Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Я в замешательстве хмурюсь. Его голос звучит почти нежно. Отец никогда не говорит так, даже когда речь идет о деньгах. Что-то не то.

И тут меня осеняет.

Неужели он был неравнодушен к матери Мэйвен?

Черт возьми. Неужели они были неравнодушны друг к другу?

Мерзкое маленькое семечко ужаса пускает корни в моем мозгу и прорастает. Если они испытывали друг к другу влечение и занимались сексом, Элспет могла забеременеть.

Это значит, что мы с Мэйвен можем быть кровными родственниками.

С бешено колотящимся сердцем я хрипло спрашиваю: — Ты… ты с ней…

— Что?

— Ты спал с ней?

— Я больше ни секунды не собираюсь выслушивать эту чушь! — рычит отец.

Мы оба настолько потрясены его несвойственной ему вспышкой гнева, что какое-то время молчим.

Затем я удивляю нас обоих, спокойно говоря: — Вот почему ты всегда отговаривал меня от общения с Мэйвен, не так ли? Вот почему ты был так непреклонен в том, чтобы я держался от нее подальше, вот почему ты говорил все эти ужасные вещи и пытался заставить меня ненавидеть ее. Она твоя, не так ли? Мэйвен Блэкторн наполовину Крофт. Ты ее чертов отец.

Он сухо произносит: — Если ты еще хоть раз заговоришь об этом, для меня ты будешь мертв.

После этого мы оба не знаем, что сказать, поэтому я просто вешаю трубку.

Часть вторая

Любовь и другие монстры 

Глава двадцать шестая

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

МЭЙВЕН

Ровно в полночь я звоню в дверь Ронана. Когда он не отвечает, я стучу, чувствуя себя глупо, стоящей на крыльце в темноте. В полной тишине проходят минуты. В недоумении я смотрю на темные окна, гадая, где он.

Я уже собираюсь сдаться и уйти, как вдруг Ронан распахивает дверь и сердито смотрит на меня из полумрака прихожей.

Он обнажен по пояс и босиком, на нем только узкие джинсы, порванные на коленях. Его подбородок небрит, а волосы растрепаны и спутанными прядями спадают на плечи, как будто он весь последний час водил по ним руками. Или боролся с медведями.

Тем не менее Ронан великолепен. Его мускулистая, мужественная красота неземная. Он – Аполлон и Адонис, Тор и Капитан Америка, суровый и благородный Арагорн из «Властелина колец».

Какая дерзость.

— Привет, солнышко, — язвительно говорю я. — Ты спал?

— Нет, — рычит он в ответ.

— А. Я вижу, ты в прекрасном настроении. Какая из твоих личностей сейчас проявилась? Я хочу подготовиться.

Ронан раздувает ноздри, оглядывает меня с головы до ног горящим взглядом, закрывает глаза и бормочет ругательство. Затем включает свет, хватает меня за запястье и затаскивает внутрь, захлопывая за нами дверь.

Он стоит и подозрительно смотрит на меня из-под нахмуренных бровей, как будто я незнакомка, пытающаяся продать ему поддельные часы из багажника угнанной машины на грязной парковке у отеля.

Поскольку Ронан решил вести себя грубо и не идти на контакт, я начинаю первой.

— От тебя пахнет виски.

— Это потому, что я сегодня много выпил.

— Послушай, это ты сказал мне прийти в такое безбожный час, но я могу уйти.

— Нет! — кричит он. Затем закрывает глаза и бормочет: — Черт. Да. Ты должна уйти.

— Конечно. Удачи тебе с твоим нервным срывом.

Я отворачиваюсь, но Ронан хватает меня за плечи и прижимает к закрытой двери. Тяжело дыша через раздутые ноздри, он снова оглядывает меня с головы до ног, затем закрывает глаза, опускает голову и стонет.

— Я считаю до трех. Если хочешь, чтобы твоя голова осталась на плечах, отпусти меня, прежде, чем я закончу.

Ронан отрывается от меня и поворачивается в сторону гостиной, заложив руки за голову и ругаясь. Когда он включает верхний свет, я замечаю беспорядок.

В его доме царит хаос.

