Кровь песков - С. К. Грейсон

Я открыла рот, закрыла, снова открыла — и просто склонила голову, вместо того чтобы задавать лишние вопросы.

Невен виновато усмехнулся:

— Я давно женат на упрямой женщине и знаю этот взгляд. Тот, которым Адерин смотрит, когда я понимаю: она сделает по-своему, чего бы мне ни хотелось.

— Вы не согласны с тем, что мне следует остаться и защищать город? — спросила я.

— Согласен, что город надо защищать. Но и кланы тоже. Адерин родилась и выросла здесь, а я — в песках. Как бы я ни любил Келвадан, у меня много близких среди кланов. — Он помолчал и посмотрел так, как смотрят на ткань, что никак не ляжет ровно, — выискивая крошечный зацеп. — Я видел, как ты смотришь на горизонт. Как бы ты ни любила Келвадан, тебе не хватает свободы пустыни. Если кто и должен уехать её защищать — то ты.

Я кивнула, не зная, какими словами поблагодарить. Вместо этого спросила:

— Вы скучаете по приключениям пустыни?

Один угол его рта дёрнулся:

— В браке с Адерин приключений хватает. А теперь — ступай, пока никто не заметил, что тебя нет.

Глава 25

ВАЙПЕР

Взмах крыльев и спотыкание магии предупредили меня о приближении Киры. Я не поднял головы от тюка, которым крепил сложенную палатку на спине Алзы, но внутри одновременно что-то отпустило и натянулось. Я уже осознал: уйдя сейчас, чтобы помочь клану Оту́ш, я не успею получить обруч Чемпиона — но решение выехать далось легко. Помощь кланам принесёт больше верности, чем церемонийный кусок металла.

Труднее было признать другое: уеду от Киры раньше, чем рассчитывал.

Я то и дело косился в сторону лагеря, надеясь увидеть тёмный силуэт, идущий к нашему обычному месту. Под рёбрами скручивало тугой узел, когда пески оставались пустыми — но я и не удивился. И сам не понимал, зачем хочу, чтобы она пришла. Может, она стала удобным отвлечением от монотонности пира в ожидании вручения обруча. Я уже не мог отрицать: она меня зачаровывала — спутанный узел, который хочется расплести.

В тот единственный раз, когда моя голая кожа коснулась её, сила внутри неё — та же, что живёт во мне, — окликнула мою магию и притихла. Мы — двое, возможно, сильнее других связанных с магией пустыни, — и я чувствовал её жизнь, как отголосок у основания черепа. Те странные всплески сырой силы в последние месяцы, вероятно, были тенями её срывов.

Мысль успокаивала ровно настолько, насколько пугала.

Я грубо отогнал её и дёрнул узел на ремне сильнее, чем нужно. Алза фыркнула в протест, и я выдохнул через нос, ровно и мерно. Вайпер не знает страха.

Кира ничего не сказала, подойдя ко мне вплотную. Я глянул краем глаза — и едва не фыркнул, увидев вьюки на Бладмуне. Раньше он терпел на себе только наездника при перекочёвке, а пожитки лорда Аласдара перевозили другие.

— У тебя, похоже, глаз на лошадей, — бросил я вместо приветствия.

— Думаю, Дайти выбрал меня так же, как я его.

— Дайти? — переспросил я, сообразив, что она переименовала жеребца.

— Он нес меня через пески быстро, как ветер. Он заслужил имя, которое это говорит.

Я закончил крепить тюки и повернулся к ним лицом.

— Никого, кроме лорда Аласдара, он на себя не пускал. Его поймали диким, и я бы сказал, что лорд Аласдар его «укротил», но это было бы преувеличением.

Узкие глаза Киры распахнулись почти комично, когда она перевела взгляд с меня на грозного жеребца, который тем временем рылался в её карманах, будто там могли найтись лакомства.

— Лорд Аласдар? Ну это объясняет, почему он едва не откусил Каюсу пальцы.

Я выпрямился, словно меня ударила молния, при имени моего… при имени королевского конюшего. Сжал кулаки так, что кожа перчаток скрипнула.

— Удивительно, что он ещё не откусил кусок от тебя.

Кира пожала плечами и похлопала Дайти по ноздрям, будто не заметила моей жёсткости при упоминании Каюса.

— Я люблю диких.

Разумеется. Когда я нашёл её впервые, она была наполовину дикой, и даже теперь, чистая и сытая, от неё исходило что-то необузданное. Я отвернулся.

— Значит, ты едешь со мной?

— Да.

Я кивнул, вскочил в седло Алзы; Кира тоже оседлала своего. Не говоря больше ни слова, мы скользнули по залитым луной пескам — навстречу неизвестности.

Кира оказалась спутницей лучше, чем я ждал. Я собирался раздражаться от самого факта компании — привык путешествовать лишь с Алзой. Но Кира не забивала тишину болтовнёй; ей, как и мне, было комфортно молчать. Вместо слов мы оба пасли горизонт, ловили едва заметную, но неоспоримую жизнь пейзажа.

Если не вникать, вокруг — пустота, цвета выжжены солнцем. Но магия выдавала лисицу-фенека в норе и мышей, шуршащих в сухом кустарнике. Зефир, кружась в вышине, высматривал добычу.

Я заставил себя вновь смотреть между чёрных ушей Алзы — взгляд всё чаще уходил к моей молчаливой спутнице. Кира, задрав голову, следила за кругами сокола; солнце лило по её смуглой коже золото. Мышцы Алзы подо мной дрогнули — она чувствовала моё напряжение.

Я просто отвык от чужого присутствия.

Впереди поднялась гряда камней, и я показал туда:

— Переждём жару у скалы, в тени.

Кира кивнула:

— Как думаешь, сколько до клана Оту́ш?

— В последний раз пустыня показала мне их стоянку за четыре ночи. Но если она так зла, что лавовые вирмы снова вышли на охоту, — не удивлюсь, если придётся идти дольше.

— Надеюсь, успеем раньше, — призналась Кира. — Не хочу оставлять лагерь один на один с вирмом надолго.

— Для изгнанницы ты уж больно рвёшься защищать кланы, — заметил я.

— Я теперь гражданка Келвадана, — возразила она.

— И всё же едешь в дикие земли с тем, кто хочет, чтобы Великий город пал.

Её тёмные брови сдвинулись, нижняя губа плотно выдвинулась — она зыркнула на меня. Захотелось упрямить её дальше — этот взгляд напоминал ту дикую дерзость, с которой она стояла передо мной в самую первую нашу встречу.

— За что тебя изгнали? — спросил я прежде, чем подумал, зачем мне это знать.

— По той же причине, по которой ушёл из Келвадана ты, полагаю.

Я напрягся в седле. Я знал, что она в курсе моей личности — она назвала меня по имени ночью во время Испытаний. Не удивительно, если королева Гиневра или Адерин рассказали; но мы это не проговаривали. Сейчас её слова зацепили торчащую нитку — потяни, и расползётся вся ткань нашего шаткого мира.

— Магия пустыни — нелёгкая ноша, — выдал я в ответ. — И всё же она должна была