Три года взаймы (СИ) - Акулова Мария

— Всё нормально?

Быстро киваю и вжимаюсь лбом в шею под подбородком. Губами трогаю солоноватую кожу. Облизываю их.

Он даже вкусный для меня. Это ребенок или я?

Дышу его запахом и с закрытыми глазами наслаждаюсь поглаживаниями.

Если сравнивать со снами — вживую ярче. И после настоящего секса хочется спать.

К моим волосам прижимаются губы. Ладонь ложится на затылок, пальцы путаются в прядях. Трусь носом о пряную кожу и все же упираюсь руками в мужские плечи, чтобы увидеть его глаза.

У меня даже дыхание перехватывает, потому что я читаю в них не сытость, а голод. Всё точно так же, как было до. Он хочет снова. И я, наверное, тоже хочу.

— Мне снова надо в душ. — Глазами договариваю: из-за тебя. Он читает. Я ловлю вспышку ни черта не сожаления.

Тебе понравилось в меня? Мне, если честно, тоже. Смущаюсь, часто моргаю и розовею.

Он давит в затылок, приближая, и целует.

— Пойдешь. — Обещает, но не отпускает. Я перескакиваю с одного зрачка на другой. И он тоже прицельно изучает мои глаза.

— Ты что-то чувствуешь… Новое? — Рискую выглядеть глупо, но мне правда любопытно. Андрей медленно ведет головой из стороны в сторону.

— Только ответственность.

Серьезный ответ сначала заставляя меня улыбнуться, ведь я-то имела в виду физиологические моменты, а потом у меня резко сжимается горло.

Мне хотелось бы вернуть нашу жизнь в тот же режим, в котором она развивалась: испытывать чистую легкость и радость. Концентрироваться на плотском. Но с его ребенком внутри это сложнее. Откуда ни возьмись накатывает сентиментальность.

Чтобы не выглядеть излишне ранимой, пытаюсь увести взгляд, но Андрей меня ловит. Поддев подбородок, медленно «ведет» навстречу к своим губам. Ждет, пока сама поцелую. А поцеловав — мне сложно сдержаться. Я трогаю и уголок. И подбородок.

Снова трусь.

— Я всё очень серьезно говорила. — Шепчу, не находя в себе сил справиться с ревностью даже сейчас, и чувствую, как крепкие руки подтягивают выше.

— Я воспринял серьезно.

— И поэтому никаких…

— Лен.

Ладно, всё.

Затыкаюсь.

Мы целуемся, а потом я снова оказываюсь на спине.

Глава 16

Лена

Голос Андрея приглушен из-за разделяющей нас двери, но я все равно слышу его довольно отчетливо.

Производимые его связками вибрации резонируют с вибрациями в моей груди. Его близость будоражит. Недоступность — натурально бесит.

Я знаю, что правильнее было бы заниматься своими делами и просто ждать, когда закончит, но мне невтерпёж.

Андрей приехал утром. Вроде бы ко мне, но по ощущениям — скорее работать. Поднялся в свой кабинет и… На языке крутится подслушанное у него же «запизделся». И пусть материться не хочется, но как же правильно звучит!

Я уверена, что он не мучает меня и не изгаляется, но всё равно с ума схожу от ожидания. А он заканчивает один разговор — переключается на другой. После второго третий. И так до бесконечности.

В его жизни — люди, люди, люди.

В моей — он и наш ребенок.

За дверью наступает новая пауза. Я торможу и даже дышать перестаю: так мне хочется понять, что он закончил. Заношу руку для серии ударов, но слышу:

— Да, Аврор, — и цежу ругательства сквозь зубы.

Да блядь же ж!

Отдайте его мне!

Сегодня суббота. Он ко мне приехал, что вы его трогаете?

Я люблю его Аврору. Она замечательная. Но сейчас злюсь даже на неё. На всех, блин, злюсь из списка его входящих.

После нашей с Андреем новой первой ночи прошло уже две недели. Тот секс не был импульсивным срывом, о котором мы пожалели. Во всяком случае, ни я, ни он ничего подобного не говорили. Скорее, это закономерное развитие наших неоднозначных отношений. Расширение сферы предоставляемых друг другу в эти три года услуг.

Сложно переживать близость с человеком, с которым было очень хорошо и не думать, насколько улучшают или ухудшают ваше состояние выставленные границы.

