Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

— Огонь!

Скользнули вперед с десяток невидши, и Мариан, понимая, что всех их сейчас вырежут, обернулся медведем, снес ударом лапы башку одному из них, прыгнул на второго, чувствуя, как полосуют его по боку. Метались вокруг огнедухи, выступили вперед бойцы с огнеметами.

— Назад, командир!

Он прыгнул назад, неловко приземляясь на раненую лапу — и полилось вперед пламя, настигая тварей.

Байдек вновь обернулся человеком. В боку щипало, было горячо — разрезаны были мышцы и кожа, руку дергало — были вспороты вены, и подобравшийся к нему виталист очень быстро остановил кровотечение, срастил ткани, сунул Мариану тоник. Байдек сорвал крышку зубами, проглотил, чувствуя, как светлеет в глазах.

— Огонь!

Продвижение иномирян замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Сзади напирали новые отряды, но так плотен был огонь и так отчаянно смело бились защитники дворца, что ни шагу не получалось сделать вперед.

— Огонь!

Вот отступила первая линия. Вот, оглядываясь, стали перестраивать свои отряды командиры иномирян — потому что их накрывали безжалостно, плотно, и даже к самым фанатичным пришла уже мысль отступить, переждать…

И тут снова сверху пахнуло жаром. Над площадью Победоносца зависла огромная пламенная птица, мерно взмахивая крыльями и глядя вниз глазами, сияющими как бело-голубое пламя.

Не было видно и слышно ни одного раньяра.

От ее крыльев занимались крыши, и спустись она чуть ниже — начал бы рваться боекомплект у защитников дворца.

Наступила тишина.

— Огонь!

Последний удар вновь смял, перемешал с кровью и слизью едва выстроенные порядки. Не успел затихнуть стон-вой, как иномиряне дрогнули, разворачивая тха-охонгов и отступая от дворца, обратно на окраину, откуда уже шли бронемашины подошедших областных дивизий.

* * *

Королева Василина опустилась среди сожженного парка и обернулась человеком. Прислонилась к обугленному стволу, глядя, как стремительно идет к ней со стороны площади Мариан. Над дворцовой территорией сиял щит — Зигфриду с помощниками удалось восстановить опорные накопители.

Во рту королевы стоял вкус пепла. На плечо ей сел Ясница, потерся головушкой с ярким огненным хохолком о висок.

— Ну чтооо, — протянул он горделиво, — тебяяя теперь тоооже запишууут в великиеее Рудлоооги.

Она горько улыбнулась пересохшими губами.

— Цена величия иногда очень высока.

Ясница деликатно вспорхнул в небо. Муж подошел, встал рядом, внимательно глядя в глаза. Протянул флягу, дав напиться, обнял.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как чудовище, Мариан.

Он обнял ее крепче. Прошептал в висок:

— Хорошо, что это чудовище в тебе есть, василек.

Все он, как всегда, понимал. И она о нем.

Василина провела рукой по его форме сбоку — и ладонь окрасилась липкой кровью. Вздохнула.

— Рану залечили?

— Да, Василина.

Они молчали, обнимаясь посреди пепла и гари, посреди конца света и всемировой катастрофы. Где-то в параллельном измерении текла их прошлая спокойная жизнь с детьми, среди зимних снегов и летних лугов в лесном поместье, размеренная и счастливая. Но давно к ней не было возврата. И поэтому они находили спокойствие друг в друге.

— Теперь только дело времени, пока мы в городе додавим их, — проговорил он. — А там уже от нас ничего не будет зависеть. Пойдем к детям, Василина. Я отведу тебя и вернусь на позиции.

— Да, — ответила она. — Теперь осталось только уповать на богов.

Глава 20

13.40–15.30 в Тафии

Ангелина и Нории долго сидели, слабые, у павших колонн Обители Триединого. Ани тихо рассказывала о том, что делала после получения известий о предстоящем открытии портала в Тафии и пленении мужа. Нории — о битве под Норбиджем, о том, как захватили его чужим артефактом и что происходило внизу.

Воздух был полон победными криками — драконья стая добивала остатки армии на раньярах, а наземные отряды врага были либо уничтожены, либо прорывались в панике прочь из города.

Драконы ликовали еще и потому, что только что разошелся по Пескам Зов Владыки.

«Я здесь, я вернулся», — сказал он, и услышал его каждый дракон от севера до юга, а вопли радости до сих пор звучали в ответ.

«Внизу, в Нижнем мире, идет суровый бой за то, чтобы война на Туре закончилась, — говорил Нории. — Я сейчас не в силах, мой народ, и не могу помочь нашим братьям, пока не восстановлюсь. Но вы можете. Добивайте врага и спускайтесь ко мне! Но только те, кто не ранен и не истощен, в ком еще много сил, потому что Нижний мир высасывает их беспощадно».

Остаткам армии на раньярах не давали шанса выжить. Еще с десяток минут, и все должно было быть кончено.

Терновник, оплетающий щит хрустальной сетью, тоже радостно шелестел побегами, и Нории, с неохотой отпустив руку Ани и с величайшей нежностью коснувшись губами ее виска, с трудом поднялся. Он мог бы попробовать долететь до реки, окунуться в первостихию, чтобы подпитаться быстрее, поохотиться, взять силу от свежей крови. Но нужно было еще немного времени, дабы не подломились крылья и он не упал от слабости.

Ангелина наблюдала, как тяжело он идет к краю щита. Как кланяется стихийному духу.

У нее кружилась голова, и пусть Нории смог влить в нее немного сил, откат от того, что случилось внизу, никак не отпускал. После безумия, творившегося в Нижнем мире, Тура казалась тихой и спокойной.

Сейчас Ани не верилось, что она действительно смогла, что осилила, — все, что случилось в другом мире, казалось страшным сном.

— Спасибо тебе, великий, что помог моей жене, что помог Тафии и Пескам, — проговорил Нории низко. Протянул руку, и терновник, проскользнув сквозь щит, обвил ее лозой, но не проткнул, погладил сочувственно и отпрянул. — Клянусь, как только восстановлюсь, напою тебя кровью. Прошу тебя, пускай сюда драконов, которые будут прилетать к холму.

Цветы терновника мечтательно замерцали, закивали. Нории, поклонившись еще раз, погладил его сквозь щит. Посмотрел на город.

Сверкающие лозой крыши все были покрыты черными пятнами — дохлыми стрекозами. Маги, расположившиеся по кругу, держали щит, постоянно подпитывая его, укрепляя после команд барона фон Съедентента, которые он отдавал, усилив голос. Сам барон стоял лицом к городу и щиту шагах в десяти от Ангелины, то подкручивая что-то видимое только ему в воздухе, то поднимая руки, то опуская, а то и бормотал что-то, засунув их в карманы военного комбинезона. Иногда он бросал взгляд