Три подруги и все-все-все - Анастасия Солнцева

— Ты — Ди, верно? — спросил рыжик у меня, полностью игнорируя Нису, что последней не понравилось, и она недовольно запыхтела.

— Допустим, — осторожно произнесла я, — но раз моё имя тебе известно, может быть, назовёшь своё?

— Ренат, — коротко представился оборотень. — Я перебрался в этот город два месяца назад. Мне рассказывали о тебе. Много. Говорят, ты проблема. Теперь я понял, что они имели в виду.

— А я вот не поняла, — фыркнула Ниса, прожигая парня горящими гневом глазами. — Жажду деталей!

— Там, в ванной, — откашлялась я, потому что голос вновь начал подводить из-за судороги, сводящей горло. — Что с ней случилось?

Парень покусал губу, втягивая щёки и рассматривая меня голубыми глазами, а после ответил:

— Требуется вскрытие, чтобы сказать точно, — он сделал паузу, — но могу предположить, что ей сломали шею. Возможно, были и другие повреждения.

— Например? — выдохнула я.

— Например, её могли избить перед смертью, — парень проронил это так равнодушно, что меня едва не передёрнуло. Сколько раз видела смерть, была с ней знакома лично, служила ей, а всё равно не могла принять.

— Так, а какая разница, избили её или нет? — надула губы подруга. — На что это влияет?

— На установление личности убийцы, — пробормотала я, прикасаясь ко лбу внезапно разболевшейся головы.

— Что ты знаешь? — резким, даже грубоватым тоном спросил Ренат. От него веяло подозрением и едва сдерживаемым нетерпением.

— Её зовут… звали… Кристина. Она одно время была клиентом фирмы, где я раньше работала.

— Что за фирма? — прервал меня Ренат.

— Юридическая, — уклончиво ответила я. — Подробностей рассказать не могу, подписывала договор о неразглашении личной информации о клиентах.

— Ей уже всё равно на твои договоры, — бросил Ренат.

— Ей — возможно, но в том деле были замешаны и другие люди. И они ещё живы, — проявила я терпение. Хотя хотелось просто уйти.

— Ладно, — смирился Ренат. — Что ещё ты знаешь? И о каком Максе вы говорили?

— А у некоторых слух лучше, чем кажется…, - пробубнила Ниса невзначай.

— Макс — мой бывший начальник, — спокойно пояснила я. — У них с Кристиной были непродолжительные односторонние отношения.

— Это как — односторонние? — заинтересовался Ренат.

— Кристина считала, что это — роман. Макс считал, что это — преследование, — как смогла объяснила я.

— Я бы хотел с ним поговорить, — повысив голос, вдруг заявил Ренат, глядя мне прямо в глаза.

— Удачи, — усмехнулась я. — Никто не знает, где он.

— А вам не кажется это подозрительным? Один исчез, другая умерла? — тоном следователя заговорил второй парень, чьё имя так и не назвалось.

Наша приватная беседа, начатая исключительно на добровольных началах, стала напоминать допрос.

— Двое.

— Что?

— Двое исчезли, — менторски поправила его я, отвечая той же неприятной монетой. — Макс и Гриша.

Парень некоторое время играл со мной в гляделки, а после согласился так, словно делал превеликое одолжение.

— Да. Верно. Гриша тоже пропал.

— И никто не знает, где он, да? И кто теперь руководит стаей — неизвестно.

— Доминанты, — заявил рыжий.

— И вы к ним не относитесь, верно?

И я улыбнулась со всей сердечностью, как улыбаются давнему другу, почти родственнику.

— Нет, — Ренат так сжал челюсти, что скрипнули зубы.

— Значит, мы можем идти? — я практически не спрашивала, но для верности притворилась.

— Если понадобитесь, я знаю, где вас искать, — его слова прозвучали почти как угроза.

— Только помните, что вежливые люди перед приходом звонят, — Ниса широко улыбнулась и похлопала его по плечу, проходя мимо. — А вы же вежливый? — и сама себе ответила: — Я уверена, вы очень вежливый!

Мы вышли из проклятой квартиры.

Глава 20

По ступенькам спускались, сохраняя молчание, и только когда оказались на моей кухне, позволили эмоциям вырваться.

Позволяла в основном Ниса.

— Ну, ни хрена себе! — выдала она, распахивая холодильник. — Получается, на стене могла быть кровь Кристины? И стучала в стену тогда тоже она? Может быть, её заперли? И она таким образом пыталась привлечь внимание, чтобы позвать на помощь?

— Ага, — скептично отреагировала я, — звала — звала, а потом куда-то испарилась, стоило нам с Руськой подняться.

— А вы везде заглядывали? Ты уверена, что никого не было в той квартире, когда там были вы? — сыпала вопросами Ниса из недр холодильника, практически целиком в него забравшись.

— Нет, — пробормотала я, массируя виски. — Я уже ни в чём не уверена. И конечно же, мы не каждый угол проверили. Совмещённым санузлом, например, не воспользовались. Но я совершенно точно знаю, что когда туда приходили мы с тобой, трупов в ванной не присутствовало.

— Да, точно. Я тоже помню, как ты сунула мне кусок туалетной бумаги. Значит, Кристина появилась позже? Уже после того, как мы ушли? И доставили её принудительно. Судя по интенсивности запаха, дамочка умерла не сегодня, и даже не вчера. Убили её где-то в другом месте, а потом привезли сюда и сунули в горячую воду, чтобы ускорить разложение. И не дать экспертам установить точное время смерти.

— Ещё допускаю, что её чем-то облили… Уж очень странно кожа с тела слезала.

Ниса выглянула из-за дверцы, держа в руке пакет молока, и недоверчиво скривилась:

— Кому звонишь?

— Мише, — ответила я, прикладывая трубку к уху и вслушиваясь в гудки.

— О, точно! — обрадовалась подруга, хватая другой рукой коробку с пирожными. Доставкой продуктов накануне озаботилась Руська, прикупив не только арбуз. — Как это мы раньше о нём не вспомнили? Они ведь с Гришей коллеги!

— Не вспомнили, потому что он всё ещё в больнице лежит, — проворчала я и собиралась отключиться, как услышала слабое:

— Алло.

— Привет! — едва не заорала я, а потом сообразила, что звоню больному человеку, и поумерила свой восторг, добавив сочувствия. — Как ты?

— У тебя отвратные привычки названивать людям по ночам. Я ответил только потому, что у меня бессонница от обезболивающих. И не притворяйся, будто позвонила, чтобы справиться о моём здоровье, — в своей прежней ехидной манере ответил Миша.

Он был прав, но лишь частично. Его здоровье меня волновало. Ровно в той степени, в какой волнует благополучие человека, которого подозреваешь в сговоре со своими врагами. Фируса предполагала, что Миша помогает Максу обстряпывать сомнительные делишки, и могла не ошибаться. Вернее, Миша раньше помогал Максу, потому сам Макс закончился.

Но этого никто не знает. Или почти никто.

— Не притворяюсь, потому что действительно переживаю, — взволнованно проговорила я, стараясь не перегнуть палку. Актриса из меня была препаршивая, навыки сольных выступлений практически отсутствовали.

— Не переживай, — хмыкнул парень. — Со мной всё в порядке. Ещё неделька — и домой.

— Это хорошо, я рада, — и щедро заулыбалась