Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Вспышка неуверенно заморгала, но не задала вопроса, оставив Векса продолжать изучать сумку. Там были инструменты для ухода, такие как пинцет в маленьком розовом футляре, и другие вещицы, для которых у Векса не было названия, но которые вполне могли быть миниатюрными приспособлениями для пыток с их изогнутыми режущими кромками и крючковатыми напильниками. Некоторые предметы явно предназначались для украшения.

Многие были сделаны из того странного материала, который он встречал только в этом автомобиле, или заключены в него. Они были легкими, но прочными, частично гибкими, частично жесткими. Не металл, дерево или стекло, не глина или хрусталь. Незнакомое вещество из незнакомого мира.

Он вернул вещи в сумку и уже собирался высунуться из автомобиля, когда заметил что-то за сиденьем. Ухватившись за подголовник, он еще больше наклонился вперед.

На полу за сиденьем Кинсли лежала полупрозрачная белая коробка. Он наклонился и взялся за ручку, покачивая коробку, чтобы высвободить ее из того места, где она была зажата. Отступив назад, чтобы иметь возможность выпрямиться, он осмотрел новую находку.

Контейнер был сделан из этого загадочного материала, хотя он был похож на запотевшее стекло. Несмотря на заметную трещину, идущую по одной стороне, он был целым и невредимым. Сквозь крышку он мог видеть многочисленные отделения, содержащие разнообразные предметы — разноцветную бумагу, нитки, ленты, прессованные цветы, пуговицы и другие предметы, которые Векс не мог идентифицировать.

Вспышка наклонилась, чтобы заглянуть в коробку.

— Эти бабочки настоящие?

— Они мертвы? — спросила Тень.

Векс поставил контейнер на крышу автомобиля, отпустил защелки и поднял крышку. Вспышка и Тень отпрянули назад, словно ожидая, что крошечная стайка бабочек внезапно взлетит, но трепещущие создания не двинулись с места.

Осторожно Векс снял одну из бабочек с ее места. Нахмурив брови, он осторожно потер крылышко указательным и большим пальцами и поднес его ближе к глазам.

— Пергамент.

Детализированность была впечатляющей. Человеческая изобретательность и мастерство, безусловно, улучшились, пока он был в заключении.

Когда он вернул бумажную бабочку на место, его взгляд привлек другой предмет. Книга в кожаном переплете с тисненым на ней деревом. Векс провел кончиками пальцев по дереву. В этой книге была сила, он чувствовал это, но она не имела ничего общего с магией.

Он открыл обложку и медленно перелистал страницы. Предметы, точно такие же, как в прозрачной коробке, и многое другое, присутствовали внутри в виде вспышек контролируемого хаоса. Изображения, некоторые из которых были настолько четкими и вибрирующими, что на них можно было смотреть через крошечное окошко, были перемешаны с кусочками ткани и бумаги, с листьями и кусочками мха, с сухими цветами, кружевами и печатями из красочного воска.

Там были страницы о природе, о лесах, растениях и животных, страницы о солнце, луне и звездах. И некоторые, которые заставили его ухмыльнуться, были о феях, наполненные сомнительной информацией и домыслами о народе фейри.

Но когда он приблизился к центру книги, то дошел до пары страниц, от которых замерла рука и перехватило дыхание. Они отличались от всех остальных; они были источником смутной силы, которую он ощущал.

Обе страницы были почти полностью покрыты нацарапанными черными линиями, многие из которых были сделаны с таким усилием, что на бумаге остались бороздки. В центре страниц была нарисована серебряная клетка. В клетке лежали две половинки разбитого кроваво-красного сердца.

Слова, написанные плавным, элегантным почерком, контрастирующим с остальными изображениями, бежали под клеткой, белые чернила на сплошном черном фоне.

Весь мир будет смотреть на тебя и никогда не узнает сокрушительной тяжести твоего разбитого сердца.

У него заныло в груди, а горло сжалось. Он почувствовал нечто большее, чем грубые эмоции, которые передавали эти страницы, — он почувствовал грубость, с которой это было написано. Всепоглощающую печаль, огорчение, гнев.