Журнальный столик лежит на боку. Все диванные подушки разбросаны по комнате, как будто их сорвали и швырнули. Черно-белые абстрактные картины висят криво. В них проделано множество отверстий размером с кулак.

Я недоверчиво оглядываюсь по сторонам.

— Устроил тут вечеринку, да?

Отвернувшись от меня, он делает паузу, а затем грубо произносит: — У меня был друг.

— Ха. Какой-то друг.

— Он переживает сейчас трудные времена.

— Очевидно. Надеюсь, у тебя под рукой был пистолет с транквилизатором.

Ронан поворачивается ко мне. Голова опущена, глаза горят, руки и челюсти сжаты, он выглядит как маньяк.

— Этот друг… только что узнал кое-что плохое о женщине, с которой встречался.

По его тону я понимаю, что бы это ни было, это ужасно. Я заинтригована.

— Она ему изменяет?

— Хуже.

— Она у него что-то украла?

— Еще хуже.

— Я сдаюсь.

— Она его сводная сестра.

От шока я давлюсь смехом.

— Нет. Серьезно?

— Да. И у них есть общий ребенок. — Ронан прочищает горло. — Дети.

— О боже. Неудивительно, что твой друг взбесился. Как они могли не знать?

Сжав челюсти, он выдавливает из себя: — Его усыновили.

— Ого. А я-то думала, у нас проблемы.

Когда он не смеется над моей шуткой, я перестаю шутить и становлюсь серьезной.

— Так что же твой друг собирается делать, кроме как крушить дома своих друзей?

Ронан сжимает и разжимает кулаки. Затем указывает на меня подбородком.

— Что бы ты ему посоветовала?

Я на мгновение задумываюсь.

— Дети знают?

— Никто не знает, кроме него.

— Ну, во-первых, ему нужно обследовать детей. Есть большая вероятность, что у них генетические нарушения.

— Генетические нарушения, — повторяет он с болезненным видом.

— Да. Инбридинг10 вызывает всевозможные проблемы.

Ронан на мгновение задумывается об этом, затем проводит руками по лицу, словно желая, чтобы он этого не слышал.

— И ему, очевидно, придется прекратить с ней встречаться.

— Очевидно. Да. — Он делает паузу. — А почему?

— Это незаконно. И противоречит практически всем существующим этическим и культурным нормам. Это одно из главных табу.

— Верно. Конечно. Именно это я ему и сказал.

— Что ж, надеюсь, он во всем разберется, бедняга. Я даже представить себе не могу, как это должно быть тяжело.

Ронан наклоняет голову, изучая выражение моего лица.

— Как думаешь, ему стоит ей рассказать? Я имею в виду ту женщину.

— Не думаю, что это принесет какую-то пользу.

Его бледные глаза горят, он подходит ближе.

— Нет? Разве это не несправедливо по отношению к ней?

— А ты бы хотел узнать, что случайно переспал со своей сводной сестрой?

Он смеется тихо и безрадостно.

— Нет. Нет, черт возьми, я бы точно не хотел.

— Ну вот. Некоторые вещи лучше не говорить. То, что твой друг несчастен, не значит, что все остальные должны быть такими же. И не дай бог, чтобы дети узнали. Ему нужно просто уйти и сохранить это в тайне.

Ронан пристально смотрит на меня. После неловкой паузы он говорит: — А что, если он не скажет ей, но будет продолжать с ней встречаться?

— Это в корне неправильно и непростительно. Это однозначное «нет».

— А может, это романтично.

— Неужели та единственная клетка мозга, с которой ты родился, умерла от одиночества?

— Любовь есть любовь, разве не так говорят люди?

Я морщу нос.

— Я почти уверена, что они говорят не об этой конкретной ситуации.

— Но если она не узнает, то никто не пострадает, верно?

— Это все равно предательство. И рано или поздно твой друг проболтается. Чувство вины и все такое.

Ронан медленно качает головой.

— Нет, только не он. Он из тех парней, которые могут хранить в шкафу множество скелетов.

— Неудивительно, что вы друзья.

— Жизнь не щадит слабых. Иногда нам приходится принимать неприятные решения.

— Надеюсь, ты никогда не будешь баллотироваться на политический пост. Твоя этика слишком гибкая.