Как приручить холостяка (СИ) - Истомина Аня

– Да хоть в приемную президента, – хмыкает Николай.

– Помогите! – шарахается мой непутевый бывший в сторону лестницы, спотыкается, и кубарем катится вниз. Мы с Николаем, не ожидав такого поворота, провожаем его взглядами.

– Боже! – ахаю в ладони, когда он стонет, распластавшись между этажами.

– За что боролся, как говорится, – вздыхает Николай. – Ты живой, придурок?

Паша ничего не отвечает, стонет только громче.

– Интересный расклад, – усмехается мой спутник и достает телефон, набирает номер. – Кирюх, пришли скорую по адресу зазнобы твоей… Да не ори ты, нормально с ней все. С ее бывшим – не очень, упал с лестницы. Кажется, в твое отделение поедет… Ну, потому что в твое. Нам же не надо, чтобы в другом он дал какие-нибудь лживые показания?.. Да сам упал, клянусь… Ждем.

– Господи, – прижимаю ладони к щекам и медленно спускаюсь вниз по лестнице. – Он жив?

– Хм… – спускается Николай следом. – Пока да. Не знаю, правда, что будет, когда к Кирюхе приедет. Он в курсе, что у тебя бывший есть?

– Да в курсе, – вздыхаю, разглядывая кровь на губах Паши. Он с трудом концентрируется на мне и тихо матерится сквозь зубы. Одного не хватает. Выглядит жутко. – Уже общался с ним “по-мужски”. Не помогло, как видите.

– Ну, значит, он тупой, раз не понял с первого раза. – склоняется к нему Николай. – Ты, если не успокоишься, то сядешь, дружочек. Так доходчивее, я надеюсь?

Когда приезжает скорая, из лифта выходит не только фельдшер, но и Кирилл.

– Твою ж мать, – спускается он к нам, глядя на непутевого Пашу. – Вот он бумеранг, да, Павлик? Я там ванну с гипсом сказал приготовить. Можно прям в ней и притопить.

– Ты клятву врача давал, – усмехается Николай, протягивая ему руку.

– Ну ты-то нет, – подмигивает он, пожимая его ладонь. – Это ты вовремя шарф Лене привез. – смотрит на меня со вздохом. – Иди домой, дальше мы сами.

– Вы же его не убьете? – шепчу Кириллу на ухо, поднявшись на цыпочки.

– Да успокойся, еще не хватало сесть за дебила, – хмурится он, серьезно глядя на меня, но его шаловливые руки обхватывают мою талию и незаметно для окружающих вжимают ее в твердый пресс сильнее. Чувствую, как ниже его пресса тоже начинает твердеть. – Я же добрый и пушистый в глубине души. Ты что, не заметила? Иди, тебе еще вечером удивлять меня.

– Лена, – окликает меня Николай, – давай-ка заявление все же напишем с тобой, завтра. Пусть будет.

Киваю.

Домой захожу без сил. От нервов или это Паша энергетический вампир, я не знаю. Устало разбираю пакеты и замешиваю тесто. Поглядываю в окно как скорая грузится и уезжает, ставлю вариться бульон на медленном огне и даю себе возможность передохнуть немножко. Ложусь на кровать и смотрю в потолок. Вот это денек!

Столько всего произошло! Но, даже появление Паши и его феерическое падение не могут перебить то послевкусие, что оставило это утро.

Боже, какой же все-таки Кирилл невероятный!

Вспоминая нашу близость в центре, я покрываюсь мурашками снова и снова. Если коротко: он очень чуткий любовник. Вроде бы и не было ничего, чего бы не было с тем же Пашей, но в то же время все было совершенно иначе.

Кирилл будто знал, что нужно сделать в каждую следующую секунду, чтобы меня разматывало от чувств. Невесомые касания, пристальные взгляды, то неторопливые, то нетерпеливые проникновения, – все это рвало мое тело на части, оголяя каждый нерв и заставляя чувствовать и реагировать куда ярче, чем когда-то до этого.

А какое у него крепкое тяжелое тело, ммм! Буйвол, не иначе! Вроде и не видно бугров мышц, но попробуй продави. Каменный!

Но даже это меркнет по сравнению с его “я подстрахую”. Просто, без выпендрежа и лишнего пафоса. Вот где настоящий секс!

