Я буду твоими глазами - Александра Неярова

Сердце Вереи пропустило удар.

Если бы неправильно вставшая плашка выкатилась бы символом вверх, то это четко означало… смерть.

Чью?! Её или Яробора?

А так будто выбор какой маячит. Кому его сделать предстоит?! Верея сжала виски пальцами, стараясь унять ноющую боль. Запуталась, сложно это всё.

В памяти вдруг всплыли слова травницы Баяны из Калиновки, когда та на неё ворожила: «В странствиях суженого повстречаешь, любовь ваша вспыхнет, как пламя огненное. Но помни, что огонь жалит больно. Думаю, с ним выбор тот связан. Избу в глуши вижу, по крови она тебе принадлежит. Силу там свою пробудишь, но и зло с горем познаешь».

Ей выбор, связанный со смертью значит предстоит?..

Вытащила Верея и докинула еще несколько плашечек, светлые бровки почти сошлись на переносице, руки затряслись.

Углядела символ мужа или жениха, тронула резу пальцем. Рядом знак любви его зарождающейся. Грусть острой иглой кольнула девичье сердце.

Ну, это ясно, раз у Яробора в Кагояре есть сговоренная невеста, то он и женится! Но тогда где символ невесты? Не видела Верея её, не выпала, сколько ни бросала.

Однако аккурат к плашке воеводы, стукнув её выкатился символ замка́. Заперты чувства его. Долг или тяжесть какая-то, не дают ему открыться перед суженой.

Следом из руки выпали ещё две плашечки со знаками, чёрные, насыщенные злой колдовской силой, они совсем сместили резу Яробора в сторону от той, что на саму Верею указывала.

Ведьма!

Трудно растолковать и разуметь. Но можно с уверенностью предположить … да нет! А знаки молвили всё одно – ведьма испытывала к воеводе ежели не любовь, то не простое чувство, граничащее с безумием.

Веда перевела тревожный взгляд на безмятежно спящего молодца, вытянулся он во весь свой немалый рост рядом с ней на лежанке из листьев. Согнутую в локте руку под голову заложил, чтоб удобнее было. Видимая из-под повязки на глазах часть лица его расслаблена, похоже не мучали нынче его чары проклятия.

Не зря Верея на земле вокруг постоя руны защитные начертила. Возросла силушка-то! Теперь, как время настанет, поборются они с гадиной на равных!

Угли в костре почти затухли. Верея задрожала от крадущегося холода ночи, подкинула хвороста, поддерживая огонь. Губы поджала.

Темнил, не договорил что-то в своей складной истории Яробор. Не был до конца честен с ней, а помощь получить хотел.

Глава 13

Выбравшись из чащи, половину следующего дня проскакали в седле. Верея была молчалива как никогда, неясная тяжесть значения раскинутых накануне рез покоя не давала. Верея правила лошадью, прислушиваясь к крикам сокола: Зорко следил с неба за дорогой впереди, предупреждая хозяйку о возможных разбойниках, иных всадниках или обозах. И она сворачивала с пути прежде, чем они бы с кем-либо повстречались.

Задерживаться им некогда. Каждое мгновение на счёту.

Княжич чувствовал поникший дух своей спутницы. Поначалу разговорить пытался, но ведунья витала в своих думах и отвечала невпопад, он и отбросил попытки расшевелить девицу.

Давил в пальцах луку седла и разумел, что случившаяся близость в избушке камнем между ними упала, смяв былое доверие и лёгкость.

Солнышко ясное ныне припекало, а в полдень так особо невыносимо сделалось. Проезжали Верея с Яробором степи, и как на зло ни одной речушки, ни деревца тонкого, дабы в тени обождать. Взмокли оба от пота, а про лошадь усталую и говорить нечего.

– Всё, дальше пешком пойдём, – вымученно пробормотала Верея, поглаживая взмыленную гнедую по спутанной гриве. – Ни то наша Лакомка без сил свалится. Как мы без неё потом?

– И то верно, – кивнул княжич, плечи расправляя. – Жара нестерпимая. Сами рискуем свалиться от солнцепёка.

Спешились. Верея похлопала всхрапывающую лошадь по шее, морду ладонями погладила, шептала ласковые слова. У самой рубаху хоть выжимай, мокрая ткань неприятно липла к телу. Фыркнула протяжно Лакомка, жалуясь в усталости.

– Прости, милая, нету водицы. Пройти немного до леса нам придётся, а там, глядишь и ручей сыщем, – приговаривала Верея, прислонившись своим лбом к широкой переносице кобылы, – тогда вдоволь жажду утолишь и отдохн…

– Кьё-ёк! – тревожный соколиный крик заглушил обещания.

Ведунья подняла голову к небу, а краем глаза успела вовремя заметить, как Яробор, прислушиваясь, потянулся рукой к кинжалу, припрятанному в голенище сапога.

Кинет в Зорко… и вдруг попадет!

– Не смей! – испугавшись, кинулась к молодцу, перехватывая запястье с оружием обоими руками и наваливаясь на него всем своим телом, к крупу лошади его отбрасывая. – Мой это сокол!

– Твой?.. – дивясь, переспросил княжич. – Отчего ж не предупредила? Этот пернатый за нами всю дорогу следовал?

– Этот, Зорко его зовут, – насупилась Верея, коря себя, что и не подумала рассказать Яробору о птице. – Друг он мой и помощник, однажды спасла я его малым соколёнком из лап лисицы.

– Всё, понял я, не трону. Не сопи ты так грозно, – улыбнулся княжич, примирительно поднимая вверх ладони перед девицей. – Думал, он нападает.

– Зорко нам путь разведывает, – пояснила Верея, отступая от мужчины на шаг и подставляя спускающейся к ним птице предплечье с кожаным наручем.

– Хорошее дело, – покивал Яробор по-доброму, убирая обратно в голенище кинжал и слушая, как светлокосая с пернатым общается.

В народе ходили слухи, что ведуньи шепот духов лесных, зверей и птиц понимали. Усмехнулся, вот и убедился воочию, что не кривда это.

– И что… молвит он тебе? – спросил княжич с интересом. В груди потеплело, наконец они с ней разговаривать нормально начали.

– Убираться нам отсюда пора. И чем скорее, тем лучше – тати неподалеку орудуют!

– Запрыгивай в село! Позже все передохнем, как укрытие попадётся, –посерьёзничал сразу княжич. – Ежели пересечёмся с разбойниками, то голов не соберём!

Отпустив Зорко, Верея послушно уселась на Лакомку, Яробор следом. Лошадь, чуя настрой седоков, жалко всхрапнула, но погнала дальше по степи, приминая колосья.

***

…Катилось наливное яблочко по узорчатому плоскому краю блюдца расписного, показывало, что в Яви происходит. Через него наблюдала мудрая Ягиня за гостями к ней спешащими, да головой качала.

Помочь им что-ли, упрямцам таким?

– Баюн! – окликнула дремавшего на печи чёрного кота, свернувшегося там бархатным клубком на мягкой подстилке. Усатый мигом раскрыл яркие зелёные глазищи.

– Чего хозяйка? – промурлыкал, тут же вскакивая, выгибая дугой спинку и потягиваясь.

Тряхнула ведунья толстыми русыми косами, подозвала жестом к себе метлу и хитро улыбнулась.

– Поручение для тебя, красавец,