Эпоха королей - Нира Страусс
Кузница.
— Сейчас вернусь, — сказал мне Мэддокс. — У него не всегда есть время на приём гостей.
Я кивнула. Мэддокс громко постучал три раза в дверь гигантской колотушкой в форме плескающегося лосося и, не дожидаясь ответа, вошёл.
Я осталась одна, погружённая в свои мысли, пока не почувствовала лёгкое, почти незаметное, подёргивание в ботинке. Опустив взгляд, я увидела, как тьма скользнула из моей тени в узкий проход между двумя домами. Между деревянными фасадами было не более метра, и этот промежуток был затенён.
Какого?..
«Вернись!» — приказала я ей.
Она не послушалась. Я почувствовала, как она удаляется, хоть и медленно, словно…
Словно хотела, чтобы я последовала за ней.
Я огляделась. На этой улице никого не было, все как будто ушли на рынок. Мэддокс мог вернуться в любой момент. Я колебалась, переминаясь с ноги на ногу, но в конце концов тоже шмыгнула в проход между домами. Это даже проходом назвать было сложно; просто случайно образовавшееся пространство. Через несколько метров я оказалась позади домов.
Я нашла тьму на подоконнике одного из окон, она скапливалась в углу. Тьма подала мне знак, словно поманила меня своим тёмным пальцем. Я нахмурилась.
Так не пойдёт. Ты должна следовать за мной, а не наоборот.
Но я, как полная идиотка, всё равно пошла туда. Осторожно заглянув за стекло, я увидела небольшую комнату, полную мебели и прочих предметов. Там было две кровати, сундук с рыжим котом, дремавшим на его крышке, и ваза с красивыми бумажными розовыми цветами. Кто-то шевельнулся, и я с удивлением узнала Хигеля. Он склонился над кем-то, сидящим перед ним, и поглаживал его по спине.
Тьма проникла через щель, и вдруг я услышала:
— …в любое время. Ты не одна. Обещаю.
Голос Хигеля сопровождался женскими всхлипами — такие звуки мог издавать только кто-то убитый горем; даже трудно представить, что после такого можно оправиться.
Я застыла, чувствуя, как боль этой девушки, имени, лица и даже возраста которой я не знала, проникает в самую душу. Почти не было разницы между тем, что чувствовала она, и тем, что двигало мной последние дни. Мы не знали друг друга, но на мгновение стали сёстрами по несчастью.
Вместо того чтобы почувствовать себя хуже, я только облегчённо выдохнула.
С Каэли такого бы не случилось.
И хотя вернуть сестру незнакомки уже нельзя, я подняла взгляд к небольшому кусочку горы и леса, видневшемуся из окна. Мой взгляд впился в те мёртвые деревья, и перед глазами вновь возник тот кошмарный образ, что привёл меня в ужас. Такие демоны, как он, не чувствуют так, как чувствовали бы люди, сидхи или другие существа Гибернии. Для них чужие жизни ничего не значат. Ничего не стоят. Нас не нужно оберегать или защищать, потому что для них мы всего лишь инструменты, еда, а то и просто украшения.
Я не заметила, как крепко сжала кулаки, пока не стало больно. Ногти вонзились в кожу, и я была даже благодарна за эту боль.
Тьма прокралась внутрь дома и теперь обвилась вокруг одной из ножек стула, на котором сидела девушка. Всего в нескольких сантиметрах от её обнажённой лодыжки тьма остановилась, и я поняла, что она колеблется.
Я почувствовала её немой вопрос.
Она уже делала так раньше, хотя обычно я заставляла её вернуться, спрятаться и не лезть. В первые разы, когда она была меньше, я была настолько удивлена, что не знала, что делать, ведь эта сила, учитывая её происхождение и природу, считалась опасной. Она была чистым злом.
И я примерно такая же.
«Ты, моя бедная Аланна… Ты самая опасная из всех нас».
Я прислонилась спиной к деревянной стене и закрыла глаза.
Вперёд.
Как только тьма коснулась кожи её лодыжки, дыхание девушки стало прерывистым. Я вспомнила те немногие мгновения, которые удалось спасти из воспоминаний погибшей девочки. Я отсекла страх и мучения, которые она пережила, и вместо этого передала её последние хорошие воспоминания. Эти несколько мгновений покоя перед тем, как её жизнь была оборвана, те образы, которые напоминали ей о сестре: её запахе, её песнях и о тех моментах, когда они шли, держась за руки.
Постепенно рыдания стали утихать.
— Милая?
Меня так напугал второй мужской голос, что я чуть не ударилась головой о стену. Это был Оберон. Он тоже находился в комнате. Должно быть, он был вне моего поля зрения. Я услышала его шаги, довольно лёгкие для его телосложения, и его полный ярости голос:
— Я найду его, слышишь? Я добьюсь справедливости. Он и отвратительные люди, которым он служит, заплатят за каждую каплю крови, пролитую Тали. Клянусь.
— Оберон… — В голосе Хигеля прозвучал упрёк.
Я приказала тьме отступить, пока мы не услышали что-то лишнее или, что ещё хуже, забрали что-то от девушки, какую-то эмоцию или мысль, которые не принадлежали нам. Мы и так уже слишком вторглись в её личное пространство. Я надеялась, что это хоть чем-то помогло. Я пыталась передать ей только приятные ощущения, такие как тепло домашнего очага зимой, хотя даже не была уверена, что она сможет связать это с чем-то, что напоминало ей о сестре.
Но если это хотя бы на капельку уменьшит боль потери…
Возвращаясь ко мне, тьма нежно коснулась моего подбородка.
Я вернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Мэддокса, уже направившегося в сторону рынка — очевидно, в поисках меня. Должно быть, он услышал мои шаги своим драконьим слухом, потому что он обернулся и пристально посмотрел на меня.
Его брови сошлись на переносице.
— Я думал, что…
Я закуталась в плащ.
— Просто осматривалась. Ну, так что? У него есть время на гостей?
Дракон глубоко вздохнул. Вместо того чтобы высказать то, что думает, он жестом позвал меня следовать за ним.
— Идём.
Внутри кузницы было темно и пахло раскалённым железом и горящим углём. Мне это место не понравилось. Оно напоминало мне поле боя, залитое кровью. Я прищурилась от искр, что летали в воздухе, и с любопытством осмотрела помещение.
Каменный пол был покрыт сажей, а кирпичи на стенах почернели от огня. Везде висели деревянные щиты с различными символами: трискель,
