Победа для двоих - Анастасия Коскова

— Тогда, что не так, Кэти? — вновь мягко, словно кот, подкрадывающийся к своей жертве, на мягких лапках, произнес дядин друг. — Ты думаешь, я не смогу позаботиться о тебе?

Эта кошачья изворотливость и хитрость всегда были присущи ему. У него не было дядиных обрюзгших щек, не было чуть желтоватой кожи, не было и проблем с желудком…

Август был высок, строен, если не сказать худ. Его острым носом и лисьими глазами никто бы не обманулся, приняв за простака. За серыми, почти бесцветными глазами, спрятанными за дорогой оправой очков, скрывался незаурядный ум. Он умел просчитывать на несколько шагов вперед. Умел добиваться целей. И теперь, кажется, его целью была я.

Я действительно его уважала, пусть и опасалась. Но никогда, ни при каких условиях я не видела его своим мужем.

Август ведь без проблем смог бы окрутить богатую горожанку. Хоть юную, хоть своего возраста. Но почему-то выбрал меня.

— Я… Я вас не люблю. Простите, — тихо произнесла я, вынужденно глядя ему в глаза, и, может, этот контакт помог задать мучивший меня вопрос. — Но… ведь и вы меня не любите, Август. Так почему… я?

Стекла его очков блеснули, поймав солнечный луч, а по губам скользнула тонкая улыбка.

— Потому что, Кэти, в нашем мире женщинам очень сложно живется. Я хочу и могу позаботиться о тебе. Поверь, никто не сможет сделать это лучше. А если тебя смущает возраст… Совсем скоро ты перестанешь обращать на этот недостаток внимания. Поверь, от юнцов я отличаюсь только в лучшую сторону. Мной не владеют порывы. Все мои действия, даже желание взять племянницу лучшего друга в жены — продуманное и взвешенное решение. У меня есть деньги и богатый жизненный опыт. Разве не это нужно юным девушкам?

Я сглотнула, понимая, что мой отказ он даже не воспринимает всерьез. И не удивительно. Я всегда и во всем соглашалась с дядей. Понимая бессмысленность возражений, я всегда была послушна его воле. Кто же знал, что все закончится… так.

* * *

Колеса тихо поскрипывали, монотонно отсчитывая секунды. С каждым мгновением мы становились все ближе и ближе к храму. Карета двигалась плавно, словно плыла по течению реки, унося меня в неизбежность. Я слышала, как падают крупинки в воображаемых песочных часах, отмеряя время, когда уже ничего нельзя будет исправить. Тугой узел в животе уже не давал вздохнуть.

Я никогда не перечила дяде всерьез. Зачем, если он в любом случае имел решающий голос в любом споре. Но смолчать в этом вопросе? В Даркхольме не существует разводов. В горе и в радости. В богатстве и в бедности. И это был не оборот речи. Обручение — это до конца жизни. Жизни Авуста или моей.

Я не могла позволить этому случиться.

Да, дядя говорил мне о замужестве. Говорил о том, что меня нужно передать в надежные руки, что он не вечен. Но… Почему так внезапно? Почему дядя Клаус даже не стал со мной советоваться? Он даже сейчас слушать меня не хочет!

Я прикусила губу, размышляя.

Моя жизнь полностью зависит от дяди. Пока я не закончу магическую Академию, я не считаюсь самостоятельной личностью. Совершенно несправедливое распоряжение короля, но именно этим указом часто пользуются в семьях. Забрали дочь с последнего курса — и все. Так, она и останется в глазах закона той, что не может распоряжаться своей судьбой. Ведь не сумела овладеть собственным даром, а значит, несет угрозу окружающим.

Потому, стоит мне поругаться с дядей Клаусом, как он просто перестанет оплачивать мою учебу, и меня тут же выгонят. Получается, чтобы иметь мнение в этом вопросе, мне нужны… деньги?

В голове, словно сам собой, зазвучал искушающий голос Деймона. Он ведь говорил про награду за выигранный турнир. Как жаль, что я прослушала ректора и теперь не знаю, о какой сумме идет речь. Но, может, ее хватит хотя бы на год моего обучения? А дальше… дальше я что-нибудь придумаю.

Я тихонько сжала кулаки. Надо решаться. Надо показать, что у меня есть мнение, есть характер. Что я могу быть не только удобной подопечной.

— Дядя Клаус, — произнесла я, чувствуя, как внутри все замирает от страха, — Август, простите. Я отказываюсь. Остановите карету.

Несмотря на попытку держаться уверено, взглядом я умоляла дядю, надеясь увидеть хоть каплю сочувствия, хоть намек на понимание, но все было напрасно. Словно я была пустым местом, словно мои слова не имели никакого значения.

— Дядя! — повторила я уже громче, когда поняла, что меня просто игнорируют. — Останови сейчас же!

Он поморщился, дотронувшись до своего живота.

— Не шуми, Катарина. Я знаю, как для тебя будет лучше.

Его слова звучали как приговор. Он считал меня неразумным ребенком, неспособным принимать собственные решения. Собственно, как и всегда.

Попытки говорить спокойно, размеренно, как взрослая, как достойная… все провалилось. Эмоции, как бы я ни старалась держать их в узде, вырвались наружу, наткнувшись на глухую стену из нежелания слушать.

— Нет! Я не согласна. Дядя, я… Я ни за что не пойду замуж за старика! — слова вырвались наружу, опережая разум.

Я больше не могла молчать. Но… но и говорить этого не стоило. Только не эти слова. Только не так.

Я не успела извиниться. Не успела сказать и слова. Резкая боль обожгла щеку, а голова мотнулась, ударившись о мягкую спинку кареты. В глазах на мгновение потемнело, а во рту я почувствовала привкус крови от прикушенной губы.

— Следи за языком, Катарина, — жестко произнес дядя Клаус, ноздри его гневно раздулись. — Не позорь. Или мне следует вспомнить, как воспитывать дерзких на язык девочек? Думал, ты разучилась спорить еще в детстве. Я ошибся?

В его глазах я увидела отблеск той боли и унижения, которые испытала много лет назад. Он никогда не прощал непослушания, но все же…

— Останови карету, — упрямо шепнула я, тыльной стороной ладони вытирая кровь с губ.

Дядя недобро сощурил глаза, но на его плечо вдруг легла рука Августа.

— Клаус, Кэти отреагировала остро, но я не в обиде. Дай ей время, она умеет думать…

«И делать выводы», — говорили его глаза, пока губы изгибались в притворной улыбке.

Он знает. Знает, что единственный шанс отказаться от замужества — это переубедить дядю. Даже сбежать не выйдет. В нашем королевстве законы были