Магические притязания (ЛП) - Эндрюс Илона

Ветерок был теплым и приятным. В воздухе пахло цветами.

В этом царстве отец был богом, и этот дворец, такой прекрасный, что почти парил среди зелени, был чистейшим выражением его воли, его видением, воплощенным в жизнь без ограничений реальности.

Легкий ветерок шевелил мои волосы. Я прошла через платформу к узкому мостику, ведущему на террасу, которая граничила с кабинетом отца, огромной комнатой с высокими арочными окнами. Двери в кабинет были приоткрыты.

— Отец?

Еще одно дуновение ветерка.

— Вот ты где, Цветочек.

В дверях появился Роланд. Сегодня на нем была официальная одежда: сшитая на заказ синяя туника, ниспадающая до лодыжек, окаймленная белой бахромой по подолу, и длинная верхняя одежда, которую он называл «иррок», из отреза белоснежной ткани, тонкой, как паутинка. Он был закреплен на левом плече и ниспадал структурированными идеальными складками по одной стороне тела. Иногда он оборачивал его вокруг бедер спиральными складками, но сегодня иррок висел свободно.

Обычно он не утруждал себя официальной одеждой ради меня. Я видела его в тунике, иногда в брюках и рубашке, а однажды он появился в спортивном костюме, что заставляло меня смеяться минут пять.

Одежда менялась, но он всегда выглядел неизменно. Мужчина с лицом пророка или мудреца, с темными волосами, тронутыми сединой, с красивыми чертами лица, тронутыми солнцем, и глазами, полными мудрости и тепла. Мой отец, который обожал меня больше, чем кого-либо из моих давно умерших братьев и сестер, пытался убить меня в утробе матери, убил мою мать, вел против меня войну, а теперь дулся, если я пропустила запланированный визит.

— Прошло так много времени с тех пор, как ты в последний раз навещала меня.

По сути да.

— Пренебрежительное отношение к моему мужу в присутствии нашего сына может иметь к этому некоторое отношение.

Он махнул рукой, отметая это замечание.

— Я не принижал его. Я просто указал на то, что человек, который пожертвовал своим положением во власти под давлением, не годится для правления.

Я помахала рукой перед носом.

— Воняет.

— Что?

— Твоя чушь собачья, отец.

Он усмехнулся.

— Ты продолжаешь использовать Конлана, чтобы наносить эти маленькие удары по Кэррану. Я понимаю, ты находишь это забавным, но каждый раз, когда ты наносишь удар, мы вспоминаем, что ты натворил. Как и все мы, ты всего лишь человек, отец, и твои действия не выдерживают критики. Скоро Конлан станет достаточно взрослым, чтобы увидеть тебя таким, какой ты есть на самом деле. Давай не будем торопить это осознание. Пусть у него еще немного побудет его замечательный дедушка.

— И кто я такой на самом деле?

— Тот, кто убил свою бабушку, пытался убить своих родителей и убил бы его, если бы ему дали такую возможность.

По лицу Роланда пробежала тень.

— Это таким ты меня видишь?

Оу-оу.

— Мы больше, чем это. Я все еще люблю тебя, отец. И Конлан всегда будет любить тебя. Но он отдельная личность, и он взрослеет. Подростки видят мир в черно-белых тонах. Прямо сейчас ты мудрый, добрый и славный. Почему бы не оставаться таким? Так мало кто из нас может соответствовать нашей собственной легенде, но ты, опять же, исключение из правил.

Выражение его лица смягчилось.

— Я подумаю над этим.

Лесть. Она всегда срабатывает. Когда я льстила Эрре, тетя огрызалась и говорила мне прекратить нести чушь. Но мой отец воспринимал ее как должное. Лесть будет в дефиците через несколько лет. Рано или поздно Конлан задаст неудобные вопросы, и Роланду придется признаться. Но сейчас он все еще был любимым дедушкой, всезнающим и большим, чем жизнь.

Мы пересекли террасу, направляясь к диванам.

— Кстати, мальчик уже здесь.

Это объясняло официальную мантию.

