Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер

– Подожди, – перебила его Эванджелина. – Твоя сестра была заперта в Доблести?

– Вся моя семья находилась в Доблести в состоянии зачарованного сна. Почему, как думаешь, я так сильно хотел открыть арку?

– Я думала, все дело в твоем шлеме, – сказала Эванджелина. До того как она открыла Доблесть, Хаос носил проклятый шлем, который не позволял ему питаться. Но теперь, вспомнив об этом, Эванджелина понимала, что у Хаоса имелись и более веские причины для открытия арки. Вероятно, он и был тем самым чудовищем, которое, по мнению некоторых северян, скрывалось в Доблести, но на самом деле там была заперта его семья.

– После той ночи, когда ты открыла Арку Доблестей, Джекс почти обезумел. Он все бредил, твердил о твоей смерти, о том, что должен спасти тебя. Я не воспринимал его всерьез. – Хаос замолчал и, задумчиво проведя рукой по волосам, пробормотал: – Возможно, я случайно укусил его. Поэтому думал, что эти бессвязные речи – просто последствия от потери крови. Но через пару дней я узнал, что Джекс заключил сделку с моей сестрой, чтобы получить браслет. Он нужен был ему для тебя, чтобы никто больше не смог причинить тебе боль.

– Он прямо помешался на этом, – сказала Эванджелина. Она помнила, что он и раньше слишком защищал ее, но сейчас, похоже, просто зациклился на этом. Или же все это осталось в прошлом. Очевидно, что-то изменилось с того вечера в трактире, когда она видела Джекса в последний раз. Хаос сказал, что защитный браслет действует в зависимости от намерений человека, и он остановил Джекса как раз в тот момент, когда он собирался ее поцеловать.

– На что Джекс обменял браслет? – спросила Эванджелина.

– Я пытался остановить его, – внезапно сказал Хаос. – Я говорил ему не делать этого, но он не послушал меня.

– На что он обменял браслет? – снова спросила Эванджелина, но на этот раз более решительно.

Хаос поднял на нее голову, не осмелился посмотреть в глаза.

Эванджелина напомнила себе, что нельзя встречаться взглядом с вампиром, потому что они воспринимают это как приглашение укусить, но сейчас все было иначе. Хаос выглядел не столько голодным, сколько опечаленным.

– Джекс обменял браслет на свое сердце.

– Сердце? – повторила Эванджелина. – Что за сердце? Речь о каком-то магическом артефакте? Безделушке? Ты ведь не имеешь в виду настоящее сердце?

– У каждого из нас два сердца, – пояснил Хаос. – Одно бьется и поддерживает жизнь, но есть и другое сердце, второе, – то, которое разбивается, а не бьется, то, которое любит так сильно, что в жизни появляется смысл. И именно это сердце захотела получить моя сестра.

– Но зачем оно Авроре? – спросила Эванджелина, хотя уже знала ответ. Вероятно, все как-то связано с двумя именами, которые однажды Эванджелина обнаружила на стене в Лощине.

АВРОРА + ДЖЕКС

Имена были вырезаны на той стене сотни лет назад, но для Авроры, должно быть, прошло всего несколько лет, а может, и месяцев, поскольку все это время она пребывала в зачарованном сне, сокрытая в Доблести.

– Она любит Джекса, не так ли? – спросила Эванджелина.

– Я всегда подозревал это, – кивнул Хаос. – Аврора никогда в этом не признавалась, скорее всего, потому, что Джекс никогда не проявлял к ней интереса. Только лишь Лирик Мэривуд по-настоящему любил ее, но я всегда считал, что моя сестра встречалась с ним, чтобы быть рядом с Джексом, который никогда даже не смотрел в ее сторону.

Если бы Аврора в самом деле захотела расторгнуть помолвку с Венджинсом, чтобы выйти замуж за Лирика, наш отец расстроился бы, конечно, но позволил ей сделать это. Он не тиран. Но Авроре нравилось быть объектом вожделения. Ей нравилось внимание и Лирика, и Венджинса, и, я думаю, она надеялась вызвать ревность у Джекса.

Разумеется, все пошло не так. Вряд ли Авроре приходило в голову, что если она откажет Венджинсу, то он придет за Лириком и уничтожит все земли Мэривуда. Но в этом-то и кроется проблема моей сестры. Она никогда ничего не продумывает до конца. Да и сейчас тоже действует, похоже, вслепую.

– Ты знаешь, что она планирует делать с сердцем Джекса? Может, она хочет наложить на него любовное заклятие? – вслух предположила Эванджелина. Хотя она на собственном опыте убедилась, что для этого не нужно добывать чье-то сердце. И любовные заклятия можно снять.

– У меня такое чувство, что она хочет наложить что-то более долговечное, – мрачно признался Хаос.

– Например? Дать ему новое сердце?

– Не знаю. Но когда это случится, Джекс будет целиком и полностью принадлежать ей.

Эванджелине хотелось рвать и метать, а может, метать и рвать. Она не могла вынести и мысли, что Джекс останется с Авророй, не могла даже представить, что Джекс тоже этого хочет.

Как он мог так поступить? Как мог просто отдать свое сердце? Отказаться от нее? Впрочем, Эванджелина сомневалась, что он воспринимал все именно так. Джекс, вероятно, убедил себя, что поступает правильно и благородно, жертвуя своим собственным сердцем, чтобы защитить ее.

К сожалению, на самом деле он поступил совершенно иначе. Может, Джекс и убедил себя, что пожертвовал сердцем, чтобы спасти ее, но Эванджелина боялась, что он совершил это для того, чтобы ему было легче расстаться с ней.

И теперь она должна найти способ все изменить. Исправить ситуацию. Помешать Авроре навсегда переделать сердце Джекса или подарить ему иное. Кем станет Джекс, если такое случится?

– Как нам вернуть его сердце? – спросила Эванджелина.

– Не нам, а только тебе. Боюсь, тут я не помощник.

– Почему?

– Я бы помог тебе, но, подозреваю, сестра спрятала сердце в таком месте, куда я не могу попасть. Думаю, оно где-то в Лощине.

– Эванджелина! – прозвучал мелодичный голосок ЛаЛы среди деревьев. – Надеюсь, ты ждала не слишком… – ЛаЛа резко замолчала, когда вышла из леса и увидела Хаоса по другую сторону мерцающего источника. Губы ее недовольно скривились. – Что ты здесь делаешь?

– Я только что спас жизнь твоей подруги, – резко ответил Хаос.

Эванджелине показалось или он в самом деле горделиво выпятил грудь? До сих пор она воспринимала его как Хаоса, но теперь, когда он выпрямился во весь рост и небрежно перекинул плащ через плечо, Эванджелина видела в нем Кастора Доблестного, самонадеянного молодого принца Великолепного Севера.

– Что ж, теперь я здесь, так что… – ЛаЛа многозначительно махнула в сторону леса.

– Ты что, прогоняешь меня? – спросил Кастор.

– Пытаюсь, – ответила ЛаЛа. Из них троих она была самой маленькой, но каким-то образом смотрела на Кастора свысока. – Разве тебе не пора пить кровь девственниц или что