Эпоха королей - Нира Страусс

— Чтобы произошли изменения, Гибернии нужно гораздо больше, чем пустые надежды, — добавил он. — После войны здесь побывала бесконечная череда дураков, пытавшихся вытащить меч. Разумеется, у них ничего не вышло. Даже если бы один из них и вытащил меч, на что они рассчитывали? Верить в то, что одному герою под силу спасти нас от последствий многовековой ненависти и тьмы, мягко говоря, наивно.

Я была с ним согласна. Сама всегда так думала. Как может весь этот груз королевства, всё то, что не функционировало нормально на протяжении пятисот лет, возложить на плечи одного-единственного бедолаги? На кого-то вроде меня или Каэли? Мы не только не обладали достаточной для этого силой, мы были… всего лишь Аланной и Каэли. Какие бы способности мы ни унаследовали, что мы могли со всем этим сделать? Даже если бы мы превратились в жаждущие крови тени, в беспощадных убийц, чем бы это помогло сидхам? Проблема не только в жестоком короле, но и во всём королевстве, полном людей, убеждённых, что Триада хотела их поработить и что сидхи — это худшие существа, когда-либо созданные. Что своей магией и способностями они обрекли людей на тьму, на рабство. Теутус и многочисленные короли Нессии поселили в головах своих подданных эту ненависть, и новые поколения росли с этим чувством, глубоко укоренившимся в них.

И кто-то вроде меня должен был изменить это только потому, что смог достать меч из камня?

— Скажи мне, — произнёс Фионн, — что тебе известно о пророчестве?

Я глубоко вдохнула, задрожав.

— Много, очень много веков назад Гибернию населяли только люди. Однажды три богини и Дракон спустились с небес и принесли с собой магию. Так появилось четыре волшебных народа: феи, которые заботились о земле и природе; гномы, почитающие север и горы; манан-лиры, хозяева всех вод, и драконы, народ огня, потомки девяти сыновей Ширра. В Гибернии на протяжении долгого времени царили мир и процветание, пока однажды по земле не прошла трещина, через которую бог-демон пришёл со своим войском из Иного мира. — Я подумала о Толл-Глор. Вторжение тьмы, полагаю, можно было ощутить по всей Гибернии. Мрачный Фионн молча слушал меня. — Хотя его намерением было завоевать королевство, он влюбился в одну из богинь, Тараксис. Он преклонил колено перед ней и её сестрами, и спустя некоторое время они поженились. Их любовь породила трёх особенных детей. Прямых наследников крови двух совершенно разных богов. Никсе, королеве манан-лир, пришло видение в тот день, когда крестили детей. Теутус обезумел, полагая, что от него скрывают что-то важное: он похитил Никсу и подверг тысячам пыток, чтобы заставить её признаться в том, что она видела. И поскольку Никса так и не сдалась, он лишил её самого ценного — того, благодаря чему она смогла объединить водный народ и возглавить его. Он лишил её голоса. — Краем глаза я заметила, что Фионн напрягся. Его взгляд, холодный и жёсткий, был устремлён на озеро, а рука сжимала бутылку с такой силой, что удивительно, как та ещё не разбилась. — Пророчество гласило, что Теутус умрёт от руки собственных потомков, поэтому он приказал убить тройняшек. Одна из тёток младенцев, богиня Ксена, сумела спасти одного из них.

— Это была не Ксена, — резко перебил меня Фионн. — Продолжай.

Я моргнула.

— Что ж, кто-то спас одного из тройняшек, от которого и пошёл мой род. После этого разразилась война. Теутус убил богинь, обезглавил Дракона Ширра и затопил Огненные Острова. Он уничтожил всё и всех. Удовлетворившись результатом, он пришёл сюда, в Долину Смерти, и воткнул свой меч в останки места, где обручился с Тараксис. И сказал…

— «Больше он мне не нужен, ибо я избавился от всех, кто стремился меня уничтожить. В доказательство моего подвига я оставляю его здесь. И взять его сможет только тот, в ком течёт моя кровь».

Я уставилась на Фионна, немного ошеломлённая.

— Я не знала точных слов.

— Я был там, когда он их произнёс.

Мы замолчали на какое-то время. Звук трубы прорезал воздух, и Фира появилась над кипарисами, плавно спускаясь к озеру. За ней следовали десятки лебедей. Они приземлились на спокойную водную гладь, грациозно скользя по ней.

Наконец, я задала вопрос, уже давно не дававший мне покоя:

— Почему он женился на Тараксис и завёл с ней детей, если опасался своих потомков? Как он мог убить младенцев из-за какого-то пророчества?

Фионн сделал большой глоток из бутылки, прежде чем ответить.

— Теутус был богом-завоевателем из Иного мира. Он всегда был таким. Когда он прибыл, Триада и Ширр уже обосновались здесь. Магия распространилась по Гибернии. И хотя не всем людям нравилось делить королевство с сидхами, большинство были счастливы в годы правления Триады. И вот, по какой-то извращённой воле судьбы Теутус был очарован Тараксис. А она им. Они были светом и тьмой, танцующими друг вокруг друга, и все, кто наблюдал за ними, знали, что это не могло закончиться ничем хорошим. Даже Луксия не хотела приходить на крестины своих племянников, потому что предчувствовала грядущую беду. В итоге мы оказались правы. — С потерянным взглядом он высматривал остатки алкоголя на дне бутылки. — Жаль, что так произошло. Жаль, что мы не ошиблись. Они не смогли доказать нам, что любовь сильнее всего на свете.

Я не ответила. Опустив подбородок на прижатые к груди колени, я задумалась.

— В общем, оставим этих глупых богов. Ты не кажешься такой нерешительной, как твой предок, значит, ты пришла сюда не из-за пророчества. Ты упомянула Морриган.

Я рассказала ему всё, что случилось. Рассказала о Каэли, о нашей жизни, о вечных перебежках с места на место и о роковой встрече с Морриган в Гримфеаре. Я ничего не скрывала. С ним это было не нужно.

Он сидел хмурый, слушая мою историю, что могло означать как сосредоточенность, так и недовольство, или и то, и другое.

— Знаешь, кто возглавлял первых настоящих Диких Охотников? — Вопрос заставил меня моргнуть. Я покачала головой. — Морриган. Можно сказать, это было в её духе. Вся Гиберния была наслышана о её кутежах, которые длились неделями. Отсюда и пошло название. Она и её друзья могли выпить весь алкоголь в деревне и заснуть в свинарнике, а могли выпустить в лесу тех, кого считали преступниками, и потом охотиться на них.

Я не понимала, какое это имело отношение к тому, что я только что рассказала, но решила быть терпеливой. Мне нужны от