Отец махнул рукой. Часть стены бесшумно отодвинулась в сторону, открывая его кабинет. Конлан лежал свернувшись калачиком на плюшевом диване, обнимая свой рюкзак. Его глаза были закрыты. Тонкая завеса, поблескивающая магией, отделяла его от нас. Звуковой заслон.

— Он здесь уже четыре часа. Он хочет тебе что-то показать, но не говорит мне, что именно. — Он закатил глаза и улыбнулся. — Пару часов назад он, наконец, заснул.

До восхода солнца оставался еще почти час, когда я покинула Пендертон. Если Конлан пришел сюда четыре часа назад, значит, он не спал прошлой ночью. Что было такого важного?

— Как у него с учебой? — спросила я.

— Он великолепен, как и ожидалось. К сожалению, он, кажется, сосредоточен на боевых искусствах, а не на более утонченных академических занятиях. У него развился интерес к защитным заклинаниям. Очевидно, произошел инцидент. Я не имею права обсуждать это, но ты, возможно, захочешь спросить об этом своего мужа.

Да уж, проклятый вепрь-оборотень, знаю я об этом.

— Я очень горжусь им.

— Ты гордишься тем, что он дрался в форме животного?

— Я горжусь тем, что он подверг себя опасности, чтобы защитить других.

Роланд вздохнул. Мне надо сменить тему разговора, пока он не разразился тирадой.

— Чему ты его научил?

— Ямам, плащу Ура, осадным щитам… Всем тем вещам, которые показались тебе скучными.

Я не могла смолчать.

— Лучшая защита — это нападение, отец.

— Идиотизм. Кто такое сказал?

— Твоя сестра. И многие другие.

Роланд поморщился.

— Похоже на нее.

— Я не отсиживаюсь во время сражений. Я лучше всего работаю на амбразуре, своими мечами. Вот где я наиболее эффективна.

Роланд закатил глаза.

— У него хорошо получается с заклинаниями?

— Он учится быстрее, чем кто-либо на моей памяти. Однако, как ты помнишь, заклинания для осадных чар длинные.

— И утомительные. Такие скучные.

— В этом и суть. Если бы это было легко, Цветочек, любой мог бы их использовать.

Мой отец — магический сноб.

— Ты выглядишь обеспокоенной. — Роланд наклонил голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

Несмотря на все свои недостатки, папа всегда был наблюдательным.

— Конлан рассказал тебе о Пендертоне?

— Нет.

— Во время последней вспышки какое-то зло появилось в лесах к северу от Уилмингтона, недалеко от города под названием Пендертон. Оно послало своих слуг-людей потребовать дань с города.

— Какая форма дани?

— Люди.

Роланд нахмурил брови.

— Опасно и глупо. Продолжай.

— Они приходят за данью каждый год. Они чем-то заразили город, и жители умирают, если уезжают. Город предложил нам много земли, если мы сможем устранить угрозу.

— Понимаю.

— Мне нужен твой опыт, отец.

Я открыла холодильник, достала один из золотых ошейников из морга и пластиковый стаканчик, и положила сумку со сферой рядом с ними.

Роланд поднял сумку. Она раскрылась в его руке сама по себе. Вверх поднялась каменная сфера, обмотанная красной нитью. Роланд щелкнул пальцами. Каменная сфера скользнула назад, между нами осталось несколько ярдов. Красная нить лопнула. Сфера превратилась в валун.

Роланд сосредоточился на нем. Он сжался в шар, снова расширился, затем снова сжался и расширился еще раз.

— Это их?

— Да. Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

— Нет.

Валун вращался. Тонкие нити света обвились вокруг него — мой отец анализировал заклинание.

— Оно почему-то кажется примитивным, — сказала я.

— Идея, стоящая за ним, настолько примитивна. Что может быть более простым, чем бросить в своего врага большой камень?

— Очень большой камень.

— Но все еще только камень. Концепция сырая, но исполнение… Я не знаю, как это делается. — В его глазах вспыхнуло возбуждение. — Как необычно. Простая идея, огромное количество магии, чтобы заставить ее функционировать. Грандиозно и все же так неэффективно. Работа маленького бога.

— Оно божественно?

— Нет. Его создал человек.

Следующим был ошейник. Я смотрела, как она расширяется и сжимается в его пальцах.

— Ты обратила внимание на вес? — спросил он.