Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес

— Когда ты вернешься, сын мой? — спрашивает она дрожащим голосом, хотя и пытается это скрыть. Волки окружают нас, толпясь на причале, пока они загружают припасами мои корабли, воздух наполнен молитвами, обращенными шепотом к богам.

— Когда камень в моих руках, а моя пара рядом.

Другого выбора нет, хотя мне его и не давали. Пары должны быть вместе, и я не успокоюсь, пока Нерисса не будет здесь.

— Я обещаю, что вернусь и верну себе трон.

— Хорошо. Потому что я этого не хочу. Это слишком скучно для меня, Альфа. — Говорит Верис, и я поворачиваюсь достаточно быстро, чтобы заметить ухмылку на его лице. Он несет мою спящую крестницу, используя ее привлекательность как щит. Офелия очаровательна во всем своем сморщенном, похожем настарушку выражении лица. Особенно те, кто пьет молоко, свидетелями которых мне посчастливилось быть в течение последних трех дней.

Их беспокойство осязаемо, как их любовь.

Моя семья. Моя кровь. За что я сражаюсь.

— Я обо всем позабочусь, Кай. Просто возвращайся целым и невредимым.

— Обязательно. Я пришлю ответное сообщение достаточно скоро.

В последний раз обняв маму, поцеловав в лоб Офелию и похлопав по спине Вериса, я ухожу. От меня не ускользнуло, что мои отец и дедушка сейчас зализывают свои раны; они уже пожелали мне всего наилучшего наедине, и хотя наши проблемы не решены, мы разберемся с ними позже. Мое внимание сосредоточено исключительно на возвращении того, что принадлежит мне, и как бывшие альфы, они лучше других понимают, насколько сильны наши импульсы.

Спариваться. Охотиться. Кусать.

Я последую за самой яркой звездой. Она приведет меня обратно, я обещаю.

Я бы предпочел связать эти слова с моей матерью до того, как мои корабли отплыли…

— Альфа, — голос Отто отрывает меня от наблюдения за языками пламени, целующими небо. — Мы нашли кое-кого, кого тебе нужно увидеть.

Тот же запах приближается. Не человек. Не существо.

Я поворачиваюсь к ним лицом, когда они вытаскивают на свет мужчину, связанного по рукам и ногам, но крепко стоящего. Он также высокий. Весь в синяках, немного похудевший, но странный запах от него. Не могу точно определить.

— Я гибрид, — говорит он хриплым от неиспользования голосом, серебристые глаза оценивают меня. В них есть отблеск развязанного насилия, но я не чувствую угрозы.

Подходя ближе, я наклоняю голову.

— Ты здесь живешь?

— Нет. — Он сплевывает на землю, кровь стекает по его подбородку из разбитой губы. — Я был здесь в клетке.

— У кого?

— Северный ковен.

— Почему? Что им от тебя нужно?

— Моя пара. У жестокости в его серебристых глазах теперь есть название. То же самое в моих глазах, и я понимаю эту боль. Оставление. Это сделано не специально, но это результат оставленной без внимания связи.

— Где она? — Спрашиваю я, давая Торрену знак ослабить путы. Секунду спустя он освобождается, вытягивая руку, пробуя свободное движение после того, как был связан Бог знает сколько времени.

Когда он заговаривает снова, голос его звучит тихо. Гнев ощутим.

— Северус взял мою женщину для своего личного стада, использовал ее, и я выпотрошу их всех до единого, пока не получу ее обратно.

Его взгляд, устремленный на меня, непоколебим и в то же время не вызывает неуважения.

— Ты случайно не направляешься на север?

Рычание вырывается из моей груди. Храбрый ублюдок.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Малет Синклер.

Я изучаю его, взвешивая сталь в его голосе, решимость найти свою пару и то, как он переносит пустую боль от ее отсутствия.

— Предай меня, Малет, и я скормлю твои внутренности хищникам внизу.

Улыбка кривит его разбитую губу.

— Вполне справедливо.

— Хорошо. Теперь иди, займись своей первой работой. — Я указываю в сторону плачущего смотрителя. — Убедитесь, что он долго не проживет, затем помоги разместить пострадавших на лодке. Им нужно направиться на восток и оставаться на востоке. Воды на этой стороне света вот-вот станут кровавыми.

20

КАЙ

Четыре месяца.

Море стало холоднее, резче, как будто каждая волна — напоминание о том, как долго я охотился за ее тенью. Месяцы погони за притяжением, за невидимой привязью, которая сжимает мою грудь и шепчет: север. Всегда гребаный север.

Мои люди чувствуют это. Отчаяние растет во мне.

С каждым днем я становлюсь все более раздражительным. Мой зверь, их альфа, постоянно рычит у меня в груди — волчий клич по своей паре. Плач о незаконченной связи.

Дисциплина Торрена помогает команде выполнять поставленные задачи, Отто научился твердо держать штурвал с помощью непоколебимой дисциплины, а Малет — серебристоглазый, молчаливый и безжалостный гибрид — наблюдает за горизонтом так, словно ожидает, что ковен вампиров поднимется из самого моря.

Все на взводе. Что-то не так.

Члены моей стаи выполняют свою работу беспрекословно, всегда бдительны, зная, что когда их альфа охотится, они делают то же самое. Чтобы команда в безопасности вернулась домой к своим семьям и товарищам, если они у них есть.

Многие этого не делают. Мне так больше нравится.

Поймите, какой ущерб это наносит сейчас больше, чем когда-либо.

И все же пустота гложет меня. Между западной стаей и северной твердыней не лежит ничего, кроме бесплодной земли, высоких вершин или плоских джунглей, в то время как ветры, дующие с холодных вод внизу, кусают, как зубы. Западное море исчезает позади нас, по мере того как северные воды занимают свое место.

Платеадас Мар-де-Мареа назван правильно только из-за этого.

Холодно. Пустынно. И чем дальше на север, тем воздух становится разрежен, а дневной свет слабеет.

Зачем ей приходить сюда?

Остров Лиора находится сразу за горизонтом, последнее полутеплое поселение перед тем, как по-настоящему наступят лютые холода. Остров в основном используется путешественниками и торговцами в качестве остановки для совершения покупок или продажи своих товаров, прежде чем отправиться обратно в более теплые воды. Большинство из тех, кто приезжает сюда, с запада, работают или имеют разрешение вампиров поселиться здесь… за исключением моих волков.

Они служат мне, а не вампирам, и это раздражает напыщенных кровососов.

— Пока мы здесь, мы собираемся проверить стаи.

Мой голос разносится по кораблю, и в ответ я получаю низкий одобрительный вой от всех. Как только они отвечают, мы проходим дальний край Лиоры, и мои ноздри раздуваются. Ветер меняется, и моя грудь сжимается, дыхание застревает в горле, потому что под солью и соснами, которые растут здесь, я чувствую ее запах.

Нерисса.

Я сжимаю планшир так крепко, что дерево скрипит, несколько