Как приручить соседа (СИ) - Истомина Аня

– Ты цела? – рычит он, как взбешенный зверь. – Цела, цела, – успокаиваю его. – Я сейчас вызову скорую. Ложись скорее. – Да нормально всё, – морщится он и приоткрывает один глаз. – Наконец-то “Стёпа”, а то всё “вы”, да “вы”. Блядь, упустил, сука! – Господи, – выдыхаю, утыкаясь в его грудь и пачкаясь в стекающей на белую рубашку крови. – Спасибо. – Настюш, ну, может, хоть один разочек ради разнообразия повелителем назовёшь, а? – басит он игриво сверху. – Глаз цел? – поднимаю на него взгляд, готовая умереть от ужаса. – Не знаю. Пошли, посмотрим, – усмехается он криво и, качнувшись, идёт в сторону ванной. – Кофейку сделаешь? – Надо в больницу, – уговариваю его, как маленького. – И пластырь найди. Это жрачки у тебя нету, а пластырь и бинты должны быть… С таким-то везением. Невольно усмехаюсь. Пластырь, бинты и антисептик у меня и правда всегда в наличии.

Ухожу на кухню и насыпаю в электрическую турку кофе. Достаю из полки всё для обработки раны и иду к Степану в ванную. Он, по пояс обнажённый, умывает лицо. В раковину бежит кровавая вода, пачкая белый фаянс. Зрелище жуткое. – Стёпа, надо в больницу, – шепчу севшим голосом. Степан оборачивается ко мне, и я вижу, как по рассечённой брови тут же стекает новый ручеёк крови. Но глаз цел. – Не переживай ты об этом, – усмехается он и прижимает к ране бинт. – Скоро к нам приедет и полиция, и скорая. Ол инклюзив. – Как ты догадался? – облокачиваюсь о косяк и устало прикрываю глаза. – Камеры, соседка, – усмехается он снова, но уже где-то на границе моего сознания. – Те, на которые ты жаловалась, кстати... Настя?.. Настя!

Прихожу в себя уже на кровати. Слышу, как открываются двери. Вся сжимаюсь от ужаса, резко сажусь и с облегчением выдыхаю. Вижу, что это Степан запускает в квартиру сотрудников полиции. – О, очнулась, а мы уж думали тебя откачивать, – усмехается откуда-то внезапно появившийся амбал шириной с дверь. Он садится ко мне на кровать, а я машинально отшатываюсь от него. – Тише ты, буйная, – улыбается он мне дружелюбно, но от этой жуткой улыбки на его непроницаемом лице мурашки ползут по коже. Он вытаскивает из рюкзака тонометр и показывает мне. – Знаешь, что это? Это вот так буйным пациентам на шею одевают, – показывает, прикладывая как ошейник к своему горлу, – и накачивают до тех пор, пока они снова сознание не теряют. Усмехаюсь и подставляю руку. – Что, не страшно совсем? – надевает он мне манжету на плечо и накачивает ее воздухом. Смотрю на стетоскоп в его ушах и ловлю себя на мысли, что мне бы не очень хотелось иметь этого дядьку в участковых терапевтах. – Пониженное, – кивает сам себе. – Иди кофейку попей.

Командует, а сам озирается. После встаёт и сгребает всё с моей тумбочки, пододвигая её на середину кровати. Начинает доставать какие-то боксы с иглами и ножницами. Понимаю, что, скорее всего, он будет зашивать Степану бровь прямо в квартире, где все сейчас ходят в ботинках, кроме меня, без каких-либо особых стерильных условий. – Может, вам антисептик принести? – уточняю у него на всякий случай. – Спирт есть? – косится на меня. Киваю. Мама Юльки работает на скорой и как-то давно достала мне пузырёк. – Тогда неси спирт, две рюмочки и бутеры, – моргает он мне.

– Да у неё в холодильнике мышь повесилась, – в комнату заходит Степан, садится на кровать, притягивает меня к себе и целует в лоб. – Торт неси. Смотрю на разбитое лицо моего спасителя и прижимаюсь к его губам. Сейчас мне абсолютно плевать, кто и что о нас подумает. Степан нетерпеливо сжимает мою ягодицу ладонью и со вздохом отстраняется. Ухожу. Сталкиваюсь в дверях комнаты с полицейским и замираю. Он кивает на штатив и подставку для цветов. – Что из этого прилетело пострадавшему в голову? Показываю на подставку. – Штатив принесли преступники, – смотрю на него. – Трогала? – уточняет он, и я отрицательно качаю головой. – Отлично, – кивает он помощнику, и тот надевает перчатки.

