Черные лабиринты. Книга 3 - Эмили Ли
Девушка смотрела на их руки, соединенные вместе, в голове возникали вопросы и сразу же гасли, прячась в спасительной эмоциональной тишине. Зачем он снова делает это? Зачем держит за руку? Он же знает правду о её положении, да и тогда знал. К чему это? Жест поддержки? Дружеский? Она не просила…
– В дружбу между мужчиной и женщиной я тоже не верю, – тихо сказала она и твердо посмотрела ему прямо в глаза, руку забрала. К черту эти игры. Пусть найдет в себе смелости и скажет, чего он хочет. От неё. От них.
Он считал немое послание, оставшееся лишь в её упрямо поджатых губах. Теплая большая ладонь легла на её щеку. С нажимом провел большим пальцем по её губам. Взгляд его глаз, что стали ярче, сместился ниже, замирая и жадно наблюдая за движением собственной руки.
– Не усложняйте, если не готовы… – шепотом сказала она и резко умолкла, не в состоянии подобрать окончание фразы.
Его рука скользнула дальше по щеке, перемещаясь на её шею. Сам придвинулся ближе…
– Все в крепости считают, что мы любовники и что это мой ребенок, куда уже сложнее…
Его взволнованное дыхание коснулось её лица… Она приоткрыла губы, жадно ловя его вздох и ожидая решения, которое он должен был принять за них двоих… Сам…
Секунды…
Он резко притянул её ещё ближе, порывисто целуя. Требовательно и властно, поглощая её пустоту, а следом и волю. После его сильные руки сомкнулись на её талии, помогая Меари скользнуть к нему на колени.
Она обвила его шею руками, потянула за ленту, что удерживала его волосы, распустила их, сразу же укутывая свои пальцы в их черный шелк. Блаженство… Невообразимое сумасшествие, сводящее с ума, вот так его касаться.
Она не хотела целовать в ответ, хотела лишь раствориться в его натиске. Хотела быть ведомой, быть нужной, быть желанной, быть для него всем… Он чувствовал её желание и пламенем загорался в ответ. Он пил её слабость, наслаждался истомой, что сквозила в каждом движении.
Она закрыла глаза… Скользящие прикосновения к её спине, бедрам, ногам… Сильные… Тело трепетало и просило ещё… вздохами, едва слышными стонами удовольствия…
Остаться нагой… прижаться ещё теснее… почувствовать внутри… Это составляло смысл жизнь…
Стук в дверь, заставил обоих вздрогнуть и замереть. Меари уткнулась ему в шею, глаз не хотела открывать. Джи-Хун раздраженно выдохнул и стал глубже дышать, стараясь привести в порядок чувства.
– Меари… – хриплый от желания голос позвал её.
Она всё понимала. Отстранилась. Пришло чувство неловкости. Прежде чем она поднялась, Джи-Хун ещё раз с нажимом поцеловал и только потом отпустил.
Меари спешно подошла к своему столу, на ходу поправляя одежду, и села. Схватила в руки первую попавшуюся папку и сделала вид, что читает. Прикрытие было неважным, учитывая, задержку по времени и её раскрасневшееся от смущения и недавней страсти лицо.
Ещё минута и ничего в облике иритана не могло выдать произошедшее. Холод во взгляде, идеально сидящая форма, аккуратно собранные волосы. На лице сосредоточенность. В движениях спокойствие. Джи-Хун вернулся за свой стол и только потом отозвался, разрешая войти.
– Господин Вонг вернулся, – сообщил танэри.
Иритан кивнул, отпуская его, а потом посмотрел уже на девушку:
– Пару дней не приходи, возьми выходные.
Прозвучало приказом. Холодным. Безэмоциональным. «Спасибо, можешь быть свободна».
– Конечно, иритан Ким Джи-Хун, – отрапортовала Меари, старательно сохраняя невозмутимость, поднялась.
Хорошо, что помешали, а то отдалась бы на этом диване, как последняя… Черт. Не хватало ещё заплакать. Дурочка, а на что рассчитывала? На чувства? На любовь?..
– Танэри Хан! – строго окликнул её Джи-Хун, выдергивая из пучины самоистязания, а потом подошел и привлек к себе. – Я не гоню тебя, Меари. Тебе нужно отоспаться и прийти в себя. А у меня много дел, которые требуют моего участия. Посмотри на меня…
– Не люблю выходные, – призналась она, оттаивая от его взгляда, что стал нежнее. – Я могу прийти, если буду скучать?.. – рискнула спросить она и добавила, надеясь загладить глупую романтику предыдущих слов юмором: – По кофе.
– Можешь, – улыбнулся он и с нажимом коснулся её губ своими. – А теперь иди. Ещё нужно разобраться, что натворил твой братец…
– Ты не будешь с ним строг? – она умоляюще на него посмотрела.
– Вы забываетесь, танэри Хан! – мягко одернул её иритан и снова поцеловал. – Иди…
Меари смущенно улыбнулась и вышла, напоследок оборачиваясь, чтобы ещё раз взглянуть в его лицо…
Глава 17
Белая полоса. Черная полоса. Белая. Черная. Закономерность жизни? Или это как-то связано с Самсоном? Нет Самсона – белая. Вернулся или только собирается вернуться – черная. Последнее как-то откликалось в душе, больше походя на правду. Вот не было его больше двух месяцев, и жизнь была прекрасная! Тихая, спокойная, наполненная счастьем и любовью. Туён в какой-то момент даже показалось, что так будет всегда. Только она, Лён и их собственный рай.
Темные стали спокойнее, их раны зажили. Над ними никто не проводил опыты, ничего не колол, никуда не перемещал, не заставлял сражаться на арене.
Ящерицы и вовсе сидели обделенные хоть каким-либо вниманием. Им просто приносили раз в пару дней еду, чтобы те не погибли от голода, и оставляли в одиночестве. Испытывать на себе хоть малейшее воздействие от звуков никто не хотел. Отчеты о наблюдениях за этими монстрами работники лаборатории писали совместными усилиями, выдумывая из головы более-менее подходящее по смыслу.
Хитоши, помощник алхимика, в отсутствие самого алхимика никого не мучил своим энтузиазмом, расслабленно существовал, выполняя необходимый минимум, и позволял такое же расслабленное состояние всем остальным. Правонарушений нет? Всё тихо и гладко? Вот и славно! Всеобщее настроение работников лаборатории можно было описать фразой, которую Хитоши тихо проговаривал сам себе: «Не буди ближнего своего…»
Бывали в их крыле и особые дни, где Хитоши собирал всех своих работников на перерыв, пил с ними чай. Туён любила это время. В такие моменты они походили на одну большую семью. Шутки, понятные только им, дружеские перепалки, сплетни, воспоминания о жизни вне стен крепости. За долгое время существования бок о бок они многое знали друг о друге, что делало общение непринужденным. Негласное правило на встрече соблюдали все – алхимика никто не обсуждал. Ни хорошо ни плохо. Это гарантировало мир.
И вот Самсон вернулся… Нервный
