Убежище - Джейн Генри

Черт побери.

Они уехали после визита к нам? Это не имеет смысла…

— Странно, — выключаю двигатель, мысленно проклиная ситуацию, потому что я приехал сюда сегодня ночью с определенной целью.

Мы выходим из машины в полной тишине, движемся бесшумно и аккуратно, все в черном, с натянутыми масками.

Я ожидаю, что входная дверь будет заперта, но когда поворачиваю ручку, она открывается.

Толкаю дверь внутрь.

Я хотя бы оставлю им предупреждение. Послание.

— Чертовы сукины дети, — бормочу под нос, пока мои братья заходят следом.

— Они переиграли тебя, брат, — бурчит Виктор.

— Ты скоро все поймешь, — говорила она мне. — У моих родителей нет денег.

Дом абсолютно пуст, ни единого признака, что здесь кто-то живет. Холодильник пустой. Даже туалетной бумаги в ванной нет.

Я поднимаюсь наверх, к комнате Харпер, зная, чего ожидать. И не удивлен, когда нахожу ее тоже полностью убранной. Но, открыв шкаф, замечаю что-то.

Кладу маленькую коробку в карман и спускаюсь обратно вниз, где Лев указывает на табличку.

— Алекс? Ты это видишь?

Прямо на кухонном острове стоит небольшой картонный стенд с надписью AIR BNB. Спасибо за визит!

Я качаю головой и достаю телефон.

Гуглю адрес.

Первая ссылка — арендная запись.

Как мы с Арией могли это пропустить? Брат Харпер дал Михаилу адрес, а я получил его напрямую от него. Мы даже не проверили дальше.

Харпер знала, что это арендный дом. Она знала, что у ее семьи ничего нет.

Тебя провели.

Приходит сообщение от Михаила. Я хмурюсь, глядя на телефон, и качаю головой.

О чем еще она мне врала?

Просыпаюсь посреди ночи, Айви уютно свернулась рядом со мной. Ее губы слегка приоткрыты, волосы растрепаны, и она напоминает ангела. Я все еще не могу поверить, что она здесь. Часть меня чувствует, что никогда не смогу достаточно отблагодарить Александра за то, что он сделал.

Но все же, после всего, через что я прошла…

Нежно провожу пальцами по ее мягким волосам, и в то же время думаю, не совершила ли ошибку, позволив себе стать уязвимой рядом с кем-то. Я все еще борюсь со страхами, которые, возможно, никогда не исчезнут. Сомневаюсь, достойна ли того, чтобы быть любимой, особенно кем-то таким преданным и верным.

Мое сердце замирает, когда осознаю, что мы с ней не одни. Александр стоит у окна, все еще одетый во все черное, его руки скрещены на груди.

— Алекс? — шепчу я. — Все в порядке?

Он отвечает шепотом: — Идем со мной. Наши охранники присмотрят за Айви. Она не просыпается ночью, у них есть мониторы. Пойдем, Харпер.

Его голос кажется отстраненным. По моему лбу проступает холодный пот. Я не знаю, что случилось, но это явно плохой знак.

Что он сделал этой ночью?

Мне не нравится оставлять Айви, но понимаю, что нам с ним нужно поговорить. Через минуту он берет меня за руку и ведет по коридору к двери, которая ведет на крышу. На мне только старая футболка и короткие шорты для сна. Без слов снимает толстовку и набрасывает мне на плечи, хотя по напряженной линии его челюсти понятно, что делает это скорее из чувства долга, чем из нежности.

Как странно.

Меня внезапно охватывает ужасное предчувствие. Дрожь пробирает до костей. Если бы он хотел избавиться от меня, крыша была бы идеальным местом.

Кого я обманываю? Если бы он действительно хотел избавиться от меня, это не имело бы значения, где мы находимся. Он практически неуязвим.

Я лихорадочно думаю, что можно использовать в качестве оружия.

А нужно ли оно мне?

Когда мы выходим на крышу, ветер пронизывает меня насквозь, хотя я не уверена, что именно поэтому дрожу. Александр нажимает кнопку на пульте, и обогреватели оживают.

— Алекс. Что случилось?

Он молча подходит к небольшому бару и наливает два напитка. Один протягивает мне, а свой берет с собой к шезлонгам. Лунный свет пробивается из-за облаков и освещает его лицо. Я резко вздыхаю, увидев в его глазах тень какого-то мучительного чувства. Полное отстранение. Он где-то далеко, в месте, куда я не могу попасть, и не понимаю, почему.

— Мне было шестнадцать, когда я впервые влюбился, — начинает он.

Я думала, что не хочу пить в этот час, но все же осторожно делаю глоток.

— Кем она была? — мой голос звучит хрипло. Я прочищаю горло.

— Она была девчонкой с улицы, как и я. Сирота, но в отличие от меня, ее никто не приютил. Мы были друзьями. Хотел помочь ей, но кого я обманывал? Мое положение едва можно было назвать стабильным.

Он делает еще глоток, уставившись куда-то далеко, за пределы того места, где мы находимся сейчас. Прочищает горло. Продолжает: — Как ты знаешь, меня приютили Романовы. Усыновили. Я стал одним из них и почти убедил себя, что, наконец-то имея власть, деньги и силу, я стал неуязвимым. — Он отворачивается. — Она не была.

Мое сердце сжимается от звука боли в его голосе.

— Во время войны банд мы оказались в самом ее центре. В одну ужасную ночь посреди зимы разгорелась перестрелка. Она вышла на улицу искать меня. Она должна была быть у подруги, — голос становится еще более отстраненным. — Ее застрелили. Она умерла прямо там, на замерзшем асфальте, пока я держал ее на руках, кричал о помощи, пытался спасти. Но ты не можешь остановить кровотечение, когда задета сонная артерия.

Меня внезапно мутит.

Он намекал на такую потерю раньше, но я не знала. Как я могла знать?

Я смотрю на него с сочувствием: — Мне очень жаль.

Он продолжает, как будто меня не слышал: — После этого я понял, что рано или поздно женюсь ради своей семьи, а не ради себя. Не из-за любви. Я знал, что это никогда не будет возможным.

Он смотрит в свой стакан, но, наконец, поднимает голову. Его взгляд разрывает мое сердце. Руки начинают дрожать, и никакие усилия не помогают их остановить.

Что произошло этой ночью?

— А потом я встретил тебя. И подумал, что ты совсем другая, чем есть на самом деле. Я думал, что ты избалована, эгоистична. Поверил лжи, которую мне рассказали. И ненавидел себя за то, что поверил в это, даже на минуту.

Я