Я до сих пор смакую в голове его интонацию и легкость, с которой он взвалил на себя такую ответственность. Да, мне пока не ясно, что он имел ввиду – не алименты же собрался платить, я думаю. Но сам факт, что он готов поддержать меня в трудную минуту, просто придает сил и дарит веру в то, что все у меня будет хорошо.

Сквозь какие-то мутные образы слышу, как разрывается дверной звонок. Подскакиваю на кровати. В комнате темно.

– Господи! – вскакиваю и бегу открывать.

Проспала! Вырубилась за секунду и даже не заметила! Ни борща, ни пирогов, ни пельменей!

Распахнув дверь, испуганно смотрю на Кирилла. Он довольно улыбается и протягивает мне огромный букет роз.

– Привет, – шагает внутрь и касается прохладным носом моей щеки, чмокает быстро, а затем отстраняется и втягивает носом воздух. – Ммм, пахнет вкусно! Я готов удивляться, голодный как волк. Кстати, привет тебе от Наташки.

47. Удивила

– Кирилл Сергеевич, – взволнованно мямлю.

– Дай угадаю, – улыбается. – Мясо жаришь?

– Это борщ, – стону в воздух и ухожу на кухню.

Положив букет на стол, выключаю газ и заглядываю в кастрюлю. Шкварчит. Это позор, провал и фиаско. Я оставила голодным мужчину.

Добрынский заходит следом за мной и, приобняв со спины, заглядывает через плечо.

– Ну, мне кажется, это все же жареное мясо, – усмехается и разворачивает меня к себе.

– Угу, – расстроенно сглатываю подступивший к горлу комок, уткнувшись носом ему в грудь. – А должен был быть борщ.

– Удивила, – добродушно хмыкает Кирилл, сдерживая смешок. – Заснула?

– Угу. Тесто на пельмени поставила. Бульон поставила.

– “Подумать только, мой любимый цвет!..” – вздыхает Добрынский.

– Пироги собиралась делать.

– “Подумать только, мой любимый размер!..” – продолжает он, заставляя меня улыбнуться.

– И легла отдохнуть, – поднимаю на него глаза, едва не плача.

– Отдохнула хоть? – как-то удивительно нежно усмехается Кирилл и, склонившись, касается моих губ.

– Мгм, – мычу сквозь поцелуй, вмиг забывая о слезах.

– Ну, вот и молодец, – отстраняется с улыбкой. – А пельмени вместе налепим. Сейчас, только руки помою.

Кирилл достает вазу и ставит в нее цветы, а затем моет руки. Смотрю на этого уникального мужчину и диву даюсь. Ведь, с первого взгляда по нему даже и не скажешь, что он настолько внимательный и чуткий. Вспоминаю его “Леночка” и смешно становится.

Одернув себя от воспоминаний, вытаскиваю из холодильника фарш. Пельмени сейчас сделать гораздо быстрее, чем что-то другое. Начинаю раскатывать тесто.

Добрынский садится за стол рядом со мной и с интересом наблюдает за процессом.

– Кстати, – встает обратно и уходит, а затем возвращается с листком и ручкой, – Колян передал заявление, сказал, пусть будет на всякий случай, а то слишком уж резвый товарищ. Распишись вот тут. – тянет ручку.

– Ой, – выдыхаю и беру ручку, – кстати, что с Пашей то? – быстро расписываюсь в бланке.

– Нормально все с твоим Пашей, – бросает Кирилл на меня недовольный взгляд. – Голову разбил, зуб выбил и, вот он – бумеранг, мизинец, правда на левой руке.

– Ужас какой, – вздыхаю.

– Да мало ему! – рычит Добрынский, удаляясь в коридор и убирая заявление во внутренний карман куртки. – Везучая скотина, должен был все себе переломать. Легко отделался.

– Да нет, хорошо, что обошлось. У него жена, ребенок. Их кормить надо. Они же даже не знают, что их папа вот такой.

– Капец, – усмехается Кирилл, возвращаясь. – Тут про одну семью сто раз подумаешь, а кто-то умудряется на два фронта работать. Ударник, блять.

Смущенно опускаю глаза.

– Я правда не знала, что он женат, – вздыхаю. – Мы же буквально жили вместе.

– Да верю я, – обнимает меня Добрынский сзади, и я чувствую, как его руки медленно скользят по моим бедрам. – Как ты относишься к тому, чтобы провести… внеочередной этап оплодотворения? М?