Оставь мне музыку! - Мира Ризман

— Но ты же вчера нарушила правила!

— Ну я же всё объяснила! И… была в этом весьма убедительна, — хитро подмигнув, сообщила Эстэль.

— Ты… ты… — Намёк доходил медленно, но, сознав его, Вирджин почувствовала, что краснеет.

— Эх, Вирджин-Вирджин, — пожурила её Эстэль. — Я же говорила тебе, что ты напрасно ему отказываешь. Омэйю ценят ласку и заботу, и всегда щедры в ответ. И… — она резко понизила голос: — знаешь, какое у меня «наказание»? Я теперь ответственна за всю систему безопасности не только цветочного дома, но и дома Кирэя-сама!

— Что?! — Вирджин просто не поверила своим ушам. Да такого не может быть! Кирэй же был вчера ужасно недоволен, как Эстэль смогла всё обернуть себе на пользу?

— Тише-тише, — приставив палец к губам, зашептала подруга. — Это вообще-то секрет!

Размышляя над всей этой ситуацией за завтраком, Вирджин пришла к мысли, что Кирэй наградил Эстэль неслучайно. «Похоже, мне всё-таки удалось избежать звания фаворитки», — рассудила она, но каждый раз продолжала вздрагивать от звона гонга. Но вначале это были просто рабочие, разобравшие за четверть часа их прекрасную сцену, а затем лишь Тодо с рутинными делами, да курьеры. Мирная жизнь вновь воцарилась в цветочном доме, вот только Вирджин по-прежнему было неспокойно. Сильнее всего тревога нарастала к выходному дню. Всё-таки Кирэй обычно приходил именно в эти вечера, но… его снова не было. Ни в первую неделю после печального третьего испытания, ни во вторую, ни даже в третью. Признаться, Вирджин уже устала ждать, и именно потому так удивилась увидеть в своей комнате в одно прекрасное буднее утро Фраю.

— Вставай и сразу же направляйся в ванную! — приказала она. — Тодо велел тебя подготовить. Сегодня ты сопровождаешь Кирэя-сама на выставке.

— Я?!

— Конечно, ты, кто же ещё!— хмыкнула Фрая. — Давай уже, пошевеливайся, фаворитке некогда разлёживаться, когда её зовёт господин.

Услышав ненавистное слово, Вирджин простонала, но вынужденно послушалась Фраю. Над ней снова колдовал весь цветочный дом, преображая в настоящую леди. Облачаясь в очередное творение Аи, Вирджин не уставала восхищаться её фантазией. Каждый раз она придумывала для неё нечто новое, совершенно непохожее на всё прежнее. Если прошлый образ Вирджин вполне можно было назвать фривольным, то сегодняшний поражал удивительной строгостью. Узкое малахитовое платье придавало ей степенности, как и классическая «ракушка» на голове и сдержанный макияж. Вертясь перед зеркалом, Вирджин вместо себя упорно видела какую-то серьёзную молодую леди. «Похоже, выставка будет классическая», — решила она, пытаясь тем самым объяснить свой внешний вид, который, к слову, Кирэю пришёлся по вкусу. Это Вирджин поняла сразу. Его быстрый оценивающий взгляд мгновенно сменился довольной улыбкой.

— Моя леди, — произнёс Кирэй учтиво и обходительно подал руку. Его ладонь едва касалась кожи Вирджин. И вообще Кирэй вёл себя излишне осторожно.

Вирджин, выслушав многочисленные утренние советы по поводу поведения от девушек, со своей участью неохотно примирилась и готовилась по возможности хорошо исполнить навязанную роль.

— Моя леди ещё помнит художника Дефа, с которым представилась возможность познакомиться на ювелирной выставке? — спросил Кирэй, устраиваясь на диванчике наномобиля.

Вирджин сдержанно кивнула. Импозантного художника трудно было забыть.

— Что ж, прекрасно. Сегодня открывается его новая выставка, и пока мы едем, было бы правильным познакомиться с его творчеством, согласна?

Вирджин вновь кивнула, а Кирэй, чуть слышно вздохнув, вызвал голографическую панель. Спустя секунду Вирджин уже разглядывала росписи в Императорском дворце, считавшиеся лучшими из работ Дефа. Кирэй комментировал довольно мало, цедя скупые необходимые факты и совершенно не показывая своего мнения. Создавалось ощущение, что брошенный некогда неосторожный укор про «лекции», произнесённый Вирджин из-за желания уколоть, достиг цели. Теперь Кирэй выверял каждое произнесённое им слово. И от этого становилось неловко. Вирджин даже захотелось извиниться, признать, что на самом деле рассказчик из Кирэя просто замечательный, но… говорить ему комплименты? Не слишком ли много чести? Вирджин решительно отогнала сомнительные мысли, назвав их секундной слабостью, и продолжила молчаливо изучать творчество Дефа. Пожалуй, его работы отличались некоей странностью. Изломанные линии, неожиданные ракурсы и неправильная геометрия. Казалось, его вовсе не смущает, что картина заваливается на бок или разъезжается на фрагменты. И всё же отнести работы Дефа к какому-то одному стилю никак не удавалось. Поразительный микс футуризма, сюрреализма, символизма и некоторых новых течений умело захватывал внимание, так что от многих картин трудно было оторвать взгляд. Правда, всего этого совершенно невозможно было ожидать, просмотрев рекламу выставки. Кирэй включил короткую презентацию уже под конец пути. Тёмные тона, мрачная музыка и размытые разрозненные кадры с довольно заурядными изображениями обещали разве что типичный поход в музей древностей. Теперь Вирджин понимала, почему девушки нарядили её подобным образом. Она ведь, как фаворитка, должна была соответствовать мероприятию. Но всё это так плохо вязалось с прежними работами Дефа. «Может, у него теперь классическая коллекция?» — подумала Вирджин, однако оказавшись на самой выставке, она очень удивилась. Ничего близкого к классике здесь даже не наблюдалось. Начиная от разодетых в диковинные плохо сочетаемые наряды публики, заканчивая авангардными голографическими инсталляциями. Пожалуй, всё представленное было смело даже для Дефа. Яркие краски, причудливые формы, неожиданные сюжеты и даже иллюзии. Глаза буквально разбегались от разнообразия, невольно цепляясь за мелкие детали. Именно они, будто то кислотно-жёлтый треугольник или люминесцентная божья коровка, превращали все полотна и голограммы в нечто единое целое и неделимое. Словно, войдя через привычные двери зала, посетитель вдруг оказывался в новом незнакомом и немного чудаковатом мире. Вирджин надолго замерла возле дышащих переливающихся шаров, то походивших на футуристические грибы, то на диковинные водоросли или даже на какого-то дремлющего монстра, а потом, когда краски начинали сгущаться, всё больше напоминали фантастические цветы или даже законсервированные фейерверки. Именно возле этого произведения искусства вновь состоялась встреча с Дефом.

Художник был не один. Его дама оказалась не менее удивительна, чем сама выставка. Дородная женщина в годах с природным румянцем и весьма миловидными чертами лица куда больше напоминала добрую тётушку из детских сказок. При этом у неё была просто завораживающая тёплая улыбка. Ей бы точно пошли пирожки, которые, наверняка, расхватали бы за считанные секунды.

— Леди Вирджин! Как я рад вас снова видеть! — В этот раз Деф был куда менее сдержан. Он почти бежал к ней навстречу, и, создавалось впечатление, что вот-вот захватит в свои медвежьи объятья, но, оказавшись в непосредственной близости от Кирэя, резко затормозил. Учтиво поклонился и