Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Аурелия, рассеянно вертевшая ручку, нечаянно роняет ее, и та падает, закатившись под стол. Внезапно все самцы поблизости от нее ныряют под парту, вне себя от желания первыми достать ручку… и, без сомнения, при этом заглядывают ей под платье.

Аурелия поспешно отодвигает стул и качает головой, когда ястреб-победитель с гордостью вручает ей ручку, продолжая стоять перед ней на коленях.

Идиоты сраные.

— Прошу прощения?

С тревогой я возвращаю свое внимание в кабинет и понимаю, что высказался вслух.

Я бросаю взгляд на Джорджию и поспешно указываю на другую запись с камеры, показывающую переднюю часть территории Академии и колонию белых птиц на поле для Охотничьих игр.

— Какаду вернулись.

Она прочищает горло и смеется.

Откинувшись на спинку стула и пытаясь расслабить напряженные мышцы, я ругаю себя за свое поведение. Я пристрастился наблюдать за Аурелией через камеры видеонаблюдения. Я слежу за ней на занятиях, в столовой и даже ловлю себя на том, что наблюдаю за ней, когда она в конце дня идет по кампусу в сторону общежития. Даже на совещаниях я отвлекаюсь и достаю телефон, чтобы включить трансляцию с камеры. Я выучил расписание девушки наизусть, поэтому всегда быстро нахожу ее.

И если по какой-то причине Аурелии нет там, где она должна быть, я ловлю себя на том, что лихорадочно просматриваю каждую камеру с рвущемся из груди сердцем, пока снова не нахожу ее. Эту одержимостью, с которой я выслеживаю ее, следовало бы направить на выяснение обстоятельств, как она смогла попасть в мою квартиру и оставить свой… маленький подарок.

Аурелия затеяла опасную игру, распространив свой запах по всей моей кровати. Меня поймали с поличным, и я не знал, как к этому относиться. Но если она думала, что это смутит меня, то сильно ошиблась. Это только сделало меня еще более зацикленным на ней.

Жар разливается по моим венам, и я разминаю шею, пытаясь хоть немного снять напряжение, пока смотрю на руку Клюва, лежащую на столе, слишком близко к Аурелии, на мой взгляд.

Я отрываю от них взгляд, пока не пробил дыру в мониторе.

— Я собираюсь остаться здесь на выходные, — говорит Джорджия, слоняясь без дела возле моего стола. — Возможно, навещу своих родителей на следующей неделе.

— Отлично, — еле слышно произношу я. Поскольку мы находимся в паре часов езды от города, большинство сотрудников и охранников предпочитают жить в течение учебной недели в небольшом городке в двадцати минутах езды отсюда. По выходным они чаще всего уезжают домой.

— Что ты собираешься делать завтра вечером? — спрашивает она.

— Работаю, — отвечаю я, просматривая свои электронные письма, чтобы обнаружить пять новых уведомлений за последние десять минут. Одно из них — очередная просьба о встрече от Змеиного двора. Чехол телефона скрипит, угрожая треснуть, и мне приходится сознательно ослабить хватку.

Джорджия смеется, и от этого смеха у меня по спине пробегают мурашки.

— Ты так много работаешь, Лайл. Тебе следует пойти со мной в кино. Как раз вышел новый…

Я поднимаю на нее серьезный взгляд, и она тут же закрывает рот. Джорджия может выбирать мужчин из семейства кошачьих в любой день недели, но еще не нашла свою стаю. Для защиты своих студентов я нанимаю только тех сотрудников, которые уже состоят в брачных группах. Джорджия не была моим выбором в качестве секретаря, но она племянница короля кошек, и я был вынужден взять ее на работу, когда она подала заявление в прошлом году.

Она сразу же попыталась затащить меня в свою постель. Поскольку выбор в нашем захолустье был невелик, я принял ее предложение.

Но только до тех пор, пока не встретил Аурелию. И внезапно мне даже смотреть на Джорджию стало тошно. Если так пойдет и дальше, мне придется ее уволить.

— Хорошего вечера, Джорджия, — ровным голосом говорю я.

Она натянуто кивает в ответ на мой откровенный отказ и широкими шагами выходит из кабинета. Огонь все еще распирает мои вены, и я решаю, что нужно выпустить пар.

Когда Селеста начала работать со мной в возрасте семнадцати лет, она ясно дала понять, что ни один пункт ее программы тренировок не подлежит обсуждению. Мне нужно было сохранять спокойствие. Мне нужно было сохранять контроль. Итак, это был строгий ежедневный режим медитации, написания эссе, разговоров о своих чувствах, тяжелых физических упражнений, смешанных боевых искусств и общего обучения. Когда мне исполнилось восемнадцать, я также должен был придерживаться регулярных занятий сексом. Одним из отличий тюрем для анималия от тюрем для людей была необходимость для зверей заниматься сексом, чтобы сдерживать их порывы. В Блэквотор был огромный список секс-работников, так что мне не составляло труда удовлетворять свои плотские позывы. Однако, как только я начал работать здесь, мне пришлось составить свой собственный список, и Джорджия была удобным постоянным участником.

Теперь, когда списка не существует, передо мной встала важная задача сосредоточиться на остальных моих повседневных дисциплинах.

Всем мужчинам-анимусам необходимо каждый день истощать физическую энергию, чтобы оставаться стабильными. Именно поэтому мы так много вложили в спортивный зал «Джунгли» и в традиционное спортивное оборудование на складе за школой.

Поскольку студенты только заканчивают свое последнее занятие на сегодня, спортзал пуст. Переодевшись в раздевалке, я направляюсь прямо к боксерскому снаряжению. У нас есть линейка «Анималия» — силовые боксерские груши, скоростные мячи и даже боксерский ринг, на который я запретил Дикарю заходить.

Я направляюсь к тому же боксерскому мешку, по которому бил через день последние четыре года, и принимаюсь за работу, находя стабильность в знакомом ритме.

Мои мысли возвращаются к Аурелии. Возвращаются к Клюву и мужчинам, окружающим ее в каждом. Ебанном. Классе. К тому, как Дикарь властно обнимает ее при любом удобном случае. К тому, как каждый мужчина скользит взглядом по ее лицу, ее телу, ее ногам.

Я вспоминаю, как она облизывает губы и покусывает ручку. Как смотрит на меня своими большими мифическими голубыми глазами, от которых мой член моментально твердеет, и каждая клеточка моего тела завидует любому, кто может свободно прикасаться к ней, смеяться с ней и просто разговаривать…

Но затем я бью по воздуху и отшатываюсь назад, приходя в себя.

Там, где раньше была боксерская груша, теперь валяются куски кожи и набивки. Мне даже не нужно смотреть влево, чтобы понять, что там выстроилась в ряд молчаливая и неподвижная толпа студентов, пропитывая воздух страхом и вожделением.

Краем глаза я вижу, как один из них медленно приближается ко мне, стараясь двигаться медленно и предсказуемо, как зверь,