Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел

На длинной веранде, общей для всех комнат с этой стороны коридора, сидят Зевс, Посейдон и Гера. Разговаривают между собой, но, увидев нас, замолкают.

— Арес, что ты вытворяешь? — окликает Зевс. — Оставь её!

— Она сказала, что ей нужен душ, чтобы проснуться! — орёт в ответ Арес, унося меня всё дальше от братьев.

Шум дождя и грохот грома заглушают всё остальное, что пытается крикнуть Зевс.

Арес спускается по ступеням к частному пляжу. Вода хлещет сверху, словно ведро вылили. Настоящий ливень. Но не холодный. Прохладный, почти приятный. Меньше минуты — и одежда с волосами прилипают к коже, тяжёлые и мокрые.

— Поставь меня на землю! — приказываю. — Отлично, ты вытащил меня под дождь, молодец. А теперь отпусти.

Арес замирает.

— Обещаешь, что не сбежишь?

Нахмуриваюсь. Что за вопрос вообще? Что это значит? — Поставь меня на землю, — повторяю, потому что не знаю, что ему ответить, а игнорировать проще всего.

Арес слушается. Приземление неприятное, и на мгновение я теряю равновесие. Уперевшись рукой в ствол дерева справа от меня, прожигающе смотрю на Ареса.

Он улыбается так по-ангельски, что, будь он кем-то чужим, я никогда не подумала бы, что на самом деле передо мной демон. Стоим, смотрим друг на друга, дождь стекает по нам, а в небе взрываются молнии. Арес касается моего плеча, надавливая на него указательным пальцем, и чуть толкает меня влево, подальше от дерева.

— Приятный жест, — подшучиваю. — Осторожно — испортишь себе имидж козла.

Арес корчит смешную физиономию. — А я вовсе не козёл.

— Ты всё ещё говоришь, что жизнь моего брата ничего не стоит, — напоминаю ему.

— Ох. — Он кивает. — Правильно. Тогда да, может, я немного козёл.

Я оборачиваюсь к пляжу. Море — тёмно-синяя полоска, взъерошенное, волны большие. Рада, что Посейдон прямо сейчас не серфит. Эта буря хуже той, что была несколько дней назад.

— Хочу вернуться, — объявляю. — Достаточно промокла. И не смей шутить об этом.

Арес поднимает руки в знак капитуляции. — Не буду, — клянётся он торжественно. Потом его лицо искажается в лукавой усмешке. — Хотя мысли всё равно есть. Уверена, ты не хочешь ни одной?

— Нет.

— Даже самой невинной?

— Нет.

— Хочешь хотя бы одну про твоего брата?

Я делаю вид, что не слышу. Когда он начинает доставать, игнор — единственный выход. Сосредотачиваюсь на шорохе деревьев, на дожде, который стекает по мне, и на влажном песке под босыми ступнями.

Арес молчит, и, глядя на него, замечаю, что он изучает меня. Капля воды скатывается с его брови прямо до нижней губы; он автоматически её слизнул.

— У меня по-прежнему проблемы, — вырывается у меня.

Арес сразу это понимает. — О да. И как же. Неужели Аполлон не догадался, что, раз ты дала слово Кроносу, вход в лабиринт Ньюта ничто не изменит?

Я до сих пор об этом не думала. И не хочу думать. — Мне нужно войти в лабиринт.

К моему удивлению, он соглашается. — Должна.

На секунду мне кажется, что я ослышалась. Он почти кричит, так что сомнений не остаётся. — Ты ведь не хотел…

Арес поднимает лицо к небу. Дождь стекает по его оливковой коже, капли сползают за подбородок на шею. Белая футболка насквозь просвечивает, прилипая к груди, обнажая верхнюю часть тела. Он не такой мускулистый, как Хайдес — более сухощавый, но подтянутый; руки и грудные мышцы более развиты, чем пресс, который виднеется едва-едва.

— Ты проснулась? — спрашивает он.

— Почему меняешь тему? — ворчу я.

Он улыбается, ставит руки в боки. — Я вытолкал тебя сюда, чтобы разбудить. Нам нужен твой мозг в рабочем состоянии.

После паузы я киваю. Противно, но правда: я действительно бодрее, почти полностью в себе. Душ под дождём сработал.

— Лучше бы я приняла нормальный душ.

— В следующий раз примешь, — обещает он и дергает меня за прядь волос.

— Ладно, — настаиваю, уже нетерпеливо. — Объясни тогда, что ты имеешь в виду, говоря, что я должна войти в лабиринт.

Арес показывает на террасу над нами, где виднеется рыжеватая грива Геры и голубые волосы Посейдона. — Это семейное дело. Пойдём к братьям и к сестре.

