Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит

— Неважно, верю я или нет, есть тысяча глаз, которые видели ее, идущую по главной улице города с улыбкой на лице, смеющуюся над своим чудовищным поступком.

— Где она сейчас? — устало повела головой в сторону подслушивающей их Латы, чьи волосы переливались на солнце оранжевыми всполохами пламени.

— За границей диких земель.

— Ты знаешь, что делать… — махнула ему рукой, чтобы быстрее исчез и приступил к делу.

Неразборчивый шепот бестолковой служанки этой потаскухи начинал ее нервировать. Но выцепив пару любопытных фраз, она напряглась…

Темные блестящие глаза Садиры медленно сузились, а ее острый слух жадно вбирал каждое произнесенное слово служанки своей госпоже.

— Не может быть… — пролепетала эрна, столкнувшись со смелым взглядом рыжеволосой девушки.

— Может, — усмехнулась она. — А теперь прошу меня извинить, мне нужно покормить мою дочь.

Качая бедрами, она вышла из ее покоев, а следом засеменила служанка с ее орущим ребенком.

Глава 35

День сменяется ночью, жалящее солнце на кусающую холодную луну. Ее слезы перестали литься, а потухший взгляд изумрудных глаз застыл на красной ленточке, что едва подрагивала на ветру, привязанная к хрупкой скрюченной ветке мертвого миндального дерева.

Пальцы на миг замерли, а ресницы нервно дрогнули. Ее рука снова начала причинять нужную ей боль, ногти сами упорно царапали имя дочери внизу ее живота.

Она не замечала бушующую бурю вокруг ее измученного тела, не слышала рев трэптов, что вспарывали песок под барханом, она блуждала в своей тьме и только красная ленточка ее дочери возвращала ненадолго назад.

— Иша… — беспокойный ветер сорвал с ее губ молящий шепот.

Душа превратилась в черную сажу.

Дерущая, рваная боль ничто в сравнении с той, что таилась в ее груди: тихая, томная, вечная… она ждала свою смерть, хотела уйти за своим ребенком, но таинственная служительница Древних мучила ее, издевалась над ней, не внимая ее отчаянному зову.

Шорох песка заиграл свою трогательную музыку, рвущую душу насквозь. Шелест песчинок потянул за собой, туда, куда давно рвалось ее сердце.

Она шла вперед за ведущим ее мелодичным голосом ветра.

Ее грязное платье с кровавыми пятнами трепало на ветру. От жажды ее губы обветрились и покрылись сухой белой коркой, угольно-черные волосы теперь разбавлялись серебристыми прядями, смешиваясь с мелкой пылью пустыни. Ее взгляд когда-то был яркой сочной зеленью, а сейчас в нем плескалась тусклая ядовитая листва. Ее сердце еще трепыхалось в груди последними быстрыми предсмертными взмахами крыльев.

* * *

Ржание коней за спиной. Чьи-то крики. Столпы поднятой пыли окутало меня плотным облаком, но я продолжала идти вперед, не оглядываясь. Кто-то накинул мне на плечи мужской камзол, кто-то потянулся к моему лицу, чтобы стереть с него кровь, но я не позволила, дернулась от их рук в другую сторону, как измученный зверь от очередной замахивающейся палки. Сотни незнакомых глаз разглядывали меня.

Что они здесь все забыли? Что им всем надо на дикой земле?

Они обеспокоенно смотрели на мои обожженные ступни, покрытые волдырями и грязью, как я их небрежно перемотала тканью от своего платья. Они наблюдали за моим взглядом, как он бегал от одного воина к другому, как находил в собравшейся толпе знакомые угрюмые лица. Лабди, Шрам, даже Мади.

Кто-то протянул кожаную флягу с водой, но я оттолкнула.

— Не подходите ко мне, — шикнула на еще одну потянувшуюся ко мне руку.

— Амара, они пришли из-за тебя! — крикнул мне в спину встревоженный голос Шрама.

— Где вы были, когда убивали мою дочь?!! Где был мой муж, когда перерезали горло моему брату?! — прокричала ему, вскинув руку в их сторону, переводя блуждающий взгляд с людей на бескрайнюю пустыню.

— Поэтому мы здесь, чтобы защитить тебя!

— Меня?! От кого?! От собственного мужа?! — хрипло рассмеялась я, удивляясь его словам.

Повернулась к мужчине. Гордо вздернув подбородок, посмотрела ему прямо в глаза. Мои бесцветные с легкой зеленью глаза загорелись, но тут же погасли.

— Это должно было кончиться… а теперь уводи их отсюда… Вы опоздали… Ни одна смерть не смягчит мою боль… Мое сердце разбито, а душа мертва, — твердо сказала ему. — Оставь меня.

Развернулась и пошла дальше, они расходились передо мной, ржание лошадей становилось громче и ближе, а голос моего мужа отчетливей:

— Как у тебя, сука, рука поднялась на ребенка?! — спрыгнув с коня, он тяжелыми быстрыми шагами направился в мою сторону.

— Оставь ее, Иш, не делай поспешных выводов! — Шрам перегородил ему путь, сжимая рукоять своего меча, готовый в любой момент направить его на своего друга.

Иштар удивленно вскинул бровь, а потом резко ударил его с такой силой, что он отлетел на несколько метров вперед.

— Настолько ненавидела, что решила убить мою дочь?! — рявкнул он, а в его голосе сквозила боль от утраты.

Его дочь… Я хотела кричать. Просто наброситься на него с кулаками. Орать ему в лицо, как он смеет называть ее своей!! Она была и моей дочерью. Ее убили на моих глазах!!! Как у него только язык повернулся произнести это вслух. Мой застывший крик метался внутри в кованой клетке, не вырываясь наружу. Внешне я выглядела безмятежно, только внутри я заживо сгорала. Ядовитые слезы жгли глаза. Ладони сжались в кулаки. То, что сидело во мне, прячась в темном углу моей души, расцвело черным бутоном, отравляя мою кровь своим ядом, умерщвляя все живое вокруг.

Посмотрела в упор на своего мужчину.

— Да, я тебя ненавидела и убила ТВОЮ дочь!

Он отшатнулся от меня, как от оглушающей сильной пощечины. Яд помчался по моим венам быстрее, разжигая мою голодную тьму до красна.

— Я убила ее своими руками, Иштар, — мой горький смех смешался с горячими слезами, — ведь это ты хотел услышать от меня?! — не унималась я, сдерживая рвущийся из груди вой.

Его воины смотрели на меня, повторяя:

— Она не в себе.

— На цепь ее, остальных убить! — рявкнул он, прожигая меня взглядом.

Мы убивали друг другу взглядом, пока вокруг нас шел ожесточенный бой.

Шрам хотел защитить? Люди, что пошли за ним, хотели уберечь? Но нужна ли мне защита? Ради чего стоит жить? Можно ли любить, когда вместо сердца дыра?

Обернулась на заходящее солнце.

Как быстро закончился день…

Черная ткань, подхваченная песчаным ветром, взмыла вверх, извиваясь в воздухе разъяренной змеей, осела на песок, распластавшись черной пропастью у блестящих сапог Иштара. Его сильные руки, увитые венами, были напряжены до предела.

Челюсти плотно сжаты, а глаза стали темнее самой