Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

— Ложь ради защиты фонда, — говорит Кинкейд, выпрямляясь. Он обходит свой стол и садится, складывая руки перед собой. Снова становится моим психотерапевтом. — Работа здесь… — его взгляд блуждает по комнате, пока он ищет слова. — Важная.

— И загадочная.

Уголок его рта приподнимается.

— Очень. Мы делаем здесь хорошие вещи. Может, я иногда не согласен с Эверли, Майклом или даже Ником, но я бы не был здесь, если бы не считал, что мы меняем мир к лучшему. У нас есть возможность излечить болезни. Изменить жизнь. Предотвратить смерть.

Я скрещиваю руки и откидываюсь на спинку кресла.

— Звучит так, будто ты читаешь текст из брошюры компании, — ворчу я. — Ах, но подождите, это ведь ты ее написал.

Он издает сухой смешок.

— Да, я.

Но мне это не кажется смешным.

— Мне стоит беспокоиться? — спрашиваю я.

— О чем?

Я пожимаю плечами, вздыхая и барабаня ногтями по краю подлокотника.

— На днях ты сказал, что я должна тебя бояться. Потом просишь доверять тебе. Ты делал мне куни прямо на этом столе, а потом изо всех сил стараешься меня избегать. Я не могу тебя понять. Не знаю, на чьей ты стороне. Не знаю, существуют ли вообще эти стороны.

— Восхищаюсь твоей смелостью в выборе слов, — говорит он, слегка улыбаясь.

Я косо смотрю на него.

— И это все? Это все, что ты можешь сказать на мои слова?

Он смотрит на меня долгое время, слегка нахмурившись.

— Мне есть сказать, Сид. Но многое я не могу.

— К черту, — бормочу я, вставая со стула. — Хрен с тобой, мистер-Я-Не-Могу-Ничего-Рассказать.

Он действует быстро. Огибает стол и прижимает меня к нему, его рука оказывается у моего горла.

— Все, что я делаю, в твоих интересах, — говорит он напряженным голосом, полным предупреждения. Его глаза сверкают, как гроза. — Ты либо доверяешь мне, либо нет.

Я сглатываю под его ладонью.

— Сложно доверять, когда ты душишь меня, доктор.

Его ноздри раздуваются, и рука опускается. Он стискивает зубы и отворачивается, хотя я все еще прижата к столу, край которого впивается в бедра. Мое сердце бешено колотится в груди, желая провоцировать его дальше, довести до предела, чтобы он снова душил меня, тянул за волосы, брал свое.

— Тебе стыдно за то, что между нами было? — шепчу я.

— Нет, — быстро отвечает он, его взгляд возвращается ко мне. — Ни капли.

Я хитро улыбаюсь, удовлетворенная этим ответом.

— Знаешь, в следующий раз можешь кончить в меня. Не придется пачкать штаны.

Клянусь, я вижу, как его щеки розовеют сквозь щетину. Он издает короткий смущенный смешок.

— Ты никогда не дашь мне забыть об этом, да? Мое тело реагирует так, будто я снова школьник.

— Я восприняла это как комплимент, — говорю я. — Тем не менее, предложение в силе.

Веселье в его глазах исчезает, словно набежала темная туча.

— Следующего раза не будет, Сид.

Я киваю. На этот раз не чувствую горечи от отказа, потому что знаю — он лжет.

Мы непоколебимы.

Связаны.

Он отступает от меня, и я выпрямляюсь.

— Это была наша сессия или я могу идти? — спрашиваю я.

Он кладет руку мне на спину и ведет к двери.

— Давай отложим. Думаю, теперь ты знаешь, что можешь говорить со мной в любое время. Но сейчас мне нужно поговорить с Ником.

Мои глаза расширяются от страха, когда мы покидаем его кабинет.

— Ты расскажешь ему, что я тебе рассказала?

— С тобой все будет в порядке. Ты имеешь право рассказывать своему врачу все.

Мы выходим в туман. Я иду к главному корпусу, а он — к лаборатории.

Внезапно из-за дерева появляется Клэйтон.

— Ты видела это, да? — говорит он.

Он выглядит ужасно, и это заставляет меня осознать, что я не видела его сегодня в лаборатории, да и вообще почти не видела последние несколько дней. Его отсутствие пошло мне на пользу, но я все равно немного волнуюсь.

Особенно из-за дикого выражения в его глазах.

Он выглядит совершенно неадекватным.

