Убежище - Джейн Генри

— Назови меня так еще раз, и я отшлепаю тебя, прежде чем трахну, — выплевывает он, его глаза бросают вызов, умоляют, провоцируют меня на неповиновение.

Я смотрю на него в зеркало, наши глаза встречаются, и пою, словно в насмешку: — Ну давай, попробуй.

Его ладонь с громким хлопком опускается на мою задницу, и я резко втягиваю воздух.

— Перестань сопротивляться. Перестань дразнить меня, — приказывает он, нанося еще один сильный удар.

Он осыпает мою задницу уверенными шлепками, пока моя кожа не начинает гореть, а я не становлюсь насквозь мокрой от возбуждения. Затем он поднимает меня на руки и несет в душ. Там он ставит меня обратно на ноги, развернув лицом от себя.

— Ты будешь меня уважать, — говорит он с очередным сильным шлепком.

Я прижимаю руки к стене душевой кабины.

— Эта девственная попка будет моей, — рычит он мне в ухо. — Я научу тебя брать меня, всего, постепенно.

Первый толчок заставляет меня почувствовать себя настолько полной, что я теряю способность говорить, думать или дышать. Все мое тело поглощено Алексом, каждая клеточка вибрирует от его энергии и присутствия. Мой разум становится абсолютно пустым, как будто я потеряла способность рассуждать, просто заполнившись им.

Со второго толчка, возбуждение покалывает во всем теле.

На третьем я хнычу, а на четвертом уже не могу ни двигаться, ни думать и совершенно не способна даже на что-то отдаленно напоминающее логическое мышление.

— Ты чертовски совершенна.

— А вот ты точно нет, — отвечаю, даже несмотря на то, что улыбаюсь в первых вспышках оргазма.

Но все равно люблю тебя.

Я не произношу эти последние слова вслух. Почему-то хочется. Но не могу. Он такой мучительный, неправильный и хочет делать со мной то, что мужчина не должен делать. И все же... и все же...

— Но ты определенно чертовски горяч, — добавляю с игривой улыбкой.

Он кончает в меня, а мое тело охватывает пламя. Я наслаждаюсь ощущением его дыхания на спине. Горячими струями воды, стекающими между нами. Нашим обоюдным блаженством и оргазмом. Жгучим теплом его следов на коже, заявляющих на меня права.

Я словно без костей, все тело пульсирует возбуждением, пока он вытирает меня и прижимает к своей груди.

— Никогда не становись слишком покладистой, — он наклоняется, целуя меня в щеку. — Мне нужна причина, чтобы вытрахать из тебя упрямство.

— Я даже не знаю, с чего начать, так что все в порядке.

Спотыкаясь, я возвращаюсь в спальню.

— Хорошо, значит, сработало, — говорит он, подхватывая меня на руки и аккуратно укладывает на кровать.

— Продолжай себе это внушать, — парирую я, хотя сама переворачиваюсь, чтобы посмотреть на новейший монитор, который он установил, и который в сто раз лучше того, что мы использовали раньше. На экране видно, как Айви мирно спит.

Он натягивает боксеры, затем черные спортивные штаны. После того, как он выебал мне мозг в буквальном смысле, я все еще чувствую дрожь осознания, пробегающую по телу при виде его жесткого пресса и темных волос, уходящих опасной полосой в пояс брюк.

— Куда ты собираешься?

Молча он надевает черную футболку и черную куртку. Я подозреваю, что в сжатом кулаке держит маску.

Он не отвечает.

— Ты выглядишь как ниндзя.

— Хорошо. А ты выглядишь как ангел. — Он целует меня в щеку. — Иди к Айви и не жди меня.

Тем не менее он следует за мной в комнату Айви.

— Я справлюсь, — напоминаю ему, и он сжимает мою шею именно так, как обожаю.

— Знаю, детка, — отвечает он мягко. — Но хочу увидеть Айви, прежде чем уйду.

Что-то внутри меня тает еще немного, когда вижу, как он наклоняется и тщательно укрывает ее одеялом, чтобы она была в тепле и уюте.

Потому что именно это делает Алекс — убеждается, что те, о ком он заботится, в безопасности и защищены. Именно поэтому он уходит этой ночью.

— Спокойной ночи, — шепчет он. — Спи.

Я сворачиваюсь калачиком рядом с Айви и закрываю глаза.

Во сне слышу крики и вижу только темноту. Я просыпаюсь, сердце бешено колотится, и, хотя понимаю, что это был всего лишь сон, мне все равно хочется убедиться.

— Алекс? — шепчу я. Ответа нет. Я ложусь обратно на подушку и напоминаю себе, что Алекс ушел.

Я ненавижу, что должен оставить Харпер и Айви, но это необходимо.

У меня есть дела.

Под лунным светом блестит черное купе, двигатель урчит, практически сливаясь с ночной тьмой. Я проверяю свое оружие и сажусь за руль.

Виктор сидит рядом, молчаливый воплощенный символ силы. Наш человеческий арсенал. Никко за мной. Лев рядом с ним.

Мы направляемся к дому семьи Харпер.

— Расскажи нам все, — говорит Виктор. Он любит знать все грязные подробности перед любой миссией или ударом. Это подпитывает его. Если нужно избить кого-то, кто должен нам деньги, я всегда рассказываю, что этот ублюдок, например, бьет свою жену, проиграв ставку.

Я посвящаю их во всю историю.

— И в последнее, когда Харпер нашла оружие отца, он избил ее.

— Честно говоря, — говорит Лев, — если бы я нашел одного из своих детей с моим ружьем, то тоже бы не был мистером Добряком.

— Это не имеет значения, — рычу я, хотя и не спорю. — Мы все знаем разницу между воспитанием и избиением.

Самое худшее — то, как Харпер чувствовала себя после рождения Айви. Как ей пришлось скрывать ребенка, как ее унижали. Использовали годами, и теперь пришло время расплаты.

Я вспоминаю, как впервые подъехал к дому ее семьи, чтобы забрать свою невесту.

Адреналин зашкаливает, когда мы приближаемся.

Лес вокруг поместья, где я за ней гнался, кажется загадочно пустым.

— Алекс...

— Что? — Я все еще погружен в воспоминания о том, как впервые прикоснулся к ней. Гнался за ней. Поймал.

Теперь не уверен, что сам не попал в ее ловушку.

— Ты уверен, что это то самое место? — спрашивает Виктор. — Нет признаков того, что здесь кто-то живет.

Он прав. Когда мы заезжаем дальше по подъездной дороге, я замечаю, что наша машина единственная. Парадное крыльцо подметено. Нет ни коврика, ни венка на двери. В доме