Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 1 - Ирина Владимировна Котова

— Постойте со мной, — попросил он хрипло, когда спина дракона стала безукоризненно чиста. Вода вокруг медленно испарялась туманными фонтанчиками. Алина остановилась за его плечом, не прикасаясь, — но в глазах прояснилось, и стало отчетливо видно, где он пропустил микротрещину, где остался надорванный сосуд, а где все хорошо.

Сердце Мастера работало ровно, спокойно, уверенно.

Тротт долго еще складывал полосы кожи, ошметок за ошметком, заставлял ткани регенерировать, нарастать, чистил гематомы, вытаскивая крошечные кровяные сгустки, проверял позвоночник и ребра, тазовые и бедренные кости, нашел гематому в почке, вычистил и ее, срастил сосуды… Кажется, он просил пить — и тогда губ Макса касалась фляга, и он делал несколько глотков теплой и удивительно вкусной воды, — просил подержать одну руку, другую — и принцесса тут же хватала Чета, приподнимая руки, чтобы Макс мог осмотреть подмышки и бока. Затем помогла перевернуть дракона на спину — Чет так и смотрел в одну точку застывшим взглядом и дышал размеренно, и его зрачки даже не реагировали на свет.

Спереди Четери был цел — только на лице и прилипших от крови к телу остатках рубахи и штанов, которые пришлось срезать для осмотра, виднелись частицы хитина и слизь. И грязь.

Принцесса сбегала за водой еще раз и хладнокровно смыла все это, пока Макс проводил осмотр.

— Все, — шепнул ему Тротт. Поднялся, пошатнувшись, покрутил головой.

— Все? — устало переспросила Алина.

— Цел, — он попытался улыбнуться, но вряд ли вышло. — Цел. Теперь все зависит от того, сколько крови он потерял и как быстро сила Инлия в его жилах восстановит его. Четери нужно напоить и устроить где-то в сухом месте…

— Может, вот в этом? — спросила принцесса, указывая Максу за спину. Он оглянулся — и увидел за стволами большой, старый дом. Папоротник-дом, подсвеченный золотистым, такой же, как дома в долине тимавеш, но много, много больше и шире. Вокруг росли кусты ягод, фруктовые деревья… были здесь и поваленные папоротники, под которыми виднелись грибы.

Тротт огляделся. Таких домов здесь росло несколько — и меж ними порхали птицы, верещали ночные ящеры. Где-то неподалеку он различил плеск родника — жаль, Алина не умеет еще слышать воду и ей пришлось бегать к реке. Все здесь было пропитано теплом и умиротворением, как будто дома у очага, как у матери в объятьях.

— Пойдет, — проговорил он. — Давайте попробуем его дотащить.

У ног Тротта зашевелился дракон. Приподнял голову.

— Я сам добреду, — проговорил он, и только по чуть надтреснутому голосу Макс понял, что Мастер все чувствовал — пусть не боль, пусть отголосок боли, но и этого хватило. — Только… помогите мне встать. Негоже входить в такой дом ползком…

Четери тяжело оперся на плечо Макса, подтянул себя вверх, подобрав ноги. С усилием и помощью Алины встал. Постоял, приходя в себя.

— Я уже и забыл, каково это — испытывать слабость, — проговорил он сипло. — Спасибо, друзья.

Внутри дом светился тем же мягким золотом, что всё вокруг, и стояли по стенам лавки, и много было утвари. Чета уложили на такую лавку — Алина поднялась на второй этаж и притащила толстое одеяло, подушку, несколько цветных пледов. Нашла в одном из плетеных ларей одежду, разворошила в поисках вещей на крупного Чета, вытянула что-то цветное, лоскутное… отвернулась, пока дракон с помощью Тротта одевался. Макс рассказывал ему, что случилось после того, как Мастер забежал за границу осколка.

— Сам заснешь? — поинтересовался Тротт, когда закончил рассказ.

— Уже засыпаю, — серьезно ответил Четери, отнимая от губ поданную Алиной флягу. Его глаза действительно слипались. — Да и вам не мешало бы.

— Не помешало бы, — согласился Макс, глядя, как дракон уходит в глубокий сон. Еще раз провел над ним рукой, покачнулся, осознавая, как чудовищно устал. И направился на выход — ему нужно было прийти в себя, побыть в тишине.

Принцесса, доставшая из ларя какую-то рубаху, проводила его взглядом. Тротт вышел, но далеко не ушел — опустился на поваленный ствол рядом с домом, бессильно потер глаза, опустил голову.

Он был почти без сил и не хотел, чтобы Алина видела его таким.

Раздались тихие шаги. Принцесса подошла ближе, еще ближе. Остановилась почти вплотную, коснулась его плеч теплыми ладонями. Замерла и погладила по голове — раз, и два.

И такое от нее шло тепло и жалость, что Макс выдохнул, обнял ее за бедра и прижался лбом к ее животу — потому что здесь и сейчас вдруг перестало быть важным все остальное, кроме нее и той трогательной силы, с которой она пыталась его, взрослого мужика, утешить и поддержать.

* * *

Алина глядела на склоненную к ней голову, на свои пальцы в темных влажных волосах, и со всей отчетливостью понимала, что именно так она хочет провести всю жизнь. Чтобы в моменты побед и в моменты слабости он приходил к ней, и чтобы она всегда могла прийти к нему. Чтобы ничего не значил остальной мир, когда они рядом. Чтобы он мог так прижиматься к ней, признавая, как она ему нужна, — и никогда бы не было больше никаких преград и никаких условностей.

В этот самый миг, касаясь его плеч и шеи, касаясь волос и чувствуя, как он замирает под ее руками, как добровольно сдается ее ласке, она осознала все то, что не могла понять до сих пор, — как сильно, как невыносимо сильно и глубоко она его любит. И разозлилась на себя — как она могла не замечать в себе то, что нельзя было не заметить? И улыбнулась, потому что ее сердце наполнилось сейчас такой нежностью, что не вынести было.

Тротт повернул голову и коснулся губами ее руки. Отодвинулся. Глаза у него были сонные, словно пьяные. Алина смотрела на него, улыбаясь. Ей хотелось прокричать ему в лицо то, что она только что поняла, — но она только набрала воздуха, чтобы решиться, и не успела.

Он помотал головой и еле сдержал зевок.

— Нужно подлечить вам крыло, — тихо проговорил лорд Макс. — Но я без сил. Потерпите до завтра?

— Потерплю, — откликнулась Алина так же тихо.

Он тоже не отводил от нее взгляд. Усталый, обреченный и полный чего-то глубинного, невысказанного, заставляющего ее холодеть и умирать от счастья.

— Нам следует выспаться, Алина.