Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

Василина даже пошевелиться не могла — она следила за удаляющимся медведем, понимая, как им всем сейчас повезло. Потому что она сама могла бы улететь птицей — но похороненными, вмятыми в землю остались бы здесь и Мариан, и дети, и все-все, кто прятался под крышей дворца и щитом от иномирян.

— Спасибо, — сказала она сипло охранникам. Они прикрывали ее телами — хотя чем бы это помогло? — их одежда дымилась. — Тушите себя, бойцы, я сейчас… остыну, чтобы никому не причинить вреда, и пойду в укрытие.

О том, что щит над дворцом лопнул, стало известно в Зеленом крыле через две минуты. Зигфрид с помощниками тут же поспешили в парк проверить накопители и сейчас двигались от одного к другому, пытаясь реанимировать их.

В это время к площади Победоносца вышли несколько крупных отрядов врага, и на границах дворцовой территории начались ближние бои.

Тандаджи открыл дверь в холл к сотрудникам, которые до последнего не спускались в подвалы крыла. Хлопнул несколько раз в ладони, привлекая внимание.

— Коллеги, — сказал он громко, — как вы понимаете, здесь нам делать больше нечего. Действуем по оранжевому протоколу. Каждый берет оружие и идет защищать дворец под командованием капитана Байдека.

Через несколько минут сотрудники Зеленого крыла дополнили собой гарнизон, который атаковали ободрившиеся иномиряне.

А еще минут через пятнадцать небо над дворцом скрылось за тучей стрекоз со всадниками, воспользовавшимися затишьем над Иоаннесбургом и окрестностями.

Василина так и не успела уйти в укрытие — она даже подняться не могла! — когда сверху начали рушиться стрекозы: со всадниками и без, целыми стаями. Жутко кричали люди от палаточного городка, яростно и зло работали гранатометчики гвардии, мелькали со стороны площади искры огнедухов. Ясница, обернувшись яркой жаркой птицей, метался над Василиной, не давая приблизиться к ней раньярам, и по сторонам то и дело на деревья парка падали прожженные твари.

— Ваше величество, нужно уходить, — решил старший по охране. — Под прикрытием деревьев должны уйти. Я понесу вас. Прикрывайте! — бросил он оставшимся бойцам.

Рухнул, ломая ветви, неподалеку еще один раньяр, и Василина едва-едва смогла накрыть их с охранниками небольшим щитом. Обессиленная после сдерживания слома стихий, она понимала, что нужно что-то сделать, иначе это — конец, гвардейский корпус не справится!

— Подождите, бойцы, — попросила она и крикнула в небо: — Мне нужен огонь! Ясница, помоги!

— Сейчааас, — донесся сверху голос огнедуха, а затем он начал метаться по парку, поджигая деревья вокруг нее. Ветер, пусть не ураганный, но чувствительный, раздувал огонь мгновенно, сочные майские деревья высыхали и вспыхивали как спички. Гвардейцы бросились на землю. И когда вокруг горело уже несколько сотен деревьев, Василина раскинула руки, вдохнула, втягивая в себя пламя, а затем вскинула их вверх — и выпустила его гигантским шатром в небо.

Огненная буря загудела, заревела, ровно, сильно, безжалостно, и гудела так секунд пятнадцать — пока хватало впитанного огня, и небо было алым и золотым от пламени. А затем стало тихо-тихо, и только хлопья жирной сажи падали сверху как снег. Василина стояла посреди обугленных останков кленов — чуть ли не четверть парка, старых деревьев, была принесена сейчас в жертву ради спасения, — и смотрела вверх.

А затем она вновь раскинула руки и поднялась в воздух огромной, размером с пятиэтажный дом, красной соколицей. Она видела сверху полусожженный парк и залитый водой из Адигель отпечаток гигантской медвежьей лапы за конюшнями, видела защитников дворца и раньяров, несущихся к ним с окраин.

Люди, собравшиеся внизу, с надеждой, а иномиряне, идущие к центру, со страхом наблюдали, как она, оставляя за собой огненные полотна, носится по небу над городом, настигая и сжигая не попавших под пламенный удар стрекоз, как глотает, раскрывая клюв, тех, которые были без всадников — и они испаряются пеплом в ее глотке, как кричит яростно, зло, тяжело.

* * *

— Что застыли, бойцы? — рявкнул Байдек, глядя на выходящие на площадь отряды. — Гранатометы на плечо!

Иномиряне перли вопреки страху и разуму — видимо, действительно своих богов они боялись больше, чем быть сожженными. Ударили по щитам, поставленным боевыми магами гвардии, из гранатометов, — кое-где щиты полопались, — поперли вперед линиями смертников: несколькими десятками несущихся на таран тха-охонгов, снося останки своих предшественников. Сейчас повалят ограду, и пойдет бой уже на дворцовой территории.

А меж тха-охонгов стелились по земле невероятно быстрые невидши — самые опасные твари. Их жгли огнедухи дворцовые и привязанные к камням Василиной, но с каждым ударом духи бледнели, а невидши меньше словно не становилось. Будто все они, сумевшие пройти к городу, оказались здесь по воле неведомого командира, который последним усилием решил захватить дворец.

Где-то в стороне Тандаджи с каменным выражением лица стрелял разрывными, метя в невидши. Растянувшись цепочкой, били из снайперских винтовок спецы управления, строчили из автоматов те, кто не владел снайперским делом. Били танки, разметывая бошки тха-охонгов в клочья, из крупнокалиберных пушек палили бронемашины.

Мариан сам перехватил один из гранатометов, прицелился.

— Огонь!

Первая линия тха-охонгов словно налетела на стену — с грохотом и скрежетом разорванные, обезглавленные туши размером с грузовик катились вперед, замирая в каком-то десятке метров от ограды и мешая и защитникам дворца выцеливать вторую линию, и врагам — идти вперед.

Но они шли, упорно, как носороги, тяжело толкая в атаку туши своих сородичей, используя их как таран и щит одновременно.

— Стреляем навесными! — вновь приказал Мариан, прицеливаясь. — Огонь!

Где-то над крышами пронеслась, оставляя за собой потоки пламени, огнептица-Василина.

Взлетели вверх выстрелы гранатометов — и по высокой дуге рухнули вниз, накрывая взрывами вторую линию. Сомнительная меткость у этого способа — но выбора нет. Нужно работать дальше.

Выбить удалось не больше трети второй линии врага, и пришлось отступать. Первые туши уже продавили ограду — пики и вензеля, пережившие несколько веков, сгибались под давлением, трескались, рушились на землю. Всадники на тха-охонгах выходили с площади на улицы, пролегавшие вдоль дворцовой территории, и там тоже вспыхивали бои. Грохот стоял страшный.

— Огонь!

Еще удар, еще несколько десятков навсегда застывших инсектоидов, крики людей, гром выстрелов, горящие дома на той стороне площади, дым и вонь муравьиной кислоты. Пахнуло сверху жаром, раздался птичий крик — то снова пронеслась над дворцом крылатая Василина. Но Мариану даже некогда было поднять голову.

Гвардейский полк, почти четыре тысячи человек, которые встречали иностранные делегации, сопровождали королеву в конных и автомобильных выездах, несли службу в почетной охране, шагали парадными расчетами на