Заточение - Джейн Генри

Сглатываю, глядя на него.

— Ты хочешь, чтобы я сама захотела ребенка, — повторяю я.

— Абсолютно.

Ну, теперь он действительно перегибает. Я хмурюсь.

— Ты хочешь быть отцом?

В его темных глазах появляется серьезность.

— Да. Очень хочу.

Это нечестно, как он заставляет меня таять. Что такого в мужчине, который говорит, что хочет быть папой? Я сглатываю комок в горле и отворачиваюсь.

— Даже несмотря на то, что у тебя был плохой пример… — Кажется, я говорю больше, чем планировала.

Отворачиваюсь, не зная, как продолжить. Как это будет работать, если я стану королевой Колумбии, а он в Братве, и я беременна?

Может, пора рассказать ему о моем плане. Может, пора ему узнать, что брак со мной имеет свои преимущества… если мы правильно разыграем карты.

Я смотрю на него, не уверенная, могу ли ему доверять.

Будет ли вообще когда-нибудь подходящее время?

Михаилу надо отдать должное.

Во-первых, это место просто офигенное.

Во-вторых, моя жена просто потрясающая.

Нам нужно было узнать друг друга лучше, и научиться доверять друг другу, но у нас не было той роскоши времени, которая есть у большинства людей. Оказаться в глуши, в абсолютном раю, и вынужденно доверять друг другу? Это работает.

На третий день нашего пребывания на острове мы наслаждались приватным пляжем, устраивая пикники на песке. Целовались под тенистым навесом. Купались голышом в океане, под чистым голубым небом, изредка нарушаемым криками чаек.

Она живет ради секса, и если у нее есть какие-то границы, я их, черт возьми, еще не нашел.

Мы в полной мере воспользовались джакузи и гидромассажной ванной. Она даже заставила меня заниматься этой гребаной йогой — говорила что-то про открытие чакр, черт знает, что это такое. Потом пыталась провести со мной медитацию, но я схватил ее и трахнул прямо посреди студии йоги.

Кажется, ее это не особо беспокоило.

Хорошо, когда у тебя нет постоянного доступа к технологиям, уведомлениям, которые требуют внимания. Хотя я всем сердцем люблю свою семью, приятно немного отдохнуть от них.

А секс с Изабеллой просто сносит крышу. Нет ничего, чего бы она не сделала, она настоящая дикарка. И мне это нравится. Каждый раз, когда она кричит подо мной или надо мной, потому что она обожает быть сверху, я чувствую себя Суперменом.

— Мы почти съели все готовые блюда, — говорит Изабелла. Она лежит на пляже в бикини, с закрытыми глазами. Я позволяю своему взгляду скользить по ее прекрасному, идеальному телу.

У нас появился распорядок: вместе занимаемся в тренажерном зале, плаваем или ходим в походы днем, а потом лениво проводим время на пляже. Иногда мы едим легкую еду, иногда у нас пир. У нее отменный аппетит, и она непривередлива. Кажется, ее все радует. В ней есть жажда жизни, которая освещает мой день. Она любит исследовать и говорить о будущем… но есть слон в комнате, с которым нам нужно разобраться.

Два, если честно.

Мы до этого дойдем.

— Mi querido jefe, — говорит она с закрытыми глазами. Солнце палит сверху, но эта женщина не обгорает. Она просто становится еще более загорелой.

— Да?

— Что у нас на ужин?

— Думаю, нам нужно готовить вместе. Мы выживем?

Она открывает один глаз и лукаво улыбается.

— Это зависит от того, сможешь ли ты держать руки при себе.

Ну, это решило все. Нет.

Но это не важно. Мы здесь одни. У нас есть задача — мне нужно узнать ее досконально, а ей — меня. Сближение и все такое.

Я переворачиваю ее и целую, пока губы не распухают, а мой член не становится твердым, прижимаясь к ней.

— Что значит mi querido jefe?

Она улыбается.

— Все это время, и ты не знаешь, что это значит? Серьезно?

— Все это время? Это не так уж долго.

Хотя это так, может быть, не в днях или часах, но жизнь до Изабеллы была целую вечность назад.

— Достаточно, — говорит она, подмигивая. — Mi querido jefe означает «мой дорогой босс».

Господи. Надо было учить испанский.

— Ты все это время называла меня «своим боссом»? Это какая-то шутка? — Я падаю обратно на песок рядом с ней, рассыпая его по ее коже.

— Эй! Это не моя вина, что ты не знаешь самых базовых слов на испанском.

— Прости? Ты опять дерзишь своему мужу? — Я поднимаю бровь. Она опирается на локоть и с любопытством смотрит на меня, поднимая свою бровь в ответ.

— Зависит. Что ты собираешься с этим делать.

— Очевидно, я подниму тебя с этого полотенца, отнесу к причалу и брошу в воду. Что еще, черт возьми, я должен сделать? Избалованная девчонка.

Она встает на четвереньки, и я подавляю стон, когда она делает одно из тех движений йоги, которые показывала в студии, вытягивая шею и выгибая спину, как котенок. Черт, она великолепна. Я забыл, как там называется эта поза, но знаю, что это просто отвлекающий маневр. Она хочет, чтобы я увидел ее грудь в этом крошечном лифе и роскошную задницу, которая так и просит, чтобы ее шлепнули.

Я стону.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — Я поднимаюсь на колени.

И тут она вскакивает и бросается бежать, а я ругаюсь ей вслед, потому что хоть она и меньше меня, но намного быстрее. Это не значит, что я ее не поймаю. Мы оба хороши в этой игре.

Песок летит из-под ее босых ног, пока она с криками бежит вдоль пляжа. Я бегу за ней. Даже когда преследую ее, знаю в глубине души, что никогда по-настоящему не поймаю ее. Мы всегда будем вместе — она и я, — борясь за выживание, и погоня будет вечной.

В Изабелле нет ни капли покорности, и мне это блядь нравится. Нравится, как она бросает вызов, как убегает. Нравится преследовать ее.

Наконец, мне улыбается удача. Она спотыкается, и это замедляет ее на мгновение, давая мне возможность поймать ее. Я сгибаю колени, толкаю плечом ее торс и шлепаю по маленькой попке. Она визжит и смеется. Мне нравится ее смех. Для человека, который пережил так много, она невероятно стойкая. Она живет полной жизнью с таким