Убежище - Джейн Генри

— Господи, Полина, — Алекс, кажется, на мгновение теряет дар речи.

— Что? Она моя первая племянница, я собираюсь ее баловать, и не смей меня останавливать. И не спрашивай, я не знаю, кто их пригласил, но это была не я.

Смотрю на Алекса.

— Я не готова, чтобы они увидели Айви, — шепчу, чувствуя, как желудок сжимается от тревоги.

Алекс бросает на меня тот взгляд, от которого мне иногда становится не по себе — темный, решительный, взгляд человека, который готов на все, если почувствует, что это оправдано.

На все.

— Кто-то пригласил их.

— Кого пригласили? — спрашивает мать Алекса, входя на кухню. Седые волосы уложены в элегантную прическу. Она воплощение утонченности и грации.

— Ее семью, — говорит Алекс. — Здесь должны были быть только мы.

Его мать выглядит расстроенной.

— Ты сказал пригласить семью, и я неправильно поняла.

Алекс вздыхает: — Я так и сказал. Понимаю, как это могло сбить с толку.

Несмотря на мою нервозность, сердце немного смягчается. Мой отец бы уже все крушил на его месте.

— Харпер, мне так жаль, — говорит его мать. — Я чувствую себя ужасно. Пожалуйста, прости меня.

— Конечно.

Екатерина берет меня за руку и тихо спрашивает: — Они знают про Айви? Она прелесть, Харпер. Я ее обожаю.

Мое сердце снова тает.

Качаю головой.

— Нет, они не знают. Но все в порядке.

Айви тихо напевает себе под нос, раскачивая ножками из стороны в сторону. Я поднимаю взгляд на Алекса, который наконец кивает.

— Слушай, это не было частью плана, но мы не будем прятать Айви или скрывать, кто мы такие, Харпер. Ни сейчас, никогда-либо. Понимаешь?

Я сглатываю: — Да.

— Мы выйдем через минуту, — говорит он матери. — Может, нальешь им немного вина?

— Конечно. Не волнуйся, — она подмигивает. — Я все улажу.

— Мама, — воркует Айви, махая мне с улыбкой и указывая на раскраску.

— Это прекрасно, — говорю ей.

Она доверяет мне. Полна надежд. Она не знает, что в другой комнате есть люди, которые ненавидят меня, и не захотят ничего знать о ней. Все, что она знает, это то, что я ее мама.

Возможно, это все, что имеет значение.

Я вспоминаю, что чувствовала, стоя там с пистолетом в руке, с уверенностью, что попаду в каждую чертову мишень, в которую прицелюсь.

Я справлюсь.

Они больше не имеют власти надо мной. Единственные двое, кто имеет хоть какую-то власть, находятся здесь, рядом со мной, и их связь — это то, что я не хочу отпускать никогда.

— Пойдем, — говорит Алекс. Я подхожу к кухонному столу и, полюбовавшись рисунком Айви, помогаю ей слезть со стула и беру ее за руку.

— Жаль, что у меня нет времени привести себя в порядок.

Его взгляд смягчается, когда он смотрит на меня, держащую Айви за руку.

— Иди сюда, — шепчет он, проводя пальцами по моим волосам. — Вот. Твои волосы выглядят шикарно — такие волнистые и сексуальные, — он наклоняется и целует меня в щеку. — И тебе не нужен макияж. Мне нравится этот естественный румянец на твоих щеках, — его губы приближаются к моему уху. — Ты знаешь, кому принадлежишь, Харпер Романова, не так ли? Ты моя жена. Ты не принадлежишь никому другому.

Я киваю. Глубоко вдыхаю. Расправляю плечи.

Мы втроем идем в столовую рука об руку.

Брат не пришел, только родители. Отец смотрит то на меня, то на Алекса с таким презрением, которое раньше заставило бы меня сжаться от страха. Я лишь улыбаюсь в ответ, яркое напоминание, что он больше не контролирует меня.

Мать пристально смотрит, слегка приоткрыв рот, переводя взгляд с меня на Айви и снова на меня.

— А это кто? — спрашивает отец, его взгляд насторожен, словно он что-то подозревает.

— Рад снова тебя видеть, — говорит Алекс, протягивая руку моему отцу. Он ведет себя так, будто отец вообще не задавал вопроса.

Кажется, здесь собралась вся семья Алекса, хотя быстро замечаю, что не хватает еще как минимум двоих Романовых. Это большая семья, куда больше, чем та, в которой я выросла.

Полина сидит рядом с матерью. Екатерина улыбается всем, но ее губы чуть напряжены. Никко садится напротив массивного мужчины с татуировками и суровым шрамом в кожаной куртке — Виктор. Рядом с ним — мужчина с седеющими волосами и мудрыми глазами, а рядом с ним парень с синяками на подбородке и рукой в гипсе — Лев.

— Олли не смог присоединиться к нам, так как он в командировке, — объясняет Екатерина. — А наш старший сын Михаил передает свои извинения, но они с женой недавно стали родителями. Он тоже не присоединится. Вино? Это свадебный подарок от наших друзей Росси, — говорит она, и я думаю: мне кажется, или это проверка? Моя семья ненавидит Росси.

— Дружите с Росси, — бормочет отец. — Никто не говорил об этом.

Александр наливает ему бокал вина.

— Никто не спрашивал. Наш разговор был коротким. Вы не ладите?

— Не ладим? — огрызается отец. Я знаю этот взгляд и пульсирующую жилку на виске. — Они захватили всю Тоскану своим вином. И ни один из них не согласился на мое предложение насчет Харпер.

Я застываю, потрясенная. Не могу поверить, что он только что сказал это вслух, что он пытался подложить меня под Росси, а они отказались.

Мускул дергается на челюсти Алекса. Екатерина в оцепенении, а щеки Полины заливаются румянцем. Оправившись, я поднимаю свой бокал и, улыбнувшись Алексу, громко говорю, чтобы мои родители слышали: — Налей мне пожалуйста, муж, — Муж. Именно так. МУЖ. — По правде говоря, единственная причина, по которой Росси отказались, — это то, что мне тогда было двенадцать лет, верно? И они все уже были женаты. Даже в Италии детей не выдают замуж, не так ли?

Выражение лица Екатерины становится еще более недоумевающим, если это вообще возможно: — Иногда раньше, чем в Америке, но нет, детей не выдают замуж.

— Ты бы не вышла замуж в таком возрасте, — говорит моя мать, ее щеки краснеют. — Мы просто пытались договориться.

— Я рад, что