Все потерянные дочери - Паула Гальего

Нирида продолжает сражаться в одиночку, слишком далеко, слишком…

Мужчина, которого командор не заметила, выходит ей навстречу. Это происходит быстро, так быстро, что Ворон не успевает толком осознать.

В день, когда рушатся старые мосты и возводятся новые, командор теряет равновесие и рушится с куском лунной стали, застрявшим в ребрах, на ледяную поверхность озера, которая ломается под тяжестью её доспехов.

И она тонет.

Голос, рожденный из её самых глубоких кошмаров, говорит девушке, что это её судьба: видеть, как снова и снова умирают те, кого она любит и кого обрекает.

Если бы Ева не была так сильна, она бы застыла, плакала бы, глядя, как та уходит. Но покорность смирения не для неё.

Она отбрасывает сдержанность, достает своей силой того, кто вонзил сталь в Нириду, а затем и тех, кто идет следом. Она обрушивает вход во дворец на головы тех, кто пытается выйти, и говорит себе, что позже спросит, кто это был — свои или предатели.

Ева готова оплакивать невинных, которых убьет сегодня, лишь бы ей не пришлось оплакивать её.

Она больше не сомневается. Больше не спрашивает себя, кого уничтожает её сила.

Она зачищает окрестности сада, маленький лабиринт за спиной. Сносит статуи, ломает пополам лестницы, спускающиеся к этой стороне города, и, когда заканчивает, использует магию, чтобы вытащить Нириду из воды.

Та кашляет и сама переворачивается на снегу, ползет, раня руки, которыми хватается за клинок, вонзенный под грудь, и дергает его в рефлекторном порыве, заставляющем кровь хлынуть потоком из тела.

Когда Ева оказывается рядом, серые глаза Нириды широко распахнуты от шока, губы начинают синеть, а бледные щеки окрашиваются в болезненный багровый оттенок.

Ева кладет руки на рану. Она не позволяет себе ни мгновения колебаний, ни неуверенности.

Нирида должна жить. И она должна её вылечить.

И она это делает. Она использует каждую частичку себя, чтобы закрыть эту рану, а затем и остальные, чтобы высушить её доспехи и согреть её ледяное тело, её золотые волосы, губы, которые она уже пробовала однажды.

— Ева, — шепчет командор. — Ева… — повторяет она, когда та не обращает внимания.

Она кладет руку поверх её рук. — Ведьмочка. — Ева смотрит на неё. Глаза полны слез. — Достаточно. Не трать силу. Я в порядке.

— Ты в порядке?

Рядом с ней расколотый лед озера всё еще качается, издавая трескучий звук. Снег холодит колени Евы, но Нирида, медленно приподнимаясь, не чувствует холода, потому что магия ведьмы защищает её.

Она проводит рукой по её лицу и забывает, что мысли нужно держать при себе. — Ты такая красивая. — А потом она запрокидывает голову и смотрит на разрушенный вход. Снова смотрит на Еву. — И такая жестокая.

— Я тебя спасла, — резко отвечает та.

Смех пронзает её, и боль заставляет немного согнуться. Ева замечает это и наполняет её своей магией еще больше.

— Нет. Хватит, — пытается остановить её Нирида.

Она хватает её за руку, за лицо… и когда запускает пальцы в её черные волосы и осознает, насколько они близки, ей остается лишь молить богиню Мари о поцелуе Евы.

Но её здесь нет. Лишь я наблюдаю за ними… И на самом деле им повезло, потому что я всегда питал слабость к тем, кто любит вопреки боли, ранам и смерти.

Я позволяю своему голосу в форме мысли достичь ведьмы: А что, если бы твой командор умерла?

Это стрела прямо в сердце.

Потому что Ева сдерживает рыдание, наклоняется вперед и хватает Нириду за нагрудник доспеха, прежде чем поцеловать её с самозабвением и неистовостью. Поцелуй настолько глубок, что командор чувствует боль в губах, ощущает безнадежность и жажду, когда обнимает её за талию, усаживает к себе на колени и на несколько очень опасных мгновений забывает, что идет война.

Но время замирает лишь на секунды, и когда Ева отстраняется и смотрит воительнице в глаза, та уже знает, что слетит с её губ:

— Это не может повториться.

Она поднимается с земли. Звук приближающихся солдат отдается в ушах.

— Ева… — Она быстро встает. Хотя боль сохраняется, разорвана лишь кожа доспеха; её собственная кожа цела. Её сердце, однако… — Мы поговорим позже.

— Нет. — Она качает головой. — Я не желаю этого, командор, и не хочу больше об этом говорить.

Приближается солдат. На этот раз это один из своих, но война уже требует их обратно.

На мгновение они обмениваются взглядом, чувствуют связь между ними, тот самый мост. Командор колеблется, думает о разговоре, который недавно вела с Одетт, и вспоминает, что та сказала ей не сдаваться. Говорила о старых ранах, говорила о времени… времени, которого у них сейчас нет, и в итоге она уступает просьбе Евы.

— Как пожелаешь.

Затем они возвращаются в бой.

Глава 28

Одетт

Эта одежда совершенно не подходит для быстрого побега.

Я ломаю каблуки туфель, но это не дает особого преимущества, пока обнаженные лодыжки, обожженные снегом, проваливаются в сугробы. Покинув дворец, мы разбили витрину лавки и украли пару плащей, но Леон не позволил нам задержаться настолько, чтобы раздобыть более удобную обувь.

Он всё еще не доверяет моим намерениям до конца.

Его хорошо обучили.

Время работает против нас, пока нам удается уйти незамеченными солдатами Львов. Мне удается вывести нас за городские стены, но моя магия сильно ослабла, и, оказавшись снаружи, мы идем пешком.

Огромные статуи урсуге проступают сквозь пелену тумана. По ту сторону шторма они кажутся безмолвными стражами, ждущими пробуждения от вечного сна, чтобы защитить город.

— Теперь ты можешь вытащить нас отсюда? — спрашивает Леон.

Он идет по ущелью, по которому мы спускались несколько недель назад, когда впервые прибыли в Илун. Он идет далеко впереди меня, расстроенный и нервный. Мои блуждающие огни выхватывают каштановые блики в его волосах.

— Нет, — угрюмо отвечаю я. — Я не могу больше творить магию, иначе потеряю сознание.

— Я видел, на что ты способна, — бормочет он, подгоняя меня взглядом. — И пара фокусов высосала из тебя все силы?

— Требуется много магии, чтобы остановить руки Эрио, — холодно отвечаю я. — И к тому же я и так устала после сегодняшнего утра.

— Солдаты нас ищут, — отвечает он, оглядываясь назад.

Нас действительно преследуют. Не знаю, Львы это или Кириан послал за нами нескольких Волков, чтобы поддержать мою легенду.

— Тогда лучше перестать болтать и продолжать побег, — предлагаю я. — Или ты мог бы перенести нас отсюда подальше.

Леон смотрит на меня через плечо.