Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит

Утратив ко всему интерес, я смотрела на неподвижного хищника пустым взглядом.

На трэпта, который воинственно прятал меня от всего мира, загораживая плавной волной своего каменного туловища.

В нем моя частичка души, которая навечно замурована в камне.

Ком в горле не давал мне вздохнуть. А от слез жгло глаза и всё расплывалось.

Последняя нить, которая связывала меня и Иштара с этим миром, оборвалась.

Коснулась рукой гладкой морды, другую положила себе на живот.

Он боролся за нас… пожертвовал всем, что у него было…

Тихо всхлипнула, не желая замечать вокруг отблески пламени.

Бескрайняя ночная пустошь сияла, как при ослепительно ярком солнце.

Несчетное количество белых свечей опускалось на песок.

Искалеченные душой и телом, каждый кто остался в живых нес свою бронзовую чашу с мирно горящей свечой к его статуе.

Каждый из них разделял мою боль. Свою утрату. Дорогую потерю…

Пламя яростно дергалось, вспыхивало и стремительно тянулось ввысь, безжалостно вгрызаясь в мягкий воск. Оно шипело, постепенно разрасталось и в конце взрывалось, чтобы снова неподвижно гореть и иногда чуть подрагивать на черном фитильке…

Легкий порыв ветра танцевал с огнем свой безумный парный танец, страстно сливаясь с трескучей музыкой.

Огни на песке точно отражение звезд на ночном небе.

В глазах измученных воинов стояли непролитые слезы. Бесценная влага… от жутких потерь.

— Госпожа…

Быстрые неуверенные шаги в мою сторону.

Я ощущала страх приближающейся девушки.

Липкий. Скользкий. Гнусный.

А еще, я отчетливо чувствовала ее нежелание подчиняться разрушающим порывам своей хозяйки…

Приказ, а быть может, просьба, которую она боится исполнять…

Стоило мне только повернуться, как эрна вытащила свой маленький кинжал из льняной сумки и замахнулась на меня, одаривая виноватой уродливой улыбкой.

В эту же секунду песок под ногами задрожал.

Девушка от сумасшедшего страха откинула изогнутое оружие в сторону и рухнув на колени, стала умолять, чтобы ее пощадили.

— Я не виновата, госпожа! — заливаясь слезами, кричала она, ища помощи и поддержки в измученных лицах окружавших нас.

Никто не шелохнулся, чтобы помочь отчаявшейся девушки.

Тория никогда не успокоится… не упустит свой шанс нанести мне удар…

Перламутровый трэпт вспорол песок перед ней и впился острой пастью в верную служанку и подругу Тории.

Было мне ее жаль?.. Нет. От страданий мое сердце окаменело. От потерь утратило чувствительность. От отнятых мною жизней я утратила к ней вкус. Потеряла страх перед смертью. Будь она мучительна или извращена…

Я перестала бороться с судьбой, смирилась… Но не простила…

Трэпт с остервенением раздирал девушку на куски, а я прикрывая глаза, предалась воспоминанию…

Бьющиеся отчаяние…

Яркие вспышки перед глазами…

Непроглядная тьма.

Плач моей дочери.

Шепот убитого брата.

Агония умирающего трэпта.

Еще одна вспышка…

И я видела темный силуэт Иштара, который постепенно отдалялся от меня.

Его следы на песке заметал леденящий ветер, трепал его черную повязка на голове. Темная шаль взмывала в воздух, и опадала на широкую спину, и увитые буграми мышц плечи. Его шрамы на смуглой коже, начинали бледнеть, а сама фигура еще сильнее отдаляться. Пока вовсе… не осыпалась, растворилась… Обратилась в золотую пыль…

Я помню, как бежала за ним, как срывала голос умоляя обернуться, остановиться…

Но голоса позади меня, тянули обратно…

Я чувствовала, как сила втекает в меня… чужая… холодная… не похожая на ту, от которой мое сердце воспламенялось и жаждало жить…

Моя мать безмолвна протягивала ко мне свои руки.

Ардана… Отец… Мой брат…

Но я не могла пошевелиться.

Не могла отказаться, отпустить, сделать решающий шаг.

Не могла….

«Ты должна жить ради сына»

«Он отдал жизнь за тебя! За него!»

— Ты должна жить дальше, дочка, — на меня с сожалением посмотрели малахитовые глаза. — Ради него, дорогая…

И вот я тянусь… касаюсь ее теплой руки…

Вспышка

Рев трэпта…

Открывая глаза, с нежностью коснулась затвердевшей статуи зверя, дала ему волю разрушиться.

Осыпаться у моих ног золотой пылью.

Развеять свой прах в воздушной стихии.

Слиться с песком и отдаться в руки свободы.

Где нет боли. Тоски. И мучительных связей.

Среди толпы я слышала детский всхлип своей дочери.

Для нее это был любимый зверь отца, который тоже покинул нас.

А для меня очередная болезненная утрата мужа… разрушенная попытка спасти его и себя.

Он снова пожертвовал собой ради меня… нас… убираю ладонь от живота и делаю шаг в сторону разрушенного храма.

Громкий рев трэпта.

Повернувшись к зверю.

Трэпт, извиваясь, медленно подбирался ко мне, сметая все свечи на своем пути.

Я могла чувствовать их страх… боль… отчаяние…

Но здесь… это было другое… безграничная любовь… та, что между братом и сестрой..

Нет…

И стоило ему вскинуть морду, как на лунном свету я узнала эти глаза…

— Камаль…

Потянулась к пышущей жаром пасти трэпта.

Ответная реакция незамедлительно ворвалась сильной вибрацией в моей тело.

Я громко заплакала, впиваясь в жесткие чешуйки на его морде.

Громкое прерывистое горячее дыхание опалило лицо.

— Брат…

Глава 46

Сжимаю золотые подлокотники трона.

Черная вуаль прикрывает мой горящий ненавистью взгляд.

Ни один мускул на моем лице не дернулся от криков ее сына.

Тяжелая атмосфера, возникшая здесь, давила на мою дочь, мешала ей сосредоточиться на главном…

Была ли я предвестником хаоса… рождением чего — то нового?

Нет.

Я стала той, кем меня сделали все эти люди, скопившиеся сегодня на черной площади.

Их злоба. Их ненависть. Отчаяние. Бурлило во мне отравляющей лавой.

Считают ли они меня жестокой правительницей?

Отчасти.

Я утратила свою силу, но черная дрянь от нее въелась глубоко мне под кожу.

Заполнила мою пустоту своей…

Мать. Вдова Древнего.

Расправив плечи, посмотрела вниз на разъяренную толпу, жаждущую публичного наказания.

Ничего не изменилось с тех пор, как сгинул Витар.

Один тиран сменил другого.

Подняла безразличный взгляд на кружащих над головой стервятников.

Адский шепот в моей голове постепенно сводил с ума.

С каждым днем он становился все навязчивее, отчетливей.

Бороться с ним у меня не было сил, а принять его… предаться забвению…

«Связь нерушима» — как-то сказал мне один жрец, наблюдая за моим очередным приступом.

«Значит, это конец», — горько усмехнулась ему, поднимаясь с колен, обессилено хватаясь за выступы стен, прячась в стенах храма.

Тогда его взгляд и молчание, показались мне громче всяких слов.

— Конец… — проговорила вслух.

С грустью посмотрела на свою дочь.

Она знает, что причина моих приступов-я сама.

Каждый раз, как закрываю глаза… и вслушиваюсь в шепот душевной скорби…

Я уже знаю, что увижу …

Всегда приходит