Саймон (СИ) - Анна Есина

Ей оставалось лишь согласиться.

— Сём, как так вышло, что во мне течёт ангельская кровь? — спросила она после третьего бутерброда.

— Кира сказала, у тебя бабка была полукровкой, — с набитым ртом проговорил он. Очевидно, общение с матушкой дурно повлияло на его манеры, точнее вызвало некий бунт против правил. — То есть мать твоей матери родилась от союза ангела и человека, уж не знаю, правда, кто там был мужчиной, а кто женщиной.

Фильм попался забавный, некий комедийный боевик с очень юным Биллом Скарсгардом в роли глухонемого борца за справедливость [фильм называется «Пацан против всех» (2023)], однако Гелю больше заботило собственное происхождение и всё связанное с этим вопросом.

— Именно матери? — уточнила Ангела.

— Кирка так сказала, она у нас спец в этих вопросах. Когда хочется кого-нибудь вкусненького, я всегда к ней обращаюсь. Она с одного взгляда определяет, кто эльф, а кто демон.

— Ты пьёшь кровь демонов?

— Фу-у, нет, она слишком… отдаёт пеплом и разложением. И пахнет тошнотворно.

— А самые вкусные?..

— Ангелы, разумеется, — он поцеловал её в макушку и снял крышку с мороженого, обмакнул палец и мечтательно затолкал в рот.

Геля внимательно следила за его действиями, потом сама потянулась к ванночке с пломбиром и получила по руке.

— Сам тебя покормлю.

Семён снова полез рукой к десерту, а потом испачкал её губы. Она облизнулась, он повторил, только на сей раз вымазал мороженым подбородок.

— Издеваешься?

— Неа, промазал, — он хохотнул, притянул её лицо к себе и слизал всю сладость.

Новая порция мороженого снова оказалась на её губах, хотя Геля и старалась поймать его палец ртом. Семён наклонился и языком протолкнул лакомство внутрь, потом уложил её спиной на диван, расстегнул несколько верхних пуговиц на блузке, зачерпнул целую пригоршню холодного пломбира и без предупреждения шмякнул на грудь.

Ангела взвилась, но он очень быстро всё съел и, конечно, весь вымазался. Она обняла его лицо руками и слизала белые следы с носа, щёк и подбородка.

— Неряха, — пожурила она.

— Ты хотела сказать «вкусняха», — он ухмыльнулся.

— Хотела бы — сказала.

— А больше ты ничего не хочешь? — спросил с намёком, развел в стороны её ноги, удобно устроился между ними и игриво потёрся бёдрами.

— М-м, водички? Слишком сладко во рту.

— Давай я попробую это исправить.

Семён припал к её губам в искусном поцелуе и принялся вылизывать каждый миллиметр, сбивая с дыхания.

Когда она уже начала задыхаться от переизбытка удовольствия, он выпустил клыки и чуть прикусил нижнюю губу, чтобы потом с жадностью втянуть её в рот и нежно посасывать, смакуя капельки крови.

Геля задрожала. Его вампирский облик всегда действовал на неё одуряюще.

— Сём, — выдохнула, когда он повёл клыками по шее.

— Ещё мороженого? — спросил шёпотом и выпустил тоненькую струйку воздуха за ухо.

— Нет, кусай.

— Нельзя, — он разочаровано убрал клыки, но целовать горло не перестал, — не чаще одного раза в месяц. Зато всё остальное — сколько душе угодно.

Он поднял её с дивана и начал раздевать. Медленно, неторопливо. Изредка набирал в ладонь мороженое и размазывал по телу, чтобы тут же собрать губами и языком. Геля не отставала и на всякое его баловство отвечала взаимностью.

Скоро оба с ног до головы оказались вымазаны сладкой массой.

— Если обнимемся — слипнемся насовсем, — засмеялась Ангела.

— На то и расчёт был, — Семён провёл рукой от груди до живота и подушечкой пальца погладил очень отзывчивое местечко. — Хочу тебя в свою жизнь навсегда.

Геля прикрыла глаза, наслаждаясь и его пальцами, и словами. Смешливость быстро превращалась в томление. Она царапнула его по плечам и прижалась теснее.

— Сделаешь для меня одну вещь? — спросил вкрадчиво, словно говорил о чем-то непристойном.

Она кивнула и опустилась на колени, с улыбкой облизнулась, глядя на него снизу-вверх.

— Я вообще-то о другом, но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.

Его завораживала её старательность, и шёлковое касание полной груди к ногам добавляло искр, а потрясающий влажный звук, с которым она двигалась взад и вперёд ударял по нервам.

— Ангела, — он специально прервал эту сладкую пытку, — скажи мне, что ты красивая. Только не останавливайся, гладь рукой, у тебя чертовски хорошо получается.

Она подняла голову и с расстановкой выговорила каждое слово:

— Ты очень красивый, Сём.

— Ах, вот значит как? — он поднял её к себе, придерживая за подбородок, протолкнул себя ей между бёдер, не проникая, но потираясь о нежные складочки. — Что хотим, то и слышим, верно? Я просил сказать другое.

— А я сказала правду, — она закатила глаза, когда он задвигался чуть резче.

— Половину правды. Теперь скажи целиком. Ну же, Ангела, я не возьму тебя, пока не скажешь.

— Хорошо, — она немножко разозлилась и охнула, почувствовав, как Семён зажал сосок между двумя пальцами. — Я красивая.

— Самая красивая, — он наградил её коротким поцелуем и смял руками попу, не переставая тереться. — Теперь повтори громче.

— Я красивая, — Геля добавила громкости.

— Ещё громче. Выкрикни мне это в лицо, если хочешь ощутить меня внутри. Кричи!

Она протяжно простонала и ухватилась за мужские плечи.

— Я красивая, красивая. Я. Красивая!

— Да, вот так, мой Ангел. Теперь развернись, встань на диван коленями и возьмись руками за спинку. Я уже с трудом сдерживаюсь.

Она сделала, как просят, выставила аппетитные ягодицы на его обозрение. Семён наклонился, смял ладонью пышную грудь и медленно овладел.

Геля вся подалась назад. Он отступил, затем неспешно вернулся. Оба застонали.

— Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? Какой я твёрдый из-за тебя?

— Да-а.

— Тогда не смей больше никого слушать. Ты. Моё. Совершенство. Вся. Целиком.

Каждое слово он сопровождал скользящим движением, которое сводило с ума. Она совершенно потерялась в его голосе и ощущениях и в ответ только могла тяжело дышать и жадно подаваться навстречу. Острое желание сорваться в пучину блаженства заставило её опустить руку между бёдер и коснуться себя там.

Сёма крепче ухватился за её талию и стал куда менее сдержанным. Их тела соприкасались с каким-то совершенно неприличным звуком, который только усиливал удовольствие.

Продолжая круговые движения пальцами, она извернулась и посмотрела на Семёна. Он являл собой икону мужской страсти: брови нахмурены, глаза неотрывно следят за каждым её действием, взгляд проникает под самую кожу и воспламеняет до основания, рот приоткрыт, а кончик языка скользит по выпущенным клыкам, словно именно сейчас он воскрешал в памяти тот момент, когда впервые попробовал её кровь.

Ангела уронила голову на руку и глухо вскрикнула, потом ещё и ещё, содрогаясь от ярких спазмов. Через пару минут к ней присоединился Семён, и внутри всё будто воспарило ввысь. Он