Отверженная жена дракона - Кира Иствуд

– Значит, кхм… – говорю, стыдливо покашливая, – и туман отступил?

Наречённый кивает, отчего позолоченные кончики его рогов вспыхивают, поймав луч солнца, заглянувший в окно.

– Да, – мягко говорит он. – Йордар постепенно восстанавливается.

– А что с остальными? С Ральфаиром? С Эйдой? С Тисом?

– Ральфаир в подземной темнице. Тис теперь стал фамильяром этого дворца. Эйда в дальнем храме под строгим присмотром. Её родители живы. Она уже виделась с ними, но про тебя ей говорить запрещено. Хочешь тоже с ними встретиться?

– Нет, – уверенно мотаю я головой. – А что насчёт тебя? Ты получил высший титул?

– Да, я теперь официально Властитель Йордара. Ведь моё сердце снова со мной, драконья сила вернулась в полном объёме и первородное пламя подчиняется так легко, будто оно часть меня. С его помощью я откинул туман далеко за пределы страны. Плотность тумана тоже упала, сейчас он проходим даже для обычных людей. Поэтому к нам, спустя столько лет, сумела пробиться дружественная делегация из соседнего государства. Жаждали познакомиться с тобой.

– Со мной? – удивляюсь я.

– Конечно. Ведь твоё имя у всех на устах, – Клоинфарн переплетает наши пальцы. – Ты героиня Йордара. Ты моя жена. И наречённая, что вплела свою магию в первородное пламя. Теперь оно сильнее, чем когда-либо за историю Эльвитариона.

– Ох… Значит, всё и правда хорошо?

– Да, малышка.

– Но что тогда… случилось со мной? – я смущённо киваю на свои руки. – …что это за рыбья чешуя?

– Где? – Клоин обеспокоенно опускает взгляд. Непонимающе смотрит на мои предплечья и кисти, покрытые перламутровыми чешуйками.

Губы мужчины медленно расползаются в широкой ребячливой улыбке.

– Рыбья? – весело ухмыляется он, сощурив синие глаза. – Ну, если превратишься в рыбку, я совсем не буду против. Обещаю самозабвенно отгонять от тебя всех голодных котов. Хотя… кто ещё кого съест! Ты будешь той ещё хищной рыбкой.

– Ха-ха-ха, очень смешно, – демонстративно фыркаю я, а сама прячу улыбку. Раз Клоинфарн не волнуется из-за моего странного преображения, значит, ничего опасного в нём нет.

– Но если серьёзно, что это? – забрав руку, я пробую подцепить чешуйку пальцем и тут же морщусь. Чувство будто ущипнула себя за кожу.

Дракон жестом останавливает меня от новой попытки. Взяв мою руку, он легко целует костяшки, на которых в свете солнца переливаются чешуйки.

– Пожалей их. Дай им окрепнуть, – говорит он.

– Окрепнуть? – я скептически выгибаю бровь. – А можно не надо?

– Не можно. Стоило думать о последствиях раньше, – улыбка Клоинфарна становится натянутой, а в ярких глазах мелькает тень.

– То есть, они со мной навсегда?

– Скорее всего.

– Ох…

– Насколько хорошо ты помнишь, что случилось на арене, Адель?

Моё веселье тускнеет.

Я невольно вспоминаю про Илону…

Печаль коготком царапает сердце. Я не жалею о своём решении, но в голове продолжает крутиться ядовитая мысль о том, был ли другой выход? И холодеют пальцы, стоит представить, как я приеду в Аштарию и признаюсь отцу.

Поспешно встряхнув головой, я отгоняю эти неприятные мысли. Пока не время их думать… Вслух я говорю совсем иное:

– Я помню всё. Как прошла в зону испытания, нашла тебя и вернула сердце.

– Значит, помнишь… – говорит Клоин. – Правда в том, что ты слишком долго носила в себе ожившее драконье сердце. Оно начало изменять твоё тело. Это не значит, что ты станешь драконом, но твой зверь и ты сама уже получили от него некоторые… особенности.

– А если подробнее?

– Время покажет, – напряжённо говорит он. Кажется, эта тема тоже пробуждает в нём болезненные воспоминания. – Ты во всём уникальный случай, Адель. Возможно, ты сможешь убирать чешую, возможно, нет. Возможно, научишься призывать крылья, или нет… Ответить сложно, но что точно – ты уже не человек, и даже не оборотень-кролик. В тебе слишком много драконьей энергии, она изменила тебя и не только на физическом уровне.

– То есть я и не чудище морское, и не животное земное? А какой-то вообще новый вид? – пытаюсь пошутить я, но Клоинфарн не поддерживает веселья. Кажется, мои слова его даже злят.

Сев на кровати ровнее, он собирает пальцы в замок. Хмурится так, будто внутри него закипают эмоции, но он пытается сдержать их. Смотрит на меня исподлобья.

– Извини, что мне не смешно. Ведь это чудо, что ты вообще жива, – голос мужчины звенит металлом. – Сердце было в тебе слишком долго. Ещё немного и тело не выдержало бы нагрузки. Сейчас твоей жизни ничего не угрожает, но лишь потому, что весь месяц я прокачивал через тебя энергию первородного пламени. Оно помогло твоему телу принять части драконьей сущности.

– Клоин…

– Так ответь ещё раз, Адель… ты, правда, в порядке? – спрашивает Клоинфарн бесцветным голосом, за которым прячутся клокочущие эмоции.

Воздух делается вязким.

– Да… – осторожно отвечаю я, предчувствуя бурю.

– Хоть немного осознаёшь масштаб того, что ты сделала?

– Что я сделала?

– Невозможное! – рыкает Клоин, поднимаясь на ноги. Тени колышутся возле его ног. Каждое следующее его слово ломкое и колкое, будто осколок стекла: – Даже один шаг с драконьим сердцем! Один! Должен был переломить тебе ноги! Но ты не просто принесла его, ты прошла в зону испытания, куда не должна была войти! Где и драконам выжить сложно. В своём маленьком хрупком человеческом теле ты несла сердце, чей жар сжигал саму твою суть. Я и представить не могу, насколько это было больно. Ты не испугалась моего зверя, когда я сам ничего не осознавал и не слышал. Передала ему сердце, хотя никогда подобного не делала. Вплела свою магию в первородный огонь. Как после этого ты можешь быть “в порядке”?!

Тени мечутся по спальне. Оконное стекло трескается, но ни я, ни Клоин не обращаем на это внимание. Раньше подобная вспышка гнева меня бы напугала. Но не теперь.

– Не понимаю… ты меня хвалишь или ругаешь? – тихо спрашиваю я.

Клоинфарн наклоняет лицо так, что ему на глаза падают серебряные локоны, скрывая их в тени. В комнате приглушается свет, а воздух становится тяжелее, будто вот-вот разразится гроза.

– Я ведь просил избавиться от сердца, Адель. Почему ты поступила иначе?

– Потому что хотела спасти тебя.

– Что ж… я благодарен и счастлив, что у тебя получилось. Но Адель… это не ты должна спасать меня. Всё всегда должно быть наоборот. Мне невыносимо знать, как сильно ты рисковала. Невыносимо думать, что ты могла погибнуть. Весь этот месяц, пока ты спала, я чувствовал себя так, будто вновь