Глубокую душевную боль.

Векс провел жизнь в достижении своих целей, стремясь защитить то, что принадлежало ему, и он уделял мало времени эмоциям других. Ярости, тлеющей в его сердце, было достаточно, чтобы подпитывать его. Никогда еще он не чувствовал боль другого человека так ясно, как сейчас. Никогда еще он с такой неистовостью не стремился унять боль другой души.

Он вспомнил слова Тени.

У нее нежная душа, сильная, но погрязшая в страданиях.

— Вы трое смотрите на мир более ясными глазами, чем я, — прохрипел Векс.

— Мы видим не яснее, маг, — мягко сказала Тень. — Просто по-другому.

Вспышка провела призрачным огоньком по странице.

— Ты еще можешь облегчить ее страдания, маг. И если ты позволишь… Она может облегчить твою участь.

Векс уставился на книгу, когда эти слова обрушились на него всей своей тяжестью. Разве он не потерял достаточно, чтобы понять боль, которую она выразила здесь? Разве он не жаждал передышки от своей боли, даже когда использовал ее, чтобы подтолкнуть себя вперед?

— Свобода облегчит мои страдания, — сказал он, но сам себе не верил.

Он осторожно закрыл книгу, вернул ее на место и закрыл коробку. Кровь на сиденье под ней привлекла его внимание, когда он поднял ее за ручку. В свободной руке снова заструилась магия. С кожаного сиденья поднялись засохшие алые хлопья. Они расплавились и соединились в воздухе, образовав маленькую сферу из блестящей крови, которая в зеленой вспышке исчезла.

Она будет ждать его в лаборатории. Несколько простых тестов позволили бы получить некоторое представление о ее происхождении и, возможно, о ее скрытых способностях.

Векс отступил назад и ботинком захлопнул дверцу машины.

— Маг, — нараспев произнесла Тень, призрачный огонь пульсировал печалью.

— Осмотрите наши границы, — скомандовал Векс, когда его крылья обрели форму за спиной. Он широко расправил их. — Предупреждайте меня о любых нарушениях.

Он почувствовал невысказанные слова, исходящие от обоих огоньков; воздух потрескивал вокруг них. Но он вскочил с земли прежде, чем они успели сказать что-нибудь еще, и ломился сквозь ветви, пока, наконец, не выбрался из-под навеса крон.

Но даже ясное ночное небо не могло утешить его этой ночью. Почему, когда он нашел то, в чем нуждался все эти годы, его терзали сомнения? Почему он был полон нерешительности, когда ключ к его свободе был прямо здесь?

Почему боль Кинсли все еще пульсировала в его груди, как будто она была его?

Векс быстро вернулся в свой дом. Его крылья исчезли сразу же после приземления, а ноги понесли его внутрь, в спальню, прежде чем он успел принять осознанное решение уйти. Он тихо открыл дверь и вошел.

Кинсли лежала на боку на полу, в нескольких шагах от кровати. Ее волосы растрепались и разметались по половицам, кожа вокруг глаз порозовела и распухла, и она оставалась одетой только в простынь. Одну руку она закинула за голову, а другую подложила под подбородок.

Эхо, которая нависала над ней, повернулась, чтобы посмотреть на Векса, вспыхнув от удивления.

Векс стиснул зубы. Вид ее на холодном, твердом полу, где она плакала до изнеможения, заставил что-то ледяное обвиться вокруг его сердца и сжать его.

Моя пара.

Это было неправильно. Его пара не должна была терпеть такое унижение, такой дискомфорт, такие страдания.

И это было его рук дело.

Вздохнув, Векс зашагал через комнату, чувствуя на себе пристальный взгляд огонька всю дорогу. Он положил вещи Кинсли на стол, прежде чем подойти и встать над ней.

Сейчас она выглядела такой умиротворенной, несмотря на обстоятельства. Во сне она была свободна от проблем реальной жизни. Она была освобождена от Векса и его жестокости.

Мне не нужно быть таким жестоким.

Насколько приятно было бы заставить ее улыбнуться? Услышать ее смех?