Безумная вечеринка зомби - Джена Шоуолтер

— Лед.

Раздается тихий голос. Голос Миллы.

Я подбегаю к ней. Она лежит на спине, кожа у нее бледная, а губы синие. Губы, которые приподнимаются в печальной улыбке, а из уголков сочится кровь.

— Должно было… быть… так. Приняла решение… единственное решение… спасти…

— Замолчи. Просто замолчи, черт возьми. — я прижимаю ладони к двум ранам, отчаянно пытаясь остановить кровотечение. Мои усилия только создают еще больше проблем, из третьей раны хлещет кровь.

— Два, — говорит она. Все еще считает? В то время как ужас полностью опустошает меня.

— Как ты могла это сделать? Как могла так поступить со мной?

— Один, — шепчет она и перестает дышать.

Нет. Черт, нет. Я не позволю ей… Она не может…

Я делаю искусственное дыхание, проверяю пульс. Ничего. Нет, нет. Это не конец. Я не позволю этому закончиться так. Я продолжаю делать искусственное дыхание, пока не чувствую, как ее ребра трескаются под моими ладонями. Слезы жгут мне глаза, затуманивая зрение.

— Будь ты проклята, — хриплю я. — Вернись ко мне. Пожалуйста. Пожалуйста.

Но этого не происходит. Конечно, нет. Потому что, как бы мне ни хотелось это отрицать, правда есть правда. Она мертва. Как и Кэт, она мертва.

На этот раз я не оправлюсь.

Я кричу, глядя в потолок, как раз в тот момент, когда включается сигнализация.

Глава 32

Ты не можешь завладеть моим сердцем и съесть его

Милла

Кэт ждет меня под аркой массивных ворот, которые, кажется, сделаны из безупречной жемчужины.

Я бы с удовольствием полюбовалась красотой, абсолютным величием, но снова подключена к тому потоку сознания, где вера пропитывает каждую мысль.

— Дневник! — Эмма бежит к нам. Здесь нет солнца, я его не вижу, и все же свет повсюду. Самый восхитительный свет, который я когда-либо видела, сверкает алмазной пылью вокруг девушки. — Помни о дневнике!

— Я выиграла свое дело, Милла Маркс. Ты возвращаешься. — Кэт толкает меня.

Я падаю вниз… вниз… и кричу. Или пытаюсь закричать. Мне тяжело дышать. Боль! Мое тело слишком слабо, чтобы сопротивляться, кровь вытекает из ран с пугающей скоростью. Мой разум затуманен, когда я издаю еще один вздох.

— Милла!

Голос Льда перекрывает вой сигнализации, в нем слышится облегчение. Он здесь… где «здесь»? Я приоткрываю глаза. Камера. Верно. В меня стреляли, но ответ находится в дневнике… в дневнике… в дневнике.

«Скрыто, скрыто, скрыто».

Если что-то было скрыто, ты это находишь.

Я знаю это. Я пыталась, но потерпела неудачу.

Нужно попробовать снова. Единственный верный способ навсегда потерпеть неудачу — это сдаться.

«Свет всегда может прогнать тьму».

Сильные руки прижимаются к моим ранам.

— Держись, милая. Просто держись.

Мои глаза закрываются. Свет пробивается сквозь мои веки.

«Свет…»

— Али! — восклицает Лед. — Помоги ей! Ты должна ей помочь.

Али, должно быть, вошла в камеру. У меня нет сил открыть глаза снова. Мгновение спустя раскаленная рука пронзает мою грудь и проникает в душу. Боль усиливается в геометрической прогрессии, и я кричу. На этот раз звук вырывается наружу. Моя спина выгибается. Танатос вырывается сам по себе, пытаясь защитить себя и прогнать все прочь. Али… чей крик боли сравним с моим собственным.

Я делаю все, что в моих силах, чтобы погасить красное пламя… пытаясь защитить…

— Выпусти его, — приказывает она. Она тяжело дышит. — Не туши пламя.

Но… но…

— Откройся, Милла. Откройся.

Открыться… как? Я слишком ошеломлена, чтобы понять это, но первый приказ я поняла. «Не туши пламя».

Так и делаю. Я… просто… останавливаюсь, позволяя силе течь по моим венам. Вскоре я задыхаюсь, и, поскольку нахожусь в физическом мире, моя одежда сгорает дотла. Но… но… мои раны только усугубляются. Это не хорошо.

Я подозреваю, что Али ощущает то же самое. Когда я кричу, кричит и она. Мы кричим вместе, снова, и снова, и снова. Агония! Это слишком, слишком сильно… это мой кошмар.

Я сгораю заживо. Скоро от меня не останется ничего, кроме пепла.

«Обман. Тьма обманывает. Тьма лжет».

Ночные кошмары… уловка, чтобы я не расставалась с танатосом?

Я хочу выжить. Так сильно этого хочу. Боль закончится, и я так отчаянно хочу, чтобы она закончилась. Мне нужно, чтобы она закончилась. Но я лежу, смирившись, пламя разгорается все жарче и жарче, дрожь сотрясает мое тело. Мои руки и ноги сгибаются, и даже это — новый вид агонии.

И тут происходит самое странное. Туман в моем сознании рассеивается, и боль отступает. Мы с Али перестаем кричать. И впервые за несколько недель я чувствую успокаивающую силу, которая слышит меня. Кости, мышцы и кожа снова начинают срастаться. Сила наполняет мое тело, мою… душу.

Только это длится недолго. Танатос зарождается с новой силой, изливаясь из меня, пламя обжигает меня, плавит, но сейчас все хуже, намного хуже… пока это не прекращается. Пока я снова не исцеляюсь.

— Три слоя, — вздыхает Али. — Еще один.

Не успевает она произнести последнее слово, как боль накатывает снова, и она сильнее, чем первые две, вместе взятые, но длится не так долго, а когда проходит, то ее уже нет. Я свободна! Я исцеляюсь!

Танатос, возможно, и скрыл мой внутренний свет, но не смог его уничтожить.

«Не такой уж и сильный, никогда и не был слишком сильным».

— Скажи мне, — требует Лед.

— Она выживет, — отвечает Али.

Мозолистые руки, принадлежащие Льду, скользят по моему животу, проверяя, нет ли ран, и одновременно придавая сил.

— Она действительно исцелилась.

Он так же шокирован, как и я. У нас получилось. У нас получилось!

— Слава богу, — хрипло произносит Али.

«Свет и тьма не могут сосуществовать».

Если бы мы сдались после первого слоя… если бы мы сдались после второго… ничего хорошего бы из этого не вышло. Нам пришлось бороться до самого конца, пока мы не добились желаемых результатов.

Наконец-то я нахожу в себе силы открыть глаза и не закрываю их.

— Лед, — говорю я, с трудом переводя дыхание.

— Я здесь. — он без футболки, с его лица стекает пот, напряжение искажает черты, которые я люблю и обожаю. Черты, которые я безмерно рада видеть снова. — Я здесь.

Когда я беру его за руку и переплетаю наши пальцы, между нами вспыхивает золотистое пламя. За считанные секунды оно перемещается вверх по его руке, шее… Вскоре золотистое пламя танцует в его глазах, и это зрелище завораживает. Его раны начинают заживать.

— Ребекка погасила у нас свет. Вот почему мы не могли использовать наши способности. — Али, спотыкаясь, подходит к кровати… она