Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Но для Кинсли четырнадцать недель были всем.

Наполнив легкие ее ароматом, он крепче обнял ее и закрыл глаза. Он не был ни глуп, ни самонадеян настолько, чтобы поверить, что то, что он мог бы сказать, могло исцелить ее боль. Все, что он мог сделать, — это быть рядом в этот момент, быть рядом для нее и позволять ей брать от него все, что ей нужно.

— Врачи сказали мне, что любая дальнейшая беременность будет представлять опасность для моей жизни, — тихо сказала она. — Но я не хотела пытаться снова. Я больше не могла выносить горе и вину. В итоге мне сделали перевязку маточных труб, чтобы убедиться, что я не смогу снова забеременеть. Лиам согласился и поддержал мое решение, но он был… несчастлив. Он хотел детей, но не хотел усыновлять. Он хотел своих собственных детей.

Кинсли горько рассмеялась.

— Он не хотел этого, но из-за него я чувствовала себя намного хуже. Он заставил меня чувствовать себя такой разбитой. После этого наш брак распался. Мы больше не чувствовали себя мужем и женой. Иногда мне даже казалось, что мы не друзья. Мы были как чужие друг другу люди.

— Мы жили так пару лет, прежде чем Лиам попросил развода. И даже при том, как все было, это причиняло сильную боль. Я знала, причина в том, что он хотел ребенка, и я чувствовала, что с моей стороны было эгоистично отказывать ему в жизни, о которой он мечтал, в семье, о которой он мечтал. Итак, мы прошли через бракоразводный процесс.

— Но Лиам не хотел терять меня полностью. Он хотел оставаться на связи, оставаться близким. Я… В то время я думала, что тоже не хочу его терять. Я подумала, что, несмотря ни на что, было мило, что он все еще хотел быть рядом со мной, поддерживать меня. Он так долго был моим лучшим другом… Я не знала, что еще сказать или сделать. Поэтому мы продолжали общаться. Теперь я понимаю, что он не хотел поддерживать связь, чтобы помочь мне пережить это. Он просто хотел чувствовать себя лучше, облегчить собственную вину.

— В конце концов, через год он женился снова, и когда я увидела его фотографии с новой женой и то, какими счастливыми они были, все, о чем я могла думать, это почему меня было недостаточно? Почему он не мог быть счастлив со мной? Почему он просто не любил меня такой, какая я есть? И когда он объявил, что они ждут своего первенца… это убило меня изнутри.

Кинсли погладила большим пальцем руку Векса.

— И все же, я не могла заставить себя разорвать с ним отношения. Но я знала, что мне нужно уехать, поработать над собой, просто… освободиться и начать все заново. Найти свою ценность. Итак, я скопила столько денег, сколько смогла, и приехала сюда. Ну, не сюда, а в Лондон, где я жила у своей тети, пока не смогла найти свое жилье. Я наконец-то нашла коттедж в Шотландском нагорье, который можно было снять в аренду…

— И вот ты здесь, — тихо сказал Векс.

Кинсли пошевелилась, отпустила его руку и повернулась в его объятиях лицом к нему. Вода плескалась о стенки ванны. Ее фиалково-голубые глаза заблестели от пролитых слез.

— Я здесь, — тихо повторила она. — Но мне не нужно было переезжать через весь мир, чтобы найти свою ценность. Я достойна, и всегда была такой. Лиам тоже переживал трудности, но это ничего не оправдывает. Я заслуживала гораздо большего, чем он, большего, чем то, что он заставил меня почувствовать. Я не сломанная. Я никогда такой не была. И я никогда не позволю кому-либо или чему-либо снова заставить меня думать иначе.

Векс взял ее лицо в ладони и смахнул слезы с ее щек.

— Если бы я мог взять свои слова обратно, свои действия… Прости меня, Кинсли. Прости, что заставил тебя так себя чувствовать. Прости, что тебе пришлось столько пережить. Но тебе больше никогда не придется нести это бремя в одиночку.

Она подняла руку из воды и положила ему на сердце.

— Мне было больно, когда ты ушел после того, как я сказала тебе правду, но я понимаю. Я не могла представить, что так долго буду заперта в одном месте, не имея возможности уйти, никогда не увижу другого человека… — Кинсли посмотрела ему в глаза. — Я все еще не могу поверить, что ты выбираешь меня вместо своей свободы. И на самом деле, я бы не стала винить тебя, если бы ты выбрал другое. Я не хочу, чтобы ты оказался здесь в ловушке.

— Ах, мой лунный свет, — Векс откинул ее волосы назад и наклонился, нежно поцеловав ее в лоб. — Мое заточение не имеет к тебе никакого отношения, — он целовал ее веки, нос, щеки, пробуя на вкус соленые слезы. — И, по правде говоря, я больше не чувствую себя пойманным в ловушку. Без тебя я был оболочкой, сосудом, переполненным горечью и яростью. Зверем, бушующим у прутьев своей клетки.

Он еще сильнее наклонил лицо и прижался к ее губам, вкладывая в поцелуй все тепло и нежность, переполнявшие его грудь.

— С тобой я дома. Я свободен так, как никогда не мог себе представить.

— Векс… — она произнесла его имя шепотом, нежной мольбой, прежде чем поднялась и снова поцеловала его. Кинсли обвила руками его шею, прижимаясь своими мягкими грудями к его груди.

Векс обнял ее, притягивая к себе. Их губы были ласкающими, нежными и пылкими, передавая через прикосновения все невысказанные эмоции и слова, бурлившие в нем и Кинсли. В нем вспыхнуло возбуждение, но Векс проигнорировал его. В этом поцелуе не было страсти. Он был об утешении. Он был о двух душах, ищущих поддержки друг в друге. Он был о двух сердцах, бьющихся как одно целое.

Когда Кинсли прервала поцелуй, она не отстранилась, а легла на него сверху, запустив пальцы в его волосы, которые свисали ниже уровня воды.

— Могу я задать тебе вопрос? И я пойму, если ты не захочешь отвечать.

Он медленно провел рукой вверх и вниз по ее спине, царапая кожу когтями.

— Между нами больше не будет секретов. Спрашивай, и я отвечу.

Ее глаза встретились с его.

— Почему королева фейри хотела, чтобы ты стал отцом ее ребенка?

К его удивлению, ее вопрос не вызвал того