Смертельная ошибка - Аннабель Чейз

— Начинай, — сказала я гораздо спокойнее, чем чувствовала себя на самом деле.

— При чем здесь музыка? Я не слышал, чтобы богиня Мелония имела какое-то особое отношение к ней.

— Это связано не с богиней, — сказала я. — А с Лорелеей.

— Но?..

Я погрозила пальцем.

— На твой вопрос я ответила. Теперь моя очередь. За что тебя пытали в аду? По крайней мере, я думаю, что это был ад. — мне было любопытно, расскажет ли он ту же историю, что и Данталион.

На его лицо набежала тень.

— Это сложно.

— Я возрожденная богиня, появившаяся в человеческой семье и скрывающаяся от любого, кто захочет использовать меня как оружие. Я умею справляться со сложными ситуациями.

Он тихо вздохнул.

— Знания — сила.

— Именно поэтому ты коллекционируешь секреты.

— Это было частью моей работы когда-то. Старые привычки. — Кейн пожал плечами.

И я вдруг поняла.

— Ты использовал секреты людей для пыток?

— Я бы не стал сейчас этого делать.

Я ему поверила.

— Ты боишься, что я узнаю о твоих слабостях и использую их против тебя? Потому что я бы никогда этого не сделала. Я не мстительна, Кейн.

Он слабо улыбнулся.

— Ты явно не была в восторге от меня.

— Потому что ты ушел.

— Увиденное в моей голове… это лишь маленькая толика всего.

Он боялся уязвимости. Это можно понять. Я потянулась к нему и запустила пальцы в волосы у него на затылке. Это было похоже на прикосновение к облаку.

Он не отодвинулся.

— Я потратил века на возведение стен, — сказал он. — У тебя есть ров и замок здесь. — Кейн похлопал по груди. — Я построил свои здесь.

— Что еще такого ужасного я могу увидеть? Твою любовь к щенкам? Что ты не такой большой и злой принц ада, каким притворяешься?

— Я обеспокоен тем, что сцены, свидетелям которых ты станешь, изменят твое мнение обо мне. Я не горжусь тем демоном, которым когда-то был, Лорелея.

— Откуда ты знаешь, что я думаю о тебе сейчас?

Он многозначительно взглянул на свою обнаженную грудь.

— Во всем виноват козел, — напомнила я ему. — Ленивые развратники, помнишь?

На его губах появилось подобие улыбки.

— Когда мы впервые встретились, я сказал тебе, что вышел на пенсию.

— Я помню.

— Это было не совсем правдой. Скорее, это был вынужденный выход на пенсию. В Фэрхейвене я оказался случайно. Мне нужно было где-то пустить корни, и это место показалось мне тихим, но с мощной энергетикой. Я нашел это сочетание приятным.

— Почему ты покинул ад? — спросил я.

— Кажется, ты забыла мою аналогию со строительством стены.

— Посмотри на этот дом, Кейн. Я эксперт по сносу. — наконец, я задала вопрос, который меня мучил. — Где ты был последние несколько недель? — я предполагала, что это был ад, но версия событий Данталиона, похоже, исключала его прежние увлечения.

— Эта история для другого раза. — Кейн провел пальцами по моей обнаженной руке, отчего по спине пробежали приятные мурашки. — Какой твой любимый напиток?

— Поговорим о ерунде.

— Я бы хотел обсудить более легкие темы.

— Ладно. Джин под названием «Удовольствие Пака». Это бренд изготавливают феи, его можно приобрести только в определенных сверхъестественных кругах Лондона. Он даже не продается.

— А ты не собираешься спросить о моем?

— Я знаю. Yamazaki. - я достаточно часто видела, как он пьет этот японский виски, чтобы определить его как любимое.

Его улыбка свидетельствовала о том, что он доволен моими познаниями.

— А теперь я хотел бы получить более подробный ответ на мой музыкальный вопрос.

Это казалось справедливым, учитывая, скольким он поделился. Я знала, что ему было нелегко ослабить некоторые из этих эмоциональных блоков.

— Моя любовь к музыке идет от человеческой семьи. В этом я преуспела, но музыка не имеет никакого отношения к божественной сути.

— Но твоя семья знала, кто ты.

— Родители — нет. Они умерли, когда я была слишком мала и не подавала никаких признаков.

— Как твои бабушка и дедушка узнали правду о тебе?

— С раннего детства у меня проявлялись странные способности. Я начала ходить и говорить раньше, чем следовало, что было не так уж и странно, но потом я начала разговаривать с призраками и обнаружила, что могу заставлять их делать все, что захочу. Я превратила это в игру. Приказывала им станцевать джигу и тому подобные глупости.

— Станцевать джигу?

— Я была ребенком. Чего ты ожидал? Мой дедушка был тем, кто все понял. Он научил меня защищать себя и научил всему, что мог, о моей божественной сущности и не совсем мифологическом мире. Для него это было тяжело. Тяжелее, чем драки на подводной лодке из-за комиксов. — дедушка служил на флоте еще до моего рождения. Хотя в детстве он увлекался охотой и рыбалкой. Когда дело доходило до навыков выживания, он был первоклассным учителем. То, чего он не знал, он узнал ради меня.

— Что случилось с твоими родителями?

— Автомобильная авария.

— Мне жаль.

— Все нормально. Я была всего лишь ребенком. У меня даже не сохранилось о них воспоминаний.

Он гладил меня по руке долгими, медленными движениями, которые возродили те похотливые чувства, которые рассеялись, когда я погрузилась в воспоминания о Кейне. Я изо всех сил старалась не обращать на них внимания.

— Как думаешь, все сложилось бы для тебя по-другому, если бы они были живы? — он спросил.

— Думаю, это неизбежно. Но лучше или хуже, неизвестно.

— Хуже, чем в приемной семье?

— Я стараюсь не задумываться об этом. Прошлое изменить нельзя, поэтому не вижу в этом смысла.

— Твоя семья была музыкальной, и когда ты слышишь это, то невольно их вспоминаешь.

Я кивнула.

— И мои родители, и бабушка с дедушкой любили музыку. После смерти дедушки мне было больно слушать и вспоминать, какой была моя жизнь, когда у меня были люди, которых я любила и с которыми чувствовала себя в безопасности. Я знала, что никогда больше не испытаю этого чувства.

— Ты так предполагаешь, — поправил меня Кейн.

— Нет. Это факт.

— Казалось, на ринге музыка придала тебе сил.

Во время эксперимента с божественным эликсиром моя противница сбила меня с ног. Кейн вспомнил о моей любви к Дебюсси и поставил песню, которая помогла мне собраться с силами. Его идея сработала, и я победила.

— Музыка воздействует на мои эмоции так, как я бы предпочла, чтобы она этого не делала.

Его губы изогнулись в усмешке.

— И кто же теперь боится быть уязвимым?

— Для меня небезопасно испытывать