— Видела что? — спрашиваю я с тревогой. Оглядываюсь в поисках пути к отступлению и вижу его в лице Кинкейда, который заметил Клэйтона и целенаправленно идет к нам.

— Эксперимент, — говорит Клэйтон. — Иногда они сбегают. Но ты ведь уже знаешь это, не так ли? Ты видела их.

Он говорит о волке?

Подождите… Амани?

— Клэйтон, — рявкает Кинкейд, приближаясь. — Мне нужно поговорить с тобой.

— У меня проблемы, профессор? — насмехается Клэйтон, отступая.

— Ты знаешь, что должен оставить Сидни в покое, — говорит он, мельком взглянув на меня. Мое сердце сжимается от того, насколько он собственнический и защищающий, но где-то глубоко внутри, меня тревожит мысль — а вдруг Кинкейд уже читал ему нотации о том, что тот следит за мной?

Клэйтон только смеется. Громко и безумно.

Я невольно отступаю.

С ним что-то не так.

Бросаю на Кинкейда взгляд, словно говоря, что парню срочно нужна помощь психолога, но Кинкейд только кивает мне в ответ.

— Тебе лучше уйти, Сидни, — говорит он мрачно.

Я стою, переводя взгляд с одного на другого, затем киваю и ухожу.

Когда я добираюсь до корпуса, оглядываюсь через плечо, они оба уже исчезли.

ГЛАВА 21

— Боже мой, наконец-то солнышко! — восклицает Лорен, когда мы выходим из домика. — И, черт возьми, кажется, мы наконец-то увидим этот полуостров!

Мы подходим к тотемному столбу, чтобы рассмотреть его поближе, и действительно: за сверкающим заливом и лесом из пихт и хемлока на другом берегу в ослепительно голубое небо вздымается гористая масса полуострова Брукс.

— Я уже начала думать, что его не существует, — говорю я, отпивая кофе из бумажного стаканчика, хотя теперь понимаю, что кофеин мне не нужен. Одного только изменения погоды достаточно, чтобы взбодриться.

То же самое происходит и с остальными студентами — все становятся немного громче, энергично шагают к учебному центру. Воздух прохладный, пахнет кедром и свежескошенной травой, от деревьев доносится птичье пение, и все выглядят немного здоровее в ярком свете.

Это очень кстати, потому что завтра поход, и было бы ужасно, если бы погода подвела. Однажды, когда мне было восемь лет, я ходила в поход с отцом в национальный парк Редвуд, и все время лил дождь. Оглядываясь назад, это одно из самых дорогих воспоминаний моего детства, потому что у меня было безраздельное внимание отца, и я чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете, несмотря на то, что нашу палатку затопило. Но мой бедный отец бесконечно жаловался, чувствуя себя виноватым. Очевидно, он очень хотел провести идеальный отдых со своей маленькой дочкой.

На глаза наворачиваются слезы при этом воспоминании.

Мы заходим в класс и рассаживаемся. Кинкейд стоит на своем обычном месте, прислонившись к столу, скрестив руки на груди. На нем рубашка серого цвета, подходящая к его глазам, с закатанными рукавами. Не могу поверить, что он мне отлизывал, а я до сих пор не видела его татуировку целиком.

— Доброе утро, — грубовато говорит он. — Сегодня мы посвятим время обсуждению похода на полуостров Брукс, который состоится завтра. Мы отправимся рано утром, в шесть часов, так что лучше обсудить все сейчас. Это поход для всех студентов, включая тех, кто изучает морские науки, и нам всем нужно быть полностью готовыми.

Он делает паузу и прочищает горло.

— Прежде чем мы начнем, я должен сообщить, что одного студента пришлось отправить домой. Клэйтона Уэйда.

Я напрягаюсь, желудок скручивает.

По комнате разносятся перешептывания, мы все оглядываемся, замечая, что его нет.

Что за черт?

— К сожалению, — продолжает Кинкейд, избегая моего взгляда, пока я откровенно смотрю на него, — Клэйтон не смог приспособиться к жизни в Мадроне так, как мы надеялись. Его посадили на первый же гидросамолет сегодня утром. Пусть это послужит предупреждением для всех вас: если кто-то испытывает трудности в любом плане, пожалуйста, поговорите со мной. Запишитесь на дополнительную консультацию, если сможете. Это дикая, суровая земля, даже со всеми удобствами домика, изоляция может сломить даже самых стойких.