Каменное сердце - Светлана Бернадская
— Полагаю, что гребень ты не добыл.
Талгор смущенно засопел ей в макушку.
— Да по — дурацки как — то вышло. Думал, запрыгну ящеру на шею, в глаз клинок, да и дело с концом. А оказалось, глаз у поганца много, а сам живучий да изворотливый, что твой угорь. Как рванул вместе со мной по подлеску — попробуй удержись, а на хвосте у него крючья. — И Талгор, запнувшись, потер нижние ребра. Хелмайн скосила глаза — там, на боку, виднелся рваный, уродливый шрам. — В общем, василиска я одолел, да только и он меня… почти. Парни сказали, что пока меня там среди болот отыскали, тварь успела утопнуть в трясине. Так что с гребнем не вышло.
Хелмайн вздохнула. Ну хоть живой остался.
— А потом… Я ещё оклематься до конца не успел, как пришли вести из Нотрада: ты родила Гридигу сына. Коган заверил, что ты счастлива с мужем, что живешь в почете и купаешься в роскоши. А я… что я мог тебе предложить? Ни кола, ни двора. Разве что меч, походные шатры и орава головорезов под боком.
Хелмайн сцепила зубы, чтобы вновь не начать кусаться.
Вечно у этих мужиков находятся какие-то отговорки.
— А что же ты предложил тем двум женам, которыми похвалялся сегодня?
В теле Талгора, рядом с которым она успела угреться, закаменели все мышцы.
— Одна была ещё до тебя. Давно. Совсем ещё девчонка тогда, да и я тоже… — Он неопределенно взмахнул рукой. — Двое сирот. Мы поселились в деревушке, в горах. Но пожить толком и не успели: деревушку решили занять кочевники. Мы отбивались. — Он помолчал, но Хелмайн и так стало все ясно. — Я выжил, а она нет.
Что ж, это бывает.
— А вторая?
Он вздохнул.
— После того случая с несостоявшимся поединком коган вздумал меня женить, чтоб дурь из головы выбить. Присмотрел мне дочь кунна с тех самых западных земель.
А вот теперь захотелось не только кусаться, но и разбить ему в кровь лицо. Вместо этого она сжала кулаки, вонзив ногти в собственные ладони.
Да что это с ней сегодня, в конце-то концов?
— Кунн тот стар уже был, а народ меня там почитал как героя.
— Из-за василиска?
— Из-за него. А коган и рад: уж прикидывал, как поставить меня во главе кунната на западе. Через родство и вовсе всё складно выходило.
Хелмайн беспощадно поерзала у него под боком, попутно убедившись, что Талгору по — прежнему не до сна, и с мстительным злорадством услышала над ухом сдавленный выдох.
Если б еще у самой не разливалось между бедер предательское тепло…
— Так что там со второй женой стало? Снова кочевники?
Брякнула — и прикусила язык. И в мыслях не былo глумиться над такими вещами, боги свидетели, оно само вылетело!
— Нет. Она не сумела… — И долгая заминка, будто он мучительно подбирал слова. — Не сумела разродиться.
— Уфф, — вырвалось у обеcкураженной Хелмайн. — Мне жаль.
— Да, — сухо отозвался он. — Мне тоже.
Она помолчала, раздумывая о том, что и Талгора, к его-то годам, уже потрепало изрядно.
Невольно коснулась ладонью собственного шрама на животе.
И правда, жаль, что у них обоих все вышло как — то нескладно.
— Почему ты сказал, что жить тебе осталось недолго?
На этот раз молчание затянулось. Хелмайн уж было забеспокоилась, что Талгор таки умудрился уснуть, но он все же ответил:
— Сердце шалит. Ну да боги с ним. Лучше ты теперь расскажи.
Насторожилась.
— О чем?
— Да о чем угодно. О своих двух мужьях. И о том, как жилось тебе тут, на севере. И откуда ты вообще взялась тут, такая…
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза, кажущиеся темными озерами при тусклом свете лучины.
— Какая?
— Красивая. Но зубастая. — И он выразитeльно потер подпухшую губу.
Хелмайн сморщила нос. И ничутoчки его не жалко.
Ничуточки!
Сам виноват. Явился, женился.
— Не хочу говорить об этом.
— Ладно. Тогда расскажи об уговоре с хексами.
Хелмайн застыла. Ах вот как! Притворился тут добреньким, расслабил, разжалобил, что бы бдительность усыпить, а теперь решил, что пришла пора секреты выведывать?
Едва зубами не заскрежетала от злости. Отодвинулась, скинув с себя слишком наглую руку.
— Я устала и спать хочу. Дела обсудим завтра.
* * *
Талгор долго не мог уснуть. Чужая земля — здесь даже дышится иначе, чужой дом, чужая постель. Удобная, непривычно мягкая, но чужая. Да что там постель! Разве уснешь тут, когда рядом лежит женщина, которую хочешь до судорог в мышцах. Но взять не можешь, потому что…
Он и сам не мог себе ответить, почему. Просто понял: не надо. Хелмайн не в себе сегодня, и он сделал бы только хуже. На короткое время показалось, что так правильно, и она перестала видеть в нем врага, вот и стройное тело постепенно расслабилось в его объятиях. От ее дыхания, щекoчущего плечo, сердце сбивалось с ритма.
Но потом он сам все и испортил, не к добру вспомнив о хексах.
Хелмайн вновь превратилась в ледяную колючку. Что — то тревожит ее, он чувствовал это своим ущербным сердцем. Но что? Как выяснить, как разбить стену отчуждения между ними?
Одно он знал наверняка: хексы не могли просто так отказаться от человеческих детей. А значит, Хелмайн предложила им что-то такое же для них ценнoе.
Больше крови и жертв?
Тогда северяне боялись бы ее, а они за нее — горой.
Тогда что?
Он размышлял так долго под сперва сердитое, а затем тихое и размеренное сопение Хелмайн, что голова разболелаcь от мыслей. И бок затек, но шевельнуться Талгор боялся: вдруг разбудит? А ей и впрямь не мешает отдохнуть. Если она весь куннат ежедневно тянет на себе.
Кажется, он сомкнул тяжелые веки всего на мгновение.
…Красота возвышающихся до неба гор захватывает дух. С одной стороны каменные склоны покрывают изумрудные ковры мягкого мха, с другой их защищает нетронутый лес. Кроны деревьев шатрами нависают над семерыми людьми, что продвигаются отрядом к ущелью. Некоторые из охотников опасливо озираются вокруг.
— Ты уверен, Глор, что нам под силу тягаться с богами?
— Их здесь нет! — самoуверенно отзывается тот, кто едет первым. — Зато есть горы, полные сокровищ, которые