Поцелуй охотника - Вероника Дуглас
— Нет. Но удержание ее отняло у меня каждую унцию сил, которые у меня оставались, — я посмотрела на него, в моих усталых глазах был ужас. — Она могла убить меня на месте, тренировались мы раньше или нет. Чем сильнее я сопротивлялась, тем сильнее она становилась.
Кейден издал свирепый рык и зашагал по комнате.
— Мы вытащим тебя — завтра. Всё вышло из-под контроля, и ты сейчас на острие ножа.
Я была слишком уставшей и подавленной, чтобы спорить.
— Давай обсудим это завтра. Сегодня я не могу думать, не говоря уже о бегстве.
Растянувшись на кровати в одежде, я повернулась, чтобы посмотреть на него.
— Ты останешься?
— Конечно, волчонок.
Во мне проснулось чувство вины — даже в темноте он выглядел каким-то полупрозрачным. Возможно, борьба со мной истощила его больше, чем я себе представляла.
Он лег рядом со мной, и я почувствовала прохладное покалывание, пробежавшее по моей спине, нежной лаской. Я вздрогнула, почувствовав, что ко мне понемногу возвращаются силы. Несмотря на боль и слабость, я чувствовала себя в тепле, безопасности и защищенности.
Почти мгновенно мои глаза закрылись.
43
Саманта
Когда я проснулась на следующее утро, Кейдена уже не было, а я все еще чувствовала себя измотанной — более опустошенной, чем когда-либо прежде. Кофе и завтрак мало взбодрили меня, и я не была уверена, как смогу попасть на бал, не говоря уже о танцах.
В моей молодости бывали такие дни — когда я слишком усердствовала в забеге или позже, когда участвовала в слишком большом количестве боев. Я возвращалась домой вся в синяках и побоях, и если она была там, я сворачивалась калачиком рядом с мамой и спала, пока моя магия оборотня делала свое дело.
Как зомби, я смыла с себя пот и кровь предыдущей ночи и переоделась в свободную одежду. Затем я направилась в покои моей матери со своими вездесущими «телохранителями» на буксире.
— Ты ужасно выглядишь, — сказал Сарион, впуская меня. — Что они сделали?
У него самого синяки ещё не прошли, но в голосе звучали ярость и желание защитить.
— Я сражалась с королевой.
Выражение его лица потемнело, и он открыл рот, но один из моих стражников остановил его.
— Слейн не хочет, чтобы вы двое разговаривали друг с другом. Подожди с нами в коридоре.
— Я могу говорить с кем захочу, — сказала я.
— Не тогда, когда мы рядом, маленькая кобылка, — прорычал капитан. — И мы собираемся быть рядом все время.
Узнал ли он этот термин от Слейна? Так он говорил обо мне своим людям?
Гребаный ублюдок.
— Осторожнее с ее лозами, — сказал Сарион, когда они закрыли за мной дверь.
Я оглядела комнату. Какие лозы? Он имел в виду растения или что-то еще?
Покачав головой, я направилась к маме. Сегодня она не светилась, как накануне, и в её улыбке таилась какая-то пустота.
Это просто один из плохих дней? Или королева что-то с ней делала?
— Ты ужасно выглядишь, милая, — сказала она. — Еще одна плохая ночь в Амбаре?
Чёрт. Она вообще помнит, где находится?
От разбитого сердца, застрявшего у меня в горле, я кивнула.
— Да. Плохая ночь.
Она кивнула, поднимаясь.
— Я же говорила тебе, ты должна остановиться. Ты можешь погибнуть.
— Я собираюсь остановиться, мам. На этот раз по-настоящему.
Я давала ей это обещание десятки раз, но сдержала его только однажды — в тот день, когда бросила Брента и сбежала в Мэджик-Сайд.
Этот танец был почти таким же старым, как и мы. Я возвращалась избитой. Она ругала меня. Я обещала прекратить. Но в следующий раз, когда наступал срок выплаты ипотеки, я возвращалась на ринг.
Это почти стоило того в промежутках, когда мы обращались и лежали вместе, пока я исцелялась от синяков.
— Есть силы обратиться? — спросила я.
Она улыбнулась.
— Всегда, для тебя.
Я не должна была обращаться здесь, и я уверена, что ей сказали то же самое, но мы все равно это сделали. Трансформация истощила мои силы, и мои синяки болели еще сильнее, но когда это было сделано, я почувствовала себя свободной, как не чувствовала уже целую вечность.
Я встряхнула шерстью, а затем с улыбкой улеглась рядом с хорошенькой бурой волчицей, которая была моей матерью. Я закрыла глаза и уснула, и, наконец, ущерб от магии королевы начал исчезать.
Несколько часов спустя меня разбудил стук в дверь.
— Ты что, собираешься заставить нас, блядь, стоять здесь весь день?
Я села и зарычала.
— Что, черт возьми, там происходит? Мы заходим.
Мой позвоночник хрустнул, передние лапы превратились в руки, и я голой бросилась на дверь.
— Не смейте, или я убью вас на месте. Я спала, придурки.
Я натянула свою одежду, когда мама тоже обратилась.
— Ты уходишь? — спросила она, снова натягивая ночнушку.
— Да. Я должна быть сегодня вечером, на чертовом балу.
— Ты будешь там самой красивой женщиной, — сказала она, коснувшись моей щеки.
К моему удивлению, это больше не причиняло боли, и я почувствовала себя сильнее, чем раньше. Было что-то в принятии моей истинной формы, что всегда ускоряло исцеление, но это также означало быть с ней — быть со своей стаей.
Сарион сжал мою руку, когда я выходила из комнаты.
— Удачи на сегодняшнем балу. Я знаю, ты ненавидишь наряды и модные прически. Держись подальше от Астры и ее друзей.
— Спасибо, — сказала я, и он вложил листок бумаги в мою руку. — Жаль, что тебя не будет рядом, чтобы держать ее подальше от меня.
— Хватит, — сказал капитан, подталкивая меня вперед. — Иди.
Сарион прислонился спиной к двери.
— Боюсь, таких парней, как я, туда не пускают, но я буду рядом, если понадоблюсь.
Я была благодарна, что у стражников не было чувств оборотня, иначе они услышали бы мой учащенный пульс и уловили нервный, возбужденный аромат моих эмоций.
Что, черт возьми, было на этом клочке бумаги?
И что он имел в виду, говоря, что таких парней, как я, туда не пускают? Означало ли это, что внутри не будет стражи?
Теперь я была уверена, что «будь осторожна с ее лозам» было еще одной подсказкой, но к чему? Я сказала ему, что у меня был с ней спарринг и…
Черт. Я не была измотана битвой. Злая сука высосала мою магию, точно так же, как лозы крали магию Кейдена. Была ли это ее истинная сила?
Мои мысли метались так быстро, что поначалу я даже не заметила, что стражники ведут меня обратно другим путем — на этот раз мимо