Мы идём молча. Мне уже всё равно, сколько ещё воды с меня польётся. Меня сводит с ума мысль о том, что замыслила другая сторона семьи Лайвли. Особенно потому, что я уверена: Хайдес и остальные об этом ничего не знают.

Когда мы подходим, к ним добавляется ещё один человек — Афина. В чёрном атласном халате и с пушистыми тапочками. Каштановые волосы закручены в бигуди и собраны на затылке. Даже в пижаме она выглядит настолько аристократично, что внушает уважение.

— Привет, Коэн, — первым приветствует Посейдон. — Как ты?

— У неё два мешка под глазами, конкурирующих с моими, — подхватывает Арес. — Видно, что она не в порядке.

Я фыркаю. Арес подмигивает.

Я обращаюсь к Зевсу. Он курит, но держит сигарету подальше от нас, чтобы не задымить. — Тебе нужны деньги, которые Кронос пообещал. А нам нужно, чтобы Кронос умер.

Он такой прямой, что я на мгновение замираю с открытым ртом.

Мой взгляд останавливается на Афине. Та даже не моргает.

— И ты согласна? — поражённо спрашиваю я. — Ты? Та, что всегда ловит каждое слово отца? Разве я не должна быть благодарна за его предложение?

Афина закидывает ногу на ногу, и шёлковый халат съезжает, обнажая бедро до самого бока. Под ним нет белья.

— Вот почему мне порой так и хочется отвесить тебе пощёчину. Ты правда считаешь меня настолько глупой, Хейвен?

Я захлёбываюсь воздухом:

— Кто-нибудь меня прикроет, если я скажу «да»?

Арес сразу встаёт между нами:

— Я здесь. Давай, Гадюка.

Афина закатывает глаза, тянется за пачкой Зевса и прикуривает. Никогда раньше я не видела, чтобы она курила.

— Афина — богиня военной стратегии. И ещё самая умная. Интеллект, которому никто не способен сравниться.

— Вот и вопрос: почему тогда твоё имя носишь именно ты? — перебивает Арес, одновременно насмешливо и серьёзно.

— Если не заткнёшься, я потушу сигарету прямо тебе на языке, — грозит она.

Посейдон опускает голову, пряча улыбку. В этот момент он — вылитый Гермес. Удивительно, насколько два крыла семьи похожи и в то же время так непохожи.

Я беру слово, возвращая разговор к главному:

— Ближе к делу.

Афина сдувает густое облако дыма, провожает взглядом, как оно тает. Колеблется. И всё же сдаётся:

— Я всегда притворялась, — шепчет, будто боится, что отец вынырнет из тени. — Всегда подыгрывала Кроносу. Заставить его поверить в мою преданность — единственный способ воткнуть нож в спину.

Делать хорошую мину при плохой игре. Никогда бы не подумала это про Афину — и всё же стоило догадаться.

— То есть всё, что ты мне наговорила…

Она обрывает:

— Нет, ты мне правда поперёк горла, тут я не врала. Но и по-моему, соглашаться на сделку моего отца тебе нельзя. — И всё-таки в конце чуть улыбается.

— Но в той зале со статуями… — напоминаю нашу недавнюю перепалку.

Афина закатывает глаза:

— Думаешь, у нашего отца нет глаз и ушей повсюду? Часть дома под контролем. Единственная приватность — в наших спальнях.

— И в ванной, хочется верить, — бурчит Посейдон.

— Вау, — только и выдыхаю, как бы глупо это ни звучало. Признаю: я её недооценила. В оправдание — она чертовски хорошая актриса.

Мне нужно сесть.

— Итак, ты ведёшь двойную игру с Кроносом, — подытоживаю. — При чём здесь лабиринт? — Все таращатся так, будто я должна сама догадаться. — Я не читаю мысли, — раздражённо добавляю.

Арес делает жест — мелочь, но всё складывает. Поднимает ладонь знаком «мир»: два пальца вверх. Потом сводит их вместе, сцепляя. Поднимает брови.

— Вы хотите, чтобы я вошла вместе с Кроносом, — бормочу больше себе. Чем дальше думаю, тем логичнее звучит. Нужно превратить игру в партию между мной и им. — Я могу предложить ему другую сделку. Поторговаться, верно?

— При других раскладах я бы сказала «нет», — ровно отвечает Афина. — У него уже есть то, что он хотел, и смысла нет. Но Кронос — как ты. Как я. Как мои братья и вот эти безумцы с кислотными шевелюрами. Нас связывает не кровь, а одна страсть, доведённая до опасной одержимости: мы любим играть. Поменяешь правила и предложишь зайти в лабиринт вместе — сомневаюсь, что он откажется.