Истинная помощница для столичного мага - Анастасия Коскова

Еще до того, как Мирьям посмотрела на меня взглядом полным злорадства, Мёрдок склонился ко мне и шепнул, сжав онемевшую руку.

– Вы проиграли, Чарли, а потому повторюсь. Чем быстрее ты начнешь мне помогать, тем меньше тебя это затронет.

Я не собиралась отвечать ему, да и не успела бы, так как Мирьям, посмотрев на меня, наконец, заговорила:

– Спасибо, что пригласили меня на этот суд и позволили сказать вам все, как было. В ночь поджога, я встретила Чарли недалеко от пылающего посольства. Я хотела ее остановить, но… но оказалась в тюрьме… – она развела руками, грустно улыбнувшись судье. – Еще я бы хотела отметить, что очень часто слышала от Чарли, что она всей душой ненавидит гномов… Видимо за эту ненависть ее и взял в помощницы некий Артемис... В общем, я уверена, что именно Чарли причастна к поджогу гномьего посольства. А теперь можете задавать мне вопросы. С удовольствием на них отвечу.

В зале воцарилась гробовая тишина. Кажется, даже Лейвс перестал дышать. Камея Фаситовна стояла рядом с Мирьям, но хоть и знала, что я ни причем, все равно смотрела ровно перед собой, совершенно не собираясь мешать обвинительной речи.

Застыв в оцепенении, я с огромным трудом, будто сломанная кукла, повинующаяся чужой, а не своей воле, повернулась к старейшине Густову. Тот смотрел прямо на меня, и взгляд его обжигал, вынося еще не озвученный приговор. Он знал, что с семьей у меня был конфликт, но неужели поверил, что я… Старейшина Густав медленно покачал головой и отвернулся к судье.

Заговорил господин Росвальд, Мирьям, а потом и судья Лейвс. Я слушала их, но не слышала.

Только что все должно было стать лучше. Наладиться. В какой момент все пошло не так?

Глава 66

Наверное, я так бы и пребывала в прострации, если бы в обвинительной речи судьи Лейвса вдруг не всплыло имя Артемиса. Тряхнув головой и сосредотачиваясь, я повернулась к Мирьям, которая уже давно владела вниманием всего зала.

– Да, они с господином Найтом обменивались письмами уже больше месяца, – с такой уверенностью проговорила Мирьям, что я не сразу поняла: это она про меня и Артемиса.

– Вы читали эти письма? – поинтересовался господин Росвальд, заложив руки за спину.

– Нет. Писем я не читала. Ведь даже представить не могла, что они могли обсуждать такой ужас, как поджог посольства. Но после этих писем Чарли ходила задумчивая и даже хмурая.

Нет, это определенно обо мне. Но как она вообще может настолько уверенно нести небылицы, ни словом, ни жестом не выдавая себя?! Ведь не было никаких писем, мы с Артемисом познакомились в Мерге.

Об этом я и хотела заявить. Даже вскинула руку, привлекая внимание, вот только одновременно со мной руку вскинул и отец. Даже не удивительно, что судья Лейвс в итоге спросил именно его.

– Да, господин Дримен? – благосклонно улыбнулся судья. – Вам есть что добавить?

– Именно, – кивнул Мёрдок и, предупреждающе взглянув на меня, проговорил. – Хочу обратить ваше внимание на слова мисс Тишхок. Я тоже заметил, что Чарли сильно изменилась после того, как начала переписываться с Артемисом.

И он туда же?!

Я возмущенно открыла было рот, чтобы опротестовать его слова, но, заметив змеиную усмешку, исказившую лицо судьи Лейвса, прикусила губу. Не позволю в этот раз выставить меня из зала.

– Что вам известно, господин Дримен, как отцу обвиняемой? – не дождавшись от меня реакции, задал вопрос судья уже отцу.

– Подруга моей дочери, Мирьям, права. У Чарли действительно были причины недолюбливать наших соседей гномов. Прошу прощения за эти слова, – он поклонился гномьему послу. – Все дело в том, что когда-то именно гном разбил нашу семью и увез мою жену и детей в подгорное царство. Я не мог даже письма им отправить, не то что встретиться и переговорить. Не было никакой возможности связаться с моими малютками…

Что-то в голосе отца убедило меня – он действительно пытался связаться с мамой, добраться до нее. Но граница и то, что мой гномий папа – подданный другого государства, сыграло свою роль. Маму, как и нас, Мёрдок не нашел. И сейчас, зная его чуть лучше, я была уверена: это к счастью. Не представляю, зачем на самом деле отцу понадобилось искать мою маму, но уверена: ни к чему хорошему их встреча бы не привела.

– В общем, нелюбовь Чарли к гномам, хоть и неприятно это говорить, оправдана – ее лишили меня, ее родного отца на долгих пятнадцать лет. И когда в письмах, которыми Чарли, как дочь, конечно же, делилась со мной, Артемис вдруг начал говорить, что гномы… – Мёрдок сделал вид, что смутился, подбирая слова, но я видела, что он лишь берет паузу, чтобы спрятать довольную улыбку. – Он начал говорить, что гномы – это, скажем, не самые лучшие наши соседи, слова негодяя легли на благодатную почву. Нет, я ни в коем случае не оправдываю мою дочь, за поджог ей предстоит ответить, но прошу понять и разделить ответственность между юной девушкой и отъявленным мерзавцем. Чарли не по своей воле все это затеяла. Ее добротой воспользовался настоящий преступник… Он…– отец запнулся, словно подбирая слова, – он воспользовался ее стремлением к справедливости. Искусил.

Ох, как я хотела сказать, кто же тут мерзавец! Как я хотела вцепиться в лицо человеку, что строит из себя любящего отца, а на деле лишь накидывает на шею веревку с камнем на конце и подталкивает к омуту…

Я еще выше подняла руку, сжатую в кулак, уже не прося, а требуя, чтобы судья дал мне слово, вот только мои ответы ему были неинтересны. До этого заскучавший, он вдруг оживился, а на губах его появилась хищная улыбка.

– Вы уверены, господин Дримен, в своих обвинениях?

Отец глубоко вздохнул и показательно дружелюбно положил мне на плечо руку, пытаясь сжать с такой силой, чтобы руку свою я опустила. Охнув от боли, моя рука дрогнула, но так и осталась поднятой, заставив Мёрдок незаметно поморщиться.

– Да, я уверен, что это был Артемис, – громко и четко произнес отец, чтобы никто не услышал мое недовольство. – Этот мужчина появился в ее жизни совсем недавно, окружил ее заботой, вниманием… А Чарли всегда была чувствительной и эмоциональной девушкой. Ее легко можно