Я понимаю Андрея: он только развелся и сама мысль перепрыгнуть тут же в настоящий брак с малознакомой девицей, в котором будут обязательства, претензии, чувства, может как пугать, так и вызывать приступ тошноты. Но наш брак продолжает быть договорным. Мы не семья, но снова любовники.

Меня это устраивает. Его, кажется, тоже.

Иначе не приезжал бы. Иначе не целовал, не гладил, не хотел. Уходил бы ночевать к себе, а не оставался в моей спальне до утра. И утром тоже… Эх… Аж пальчики поджимаются.

Зря я сейчас обо всем этом думаю. Только сильнее разгораюсь, пока он ответственно трындит.

Андрей в доме уже три чертовых часа, а виделись мы мельком. Я успела мазнуть губами по его щеке и тут же отпустила на «один звонок, Лен».

Но звонок затянулся, а я почти сгорела от разросшегося до невыносимости желания.

Вставшие соски болезненно трутся о прозрачное кружево лифа сексуального пеньюара. Я переступаю босыми ногами по паркету.

Продолжаю прислушиваться и жду очередного «до связи», чтобы ворваться. Но Андрей трындит… И трындит… И трындит. И слушает… Слушает… Слушает…

Достал, господи.

Подрагивающими пальцами жму на дверную ручку, забив на свой благородный порыв постучаться.

Захожу в кабинет и вижу, что мой муж сидит на диване, вытянув длинные ноги. Сегодня он в темных джинсах и тонкой графитовой водолазке. На безымянном пальце правой руки наше с ним полуфиктивное кольцо.

Почему-то его вид возбуждает меня почти так же сильно, как любые мысли о сексе с ним.

Андрей поворачивает голову, продолжая свой разговор. Слегка поднимает брови. Мол, че приперлась?

Но я знаю, че приперлась. И что будет по-моему тоже знаю.

Обхожу диван и останавливаюсь перед мужем. Он провожает меня взглядом и больше не отрывается.

Думала, красивый шелковый халат, который купила специально на прошлой неделе, развяжет он. Но… Что поделать.

Господин депутат занят? Электорат его спасет.

Тяну за шелковую поясную ленту и сгоняю ткань с плеч. Длинный халат темного винного цвета скользит по телу и с шелестом падает к ногам. Переступаю. Опускаюсь к Андрею на бедра. Кладу руки на его плечи и нежно касаюсь губами уголка рта.

Еду по скуле до «свободного уха». Задеваю кожу и шепчу:

— Трахаться хочу.

Не могу сказать, что жду ответа. Прижавшись — оторваться уже не могу. Пальцы движутся по тонкому кашемиру и достигают голой кожи. Глажу её и трогаю мягкие волосы. Губами продолжаю касаться скулы. Шеи.

А он, говнюк такой, приобнимает меня за талию и… Держится.

— Да, Аврор. Согласен. — Слушает там что-то. Соглашается.

Я продолжаю ласкать его носом, губами, ерзать на бугрящейся ширинке.

Сейчас, на самом деле, у меня новая проблема — я слишком быстро кончаю. И если он будет тянуть, я кончу просто от контакта практически голой промежности с джинсой.

Но так кончать я не хочу.

Даю Темирову джентльменскую минуту, чтобы закончить разговор по собственной инициативе и нормально. Но он возможностью не пользуется.

Дальше — сам виноват.

Оторвавшись от ароматной кожи, сажусь на мужских коленях ровнее и сгоняю с плеч бретельки. Высвобождаю руки. Ткань собирается гармошкой на талии. Взгляд мужа фокусируется на моей груди.

Я в курсе, что Темиров её любит. Ареолы стали немного шире, чем были до беременности, но по-прежнему розовые. Мне и самой нравится рассматривать себя в зеркале, вспоминая его взгляды, прикосновения, поцелуи.

Сейчас я чувствую, как он глазами делает то, что часто делает губами и языком. Кладу его руку на одно из полушарий. А сама прогибаюсь, демонстрируя себя лучше. Медленно веду головой так, чтобы волосы красиво легли на спину и плечи.

Берусь за ремень и тяну, приближаясь к напряженно сомкнутым губам.

Приказываю в них:

— Трубку бросай. Сейчас же.

Ловко расстегнув ширинку, оттягиваю резинку боксеров и сжимаю член.