Княжий венец - Анна Михайлова
- Спасибо! Спасибо большое! – бросилась Тамирис ему на шею, себя не помня от радости. И не чаяла, что так легко князь пойдет ей навстречу. А ведь мог бы и заартачится, чтоб против матери и традиций не идти.
- Ох, милая, ты сейчас так светишься от счастья, что я готов пообещать все, что захочешь. Скажи лучше – кто из твоих родных жив? У кого руки твоей просить, вено[1] за тебя уплачивать?
- Я… есть у меня родные. Давай об этом поговорим, когда в Миргород вернемся? Все тебе расскажу, без утайки, - хотелось признаться, убрать последнюю недомолвку, да только так хорошо было в этом лесном домике, что все сложности хотелось на «потом» оставить. А сейчас лишь безоблачным счастьем наслаждаться.
- Ох, темнишь, сладкая, - притворно нахмурился князь, пряча улыбку в уголке губ. И чего говорить не хочет? Подумаешь – из простой семьи, может селяне, что скот пасут, или обслуга дворцовая. Какое ему дело – когда семья эта такое сокровище подарила? Сколько запросят – отдаст за нее и еще сверху прибавит. За чудо, от одного взгляда на которую, у него крылья за спиной вырастают.
День нежный и ночь страстная будто одно мгновение пролетели. А на второй день велел князь собираться. Как бы не хотелось забыться в этой глуши с его валоркой на седмицу и более – да только долг, порой, за горло пуще неволи держит. Собрали вдвоем пожитки нехитрые, порядок всюду навели, чтоб хозяина не рассердить. После чего присел князь на сундук у входа, а Тамирис пошла вдоль стен дома. Прощалась. Трогала стены ладошкой, благодарила молча за каждую минуту счастья. Много где любил ее ненасытный князь. Оказалось – не только в кровати можно страсти предаваться. Благодарила и сама себе обещала, что обязательно вернется. Место, где первый раз любовь мужчины познала и где сама в любви призналась.
- Я закончила, - подошла с улыбкой и встала подле.
- Присядь. «На дорожку» у нас это называется.
Присела послушно рядышком, прижалась к его боку.
- Я так счастлива, что даже страшно. Будто глаза открою и сон это, все исчезнет.
- Вот еще! Никуда не исчезнет. И с тобой я. Сейчас и до конца, - уверенно обняла ее мужская рука, - главное нам в лесу не заплутать. Хотя я вроде запомнил дорогу.
- Не переживай, «десятник», - усмехнулась Тами, посмеиваясь над своей ошибкой и позволяя себе подтрунивать над правителем, - выведет нас моя Тьма. Лучше всех она дороги запоминает.
И не обманула. Действительно вышли к селению, что жители меж собой «Упрямым» зовут. К закату ровнехонько вышли. Едва только два спутника показались на горизонте, как высыпали к воротам все жители, от мала до велика. Сгрудились, переминаясь и перешептываясь.
-Это что? – оторопела Тами.
- Драг, наверняка, постарался. Не получится нам более из себя простых горожан строить. Начинай привыкать, девочка. Теперь тебя так везде встречать будут, - сжал властно ее руку. Глянула на него искоса – неуловимо и разительно изменилось лицо мужчины. Холодный взгляд, твердо и уверенно поджаты губы, гордая посадка головы. И без венца любой его князем назовет. И как она могла его когда-то за простого воина принять? Ох, и задурил же голову. Теперь главное – чтобы с ней не пытался разыгрывать сурового правителя. Хотя – у нее-то как раз и есть опыт осаживания высокопоставленных мужчин.
Так, в раздумьях, приблизились к толпе селян. На лицах у большинства – любопытство вперемешку с опаской и страхом. Каждый наверняка пытался припомнить – не обидел ли словом аль делом самого князя? А ну как прикажет прямо тут суд учинить? Даже без дружины и трона правитель остается правителем. Этот – так точно, еще и построже батюшки своего будет. Каких только слухов про него не ходит, ох, сохраните Боги пресветлые!
Вслед за старостой нестройно склонились перед путниками жители села, все до единого.
- Приветствуем тебя, Велеслав, князь Миргородский, - выступил вперед староста Хват, - тебя и…
- И невесту мою. Княгиню вашу будущую, - властно и спокойно ответил мужчина, - Здравия вам, селяне.
Ахнула толпа, хотя бабы все до единой разулыбались, закивали и за щеки схватились радостно. А Тамирис покраснела до кончиков ушей. И вздрогнула, натолкнувшись на взгляд Воята. Хоть и стоял поодаль, да только росту он высокого, оттого и видно его было хорошо. Более всего боялась с ним встречи, и не зря. Сейчас на нее с побледневшего лица смотрели расширившиеся, совершенно больные глаза. Отвел охотник взгляд, тряхнул светлой головой, будто отгоняя слова, что приговором его мечтам стали. А ее полоснуло, будто наотмашь. Как же горько собственным счастьем боль причинять! Отшагнул назад Воят, скрылся за спинами односельчан. Да только легче от этого не стало. Не гоже так расставаться, не поговорив. А значит – выловить его нужно будет обязательно. И объясниться напоследок.
Обступившие селяне с почтительным гомоном повели их к дому старосты.
- Тамирис!.. Спасительница моя! – окликнул кто-то по дороге. Притихшая толпа невольно расступилась. Первое, что увидала за невысоким плетнем – солнечно-рыжую голову.
- Пламен? – удивленно вскрикнула валорка. Стоял молодой мужчина. За забор одной рукой держался, под мышкой – костыль, но стоял! На своих ногах. Неловко переминаясь. И улыбаясь широко и радостно.
Выпустила она княжью ладонь и прошла сквозь толпу к забору.
- А я – вот. Хожу уже. Поздоровкаться с тобой вышел, - оторвал мужчина руку от забора, демонстрируя себя. Глянула на него и не смогла не улыбнуться в ответ – пострижен, борода укорочена. На человека теперь похож, а не на зверя лесного, озлобленного. Пусть бледноват, но улыбка широкая да глаза зеленые сияют. Как и у матушки его, что рядом стоит. Дернулся было, но остановила его взглядом. Поняла, что удумал.
- Бухнешься на колени – стукну. Как чувствуешь себя?
- На поправку иду, скоро бегать буду. С такой-то помощью. Ежели бы не ты…
- Я лишь немного помогла. А дальше ты сам, - повернулась валорка к стоящей рядом матери, - как ведет себя? Не ворчит более?
- Что ты, спасительница наша! Когда ж ему ворчать, когда каждую минуту старается на ноги встать. Не до того ему теперь, - широко и радостно улыбнулась женщина. Счастливых глаз не пряча.
- Я рада, - Тами мягко прикоснулась к ее плечу, - рада за вас обоих. Все у вас
