Кровь песков - С. К. Грейсон

Я понял, что она сильна, ещё когда её сила едва не выдернула мою из-под кожи ранее, но это… она была самой молнией, запертой в человеческой оболочке. И всё же во мне поднялось мягкое, незнакомое — узнавание того чувства, когда порой едва ощущаешь, что твое тело принадлежит тебе.

Я двинулся к месту, где она стояла на коленях, пробиваясь сквозь хлеставший ветер, что рвал одежду и швырял песок мне в лицо. Не успев подумать, что делаю, я протянул руку, разжал её сведённые кулаки и сплёл её пальцы со своей ладонью в перчатке.

От прикосновения её как будто чуть вернуло в тело, вой ветра опустился на тон, но гром продолжал катиться слишком близко. Я сжал её руку — и через миг она сжала в ответ.

Я закрыл глаза и сам приоткрылся течению силы вокруг — переполняющему потоку, который бы унёс меня, не выучи я за долгие годы дисциплину лорда Аласдара. Вместо этого я пошёл по нему назад — к женщине передо мной — и нащупал то единственное, что держало её в реальности: мою руку в её руке.

Оставаясь в этом потоке пустыни, я потянул за связь между нами, разрастил её насколько мог — чтобы дать ей за что ухватиться. Дать проводник обратно — к собственному телу, когда уже и не помнишь, где находишься.

Вой ветра оборвался, и мир стал тих — такой тихий бывает лишь после великой бури. Я распахнул глаза и увидел, что стою на коленях перед Кирой и прижал её к себе. Я вжал её в кожаные наплечные пластины, сжав дрожащую фигурку в объятиях. Глаза у неё всё ещё были закрыты, лицо поднято к моему, но её руки тоже обвили мою талию, вцепились — как в спасательный канат.

Веки дрогнули, распахнулись — и миг мы не двигались. Потом я дёрнулся, вывернулся из её хватки, оторвал свои руки. Золото её глаз, ещё мгновение назад необычайно мягкое, сузилось в растерянности — и тут же захлопнулось.

Я вскочил, отступил на пару шагов; она осталась на песке, сжалась в себя, будто мечтала провалиться в дюну под коленями. Я отвёл взгляд и резко тёр перчатками по предплечьям, словно мог стереть тот факт, что я, Вайпер, минуту назад держал на руках соперницу.

Когда я вырвал внимание к происходящему вокруг, оказалось, что мало кто заметил мою выходку: люди бежали от эпицентра, где мы с Кирой стояли на коленях. Теперь глашатай дуэлей шептался с Адерин и королевой; ветер выбил сложную корону из её волос. Балки деревянного помоста для ведущего валялись, расколотые и разбросанные по иссечённой песком площадке.

Воздух снова был спокоен — зрители начали осторожно продвигаться вперёд, глухо перешёптываясь. Наконец королева Джиневра решительно кивнула и вышла в центр бывшего круга для боя. Подняла руки — и толпа стихла. В детстве я мечтал о таком — стоять в круге Испытаний Баллан, пока королева объявляет нового Чемпиона Пустыни.

Только сейчас в её лице читалось не гордое сияние из моих мальчишеских грёз, а тяжёлая покорность. И я теперь знал, что это значит.

— Кира из Келвадана лишилась права на поединок, применив магию после клятвы побеждать лишь силой собственного тела. Всадник клана Катал будет коронован следующим Чемпионом Пустыни Баллан.

Хотя я сидел далеко от основных костров, праздник звучал приглушённо. Развязка Испытаний вывела людей из равновесия, но стоило потечь лаке — и пир быстро обернётся плясками и байками о прошлых годах. Родители будут вспоминать Испытания своей молодости, молодые — сетовать на проигрыши или хвастаться победами. В этом году веселье всё равно будет ломким — из-за тени войны. Даже если смысл моей победы знали не все, напряжение висело в воздухе.

Я выиграл, исполнил задачу и сделал шаг к исцелению пустыни. Келвадан должен пасть, чтобы пустыня выжила, — и меня удовлетворит, когда стены рухнут, а ложь города будет разоблачена. Но мысль о войне радости не приносила. На плечи легла тяжёлая плита, я ссутулился и ушёл подальше от людей.

Я сидел на гребне дюны поодаль от лагеря. Пляски жаровен отсюда были лишь оранжевым дыханием на краю зрения; густая ночь и звёзды оставались нетронутыми. Зефир вернулся с охоты, приземлился рядом и принялся клевать собственной добытой ящерице голову.

От края палаток отделилась тёмная фигура и пошла ко мне по пескам. Часть меня ожидала, что Кира придёт; сердце всё равно подпрыгнуло, когда она приблизилась.

Она остановилась напротив. Я не шевельнулся — ни чтобы приветствовать, ни чтобы гнать прочь. Между нами в тишине плясала магия пустыни.

— Зачем? — Голос негромкий, но ровный.

Она могла спрашивать о многом, но я был уверен: это о том, зачем я помог ей, когда мы стоим по разные стороны неизбежной войны.

— Я уже всё равно выиграл, — ответил я, уводя взгляд от сути.

Она шумно выдохнула носом — раздражённо, кажется. Тишина между нами натянулась, стала осязаемой.

— Не знаю, — наконец сказал я. Полуправда. В тот миг у меня не было причин, когда я схватил её за руку в центре бури. Шёпот пустыни в голове не оставил мне выбора.

Уже здесь, в темноте, я понял, что узнал в её спутанном выбросе силы — ту же страшную одержимость, что выгнала меня из Келвадана ребёнком, когда стены давили на виски. Тот же прилив, что за одно мгновение обращал в пепел всё в моей комнате. То же непереносимое давление, что толкало меня к шатру лорда Аласдара — прожечь ещё одну линию на спине, лишь бы заглушить рев.

— А теперь ты объединяешь кланы и пойдёшь на Келвадан, — сказала Кира, но на конце фраза поднялась, как вопрос.

— Да. — Смысла обманывать её не было.

— Удивлена, что ты ещё не уехал, раз получил, за чем пришёл.

— Я жду коронации, — признался я. Сначала собирался уходить без обруча Чемпиона, но слухи о том, как я победил, быстро обойдут кланы. Я не хотел оставлять сомнений, что я — истинный Чемпион, когда поеду за их присягой для лорда Аласдара. Если я предъявлю обруч Чемпиона, усыпанный кровавым стеклом первого, кто пересёк пустыню, — спорить будет не с чем.

— То есть ты просидишь тут, хмурясь в темноте, все девять ночей пира?

— Не заметил, чтобы ты сама шла веселиться.

— В прошлый раз, когда я расслабилась в толпе, всё закончилось примерно так же,