Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева

— Тише, тише, Софьюшка… Идем, отведу тебя в покои. Позову Резника, пусть посмотрит, что с тобой приключилось.

— Да твой Резник — бездарь! — раздраженно воскликнула она, в голосе прозвучал испуг. — Только и умеет, что царапины мужикам залечивать.

— Ну что ты напраслину наводишь? Вспомни, как он детей наших от простуды излечил… — его голос смолк, а по тихим неуверенным шагам и наступившей тишине в малом зале я поняла, что они ушли.

Облокотившись на деревянный откос, я закрыла глаза, чувствуя, как слегка дрожат пальцы. Напряжение было слишком велико. Действовать пришлось мгновенно, да еще на таком расстоянии — по моим прикидкам, метров семь. К тому же я задействовала дар биоманта на полную мощь, и теперь во всем теле ощущалась легкая слабость. Нужно было восполнить растраченные силы.

Прислушавшись к гробовой тишине в помещении, я откинула портьеру и спрыгнула с подоконника. Медленно обошла диван и, приблизившись к черному пятну на ковре, внимательно присмотрелась.

При первом уничтожении сущности я действовала основательно, расщепив ее на атомы, но сегодня времени на это не было. Я отщипывала от «кляксы» куски и впитывала их в желудок Софьи. Теперь могла рассмотреть все вблизи и убедиться: к убийству применили нечто чужеродное. На ум приходило лишь одно — «монстр из разломов». Но о таких тварях, что селятся в человеческом теле, ни в одной книге я не читала. Нужно спросить у Хромуса, может, он с подобным сталкивался. Впрочем, тут же напрашивался другой вопрос: «Как эта клякса попадает в тело? Целенаправленно такую дрянь никто в рот не возьмет».

Размышлять об этом вопросе я буду позже, а сейчас следовало как можно скорее покинуть это место. Не хватало ещё, чтобы меня здесь застали. И без того полным-полно недомолвок и недобрых взглядов в мою сторону.Поджилки предательски дрожали, когда я, словно приговоренная, шла в свою комнату. И всё из-за того, что никогда прежде не приходилось проводить столь отчаянное лечение. Если бы Петр Емельянович явился хоть на мгновение раньше, пока я вырывала Софью из ледяных объятий смерти, разразился бы настоящий апокалипсис. Ведь она и правда на несколько жутких минут перестала дышать, и мне пришлось творить почти невозможное: сражаться с чужеродной сущностью и одновременно, словно хрупкий сосуд, насыщать угасающий организм кислородом, поддерживая в нем тлеющие искры жизни.

Добравшись до комнаты, я спешно облачилась в ночную рубашку, нырнула под одеяло и, закутавшись до подбородка, попыталась согреться. Сырость и промозглость от дождей въелись в стены дома. Мысли неотступно возвращались к недавнему происшествию. Я анализировала исцеление Софьи и не забыла проверить свои магические каналы.

С завороженным любопытством я наблюдала за танцем черной и лазурной энергии, пульсирующей вдоль тела. Они напоминали кровеносную систему, но гораздо шире, насыщеннее по цвету и совершенно иного предназначения.

Пронизывая меня насквозь, магические силы вливались в источники и, словно напитавшись колдовской энергией, вновь вырывались наружу, обтекая каждый орган. Эти магические источники силы казались подобием сердца — своеобразный фильтр и механизм, куда поступает кровь, чтобы, при открытии клапана, выплеснуться в жилы, несущие драгоценную жизнь по всему организму.

Незаметно для себя я согрелась и провалилась в сон. Но среди ночи меня разбудил пронзительный женский крик, полный невыносимой боли. Топот ног в коридоре и приглушенный шум, доносящийся из кухни, дали понять: у Анастасии начались роды.

Не помня себя от волнения, я вскочила с кровати, накинула халат и, вылетев из комнаты, помчалась в покои роженицы. Но попасть туда мне было не суждено.

Надежда Викторовна перехватила меня у самой двери. Голос её был холоден, как зимний ветер: «Ты почему не в своей постели? Немедленно в комнату!» И уже с неуловимой дрожью в голосе добавила: «Маленьким девочкам не место при таинстве рождения. Придет твой час, сама познаешь».

Возразить было нечего, да и не посмеешь перечить. Лишь бросив полный тоски взгляд на закрытую дверь, откуда доносились крики Анастасии Второй, я развернулась и побрела прочь. Но внезапная мысль вспыхнула, словно искра в темноте. Не медля, я выскользнула из дома, чтобы претворить её в жизнь.

Продираясь сквозь кусты жасмина, словно сквозь тернии, я остановилась напротив окон, за которыми находились семейные покои второго наследника Соловьевых. Сосредоточившись, как никогда прежде, я направила тонкий магический импульс в сторону окон, наблюдая за его трепетным полетом. И с разочарованным вздохом прошептала: «Слишком далеко…»

Второй этаж, да ещё и расстояние до кровати роженицы — больше пяти метров… Сердце упало в пропасть отчаяния. Опустив голову, я поплелась обратно, ощущая острую боль от невозможности помочь Анастасии. Из книг по акушерству я знала, насколько опасно поперечное положение плода: тяжёлые осложнения, если вовремя не оказать помощь.

Стремительное излитие вод — и плод может замереть, части тела — крошечные ручки, пуповина — застрянут. Долгий безводный период, больше двенадцати часов, чреват удушьем.

Но страшнее всего — разрыв матки и гибель младенца. Оставалась слабая надежда на то, что в процессе родов плод займёт правильное положение, и всё обойдётся. Лишь молитва и вера в целительский дар повитухи оставались моей последней крепостью.

В моей прошлой жизни кесарево сечение было рутинной практикой при родовспоможении. В случае с Анастасией это был бы наиболее щадящий и разумный выход. Но в этом мире, увы, до подобного еще не додумались — или не желают идти по пути прогресса. Возможно, из-за редкости поперечного предлежания плода. Описание этой патологии я нашла на пожелтевшем листке одной из книг, принесенных Хромусом. Да и в целом эти тома были схожи по содержанию и удивительно подробно описывали зачатие, развитие ребенка в утробе по неделям, течение беременности и сам процесс родов. А вообще сведений по акушерству было слишком мало.

Словно юркая мышка, я проскользнула по коридору и нырнула в свою комнату. На кровати сидел Хромус, а его округлившиеся глаза напоминали тонкий фарфор кофейного сервиза.

— Знаешь, — начал он, когда первая волна потрясения схлынула, — не увидев тебя в комнате и услышав этот душераздирающий крик, я обо всем забыл и рванул на звук. Кисс… Неужели все женщины так мучаются, рожая?

— Думаю, нет. У Анастасии крупный плод, да еще и лежит неправильно, — ответила я, присаживаясь на кровать. Неожиданно меня захлестнула волна воспоминаний, вопрос жизни и смерти встал особенно остро. Снова пережила момент, когда лазерный луч пронзил мой корабль.

— Хромус, послушай, вот что мне непонятно. После моей гибели моя душа перенеслась в тело Катерины, но