– Что за баба у тебя фильдеперсовая? – слышу тихий вопрос доктора, когда выхожу. – Раз на неё такая охота идёт? – Сам не знаю, – хмыкает Степан ему в ответ. – Просто магнит для неприятностей. – И надо тебе оно? Подслушивать нехорошо. Но я всё же замедляю шаг, пытаясь услышать его ответ. – Оказывается, надо, – усмехается Степан.

– Зачем?

– Влюбишься – поймёшь.

Глава 44. Беда

Сердце сжимается от неясного волнения и трепета. Меня будто захлестывает высокой волной и становится нечем дышать.

На автомате иду на кухню, ставлю чайник, достаю торт, а в ушах все это время то и дело снова и снова звучит эта фраза. “Влюбишься – поймешь”.

Разве такое возможно? Разве такой человек, как Степан, может влюбиться в проблемную женщину с ребёнком?

Я хочу завизжать и начать прыгать как сумасшедшая, но осекаю себя, боясь радоваться, потому что могла просто не так понять или просто не расслышала.

Слышу негромкие голоса мужчин из комнаты. Мне нужно зайти к ним, отнести торт со спиртом, а я боюсь, что, когда Степан увидит мой взгляд, то всё сразу поймёт.

К счастью, когда я захожу, полицейские тут же начинают задавать мне вопросы и я отвлекаюсь на них. Честно отвечаю про все, то и дело краснея и закрывая лицо руками.

– Я могу забрать у него дочь? – с надеждой смотрю на полицейского и кусаю губы после опроса.

Он вздыхает, пожимает плечами и виновато опускает глаза.

– Когда мы поймаем тех, кто ворвался к вам в квартиру, и они дадут показания против вашего бывшего мужа, тогда – да. Но, пока его причастность не доказана, увы, ребенок будет жить с ним.

– Ты же сказала, что он не навредит Стеше? – хмурится Степан.

Оборачиваюсь к нему и из груди вырывается тяжелый вздох.

– Я никогда не думала, что он может поступить со мной так, как сегодня. И теперь я уже ни в чём не уверена.

– Мои ребята работают, Настя, – пристально смотрит на меня Степан. – Они обязательно найдут лазейку. Потерпи ещё несколько дней, мы что-нибудь обязательно придумаем.

Когда полицейские уходят, а следом за ними уходит и врач, друг Степана, я аккуратно касаюсь пальцами пластыря над его бровью и прижимаюсь к груди.

Силы покидают меня и я ищу в Степане поддержку и защиту. Он со вздохом прижимает меня к себе, а после отстраняет.

– Что-то я устал, – усмехается серьёзно. – Нужно отдохнуть.

– Конечно, – отпускаю его и освобождаю дорогу к двери. – Если что-то потребуется, звоните.

Степан смотрит на меня, приподняв здоровую бровь.

– Потребуется. – его губы растягиваются в хитрой улыбке. – Помнится, кто-то от меня сбежал и не дал насладиться ощущением женского тепла в моей постели.

– Вы хотите, чтобы я пошла с вами? – смотрю на него несмело.

– Не откажусь, но секса не обещаю. – кивает он. – И прекрати “выкать”.

Быстро переодевшись из перепачканного кровью комбинезона в другую одежду, оставляю весь бардак, как есть, и иду следом за Степаном в его квартиру. Нас тут же встречает орущий Снежок. Подхватываю его на руки и несу на кухню. Не спрашивая разрешения, насыпаю ему поесть и глажу, когда он набрасывается на еду.

Потом выключаю свет и ухожу в спальню. Степан лежит на кровати, закинув руку за голову, и спит. Смотрю на время. Для сна ещё совсем раннее, но ощущение, что идут уже вторые сутки на ногах. Слишком много навалилось.

Откладываю телефон и устраиваюсь поудобнее на расслабленном плече. Поглаживаю мерно вздымающуюся грудь, прикрыв глаза. Я не знаю, что будет дальше. Но я точно знаю, что я теперь не одна.

Слышу звонок своего телефона. И снова ощущение что я только-только закрыла глаза. В груди всё сжимается от волнения. Кажется, что это звонит Виталий и снова будет трепать нервы. Но номер не знакомый.

– Да, – отвечаю негромко, чтобы не разбудить Степу, и встаю с кровати.

– Настя, беда. – слышу голос и у меня всё обрывается внутри.