Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К.

Нож выпал у Киры из пальцев. Она откинулась на пятки и подняла на меня взгляд. Кровавые ладони легли на колени — её, казалось, не волновали пятна на ткани.

— Тогда зачем война с Келваданом?

— Потому что Сердце Пустыни заперто в покоях на вершине дворца, и я намерен вернуть его туда, где ему место. И только с помощью лорда Аласдара я смогу открыть ту комнату и достать Сердце. Как безумие Келвара — моя ноша, так и последствия его наследия — мои. Я должен исправить.

— Так исправь, — кулаки Киры сжались на коленях, она смотрела на меня снизу вверх. — Но Келвадан не обязан падать ради этого.

— Монумент Келвадана — ложь! — сорвалось у меня. — Все называют его памятником вечной любви, что Келвар воздвиг Аликс, но именно эта любовь подтолкнула его рискнуть всем миром. Келвадан должен пасть — чтобы защитить всех от повторения прежних грехов.

Кира промолчала, но ответа я и не искал. Я резко развернулся и зашагал к Алзе, оставив её на коленях в кровавом песке.

Глава 28

КИРА

Я не могла оторвать взгляд от Эрикса, пока мы ехали, — в голове было кувшинное горло мыслей. Рассудочный голос твердил: не доверяй. С чего верить словам того, кто не раз пытался меня убить? Ему только на руку будет, если я примкну к его делу.

Но память о кончике сабли у моего горла перекрывалась другим — как он кинулся между мной и сихатом этим утром. И ещё сильнее — тёплой тяжестью его рук, когда он вытягивал меня обратно в себя, стоит моему течению сорваться в шторм.

Его кобыла, я слышала, как он шептал ей «Алза», шла впереди, и мы тянулись гуськом вдоль каменного обрыва. Я так буравила затылок Эрикса взглядом, что мне чудилось — расколю и прочту, что у него внутри, пойму, лжёт он или нет. Как доверять тому, кто во имя своего дела убивает так без разбору, что заслужил прозвище Вайпер?

В ушах звенели его слова:

Легче делать вид, что под маской никого нет.

Может, и «Вайпер» — тоже маска. За ней спрятана правда его мотивов.

Так я увязла в мыслях, что пропустила первый признак — столб пыли на горизонте. Эрикс рывком придержал Алзу, и я едва не врезалась. Он указал влево, прочь от скалы:

— Песчаная буря. Нужен укрыток.

В самом деле — стена рыжего, почти сплошного, катилось к нам и захлёстывало весь мир. Мы одним толчком пустили коней в галоп, шаря взглядом по карнизам и разломам — любая ниша, любой грот, лишь бы переждать гнев пустыни.

Ветер уже выл, подцепляя полы одежды, когда буря навалилась. До нас — меньше полумили. Время таяло. Мы неслись всё ещё открытым местом, прижатые к камню.

— Вон там!

Ветер пытался утащить его голос, но я увидела жест — щель в скале. Мы рухнули к ней во весь опор. Кони встали на заскальзывающих копытах, осыпая галькой. Эрикс спрыгнул, я за ним. Мы погнали лошадей вперёд, в узкую пасть разлома. Те исчезли внутри — значит, за щелью есть пещера. Глухой рокот бури перевалил в оглушительный рев, но я не успела оглянуться на стену пыли — удар между лопаток втолкнул меня в грот.

Песок полоснул по спине, шершаво, как наждак сквозь ткань. Он лез в каждую щель одежды, к коже — царапать, жечь. Я всё равно обернулась, натянула капюшон на лицо.

— Эрикс!

Его ещё не было внутри — его схватило там, снаружи, в белесой слепоте. Вихрь был такой густой, что сквозь щель его не разглядеть, хоть он и рядом.

Я сунула руку в прорезь, шаря в пустоте, пока буря не сдирала кожу живьём. Вечность спустя, на самом деле — пару ударов сердца, моя ладонь упёрлась во что-то твёрдое. Я вцепилась в ткань и дёрнула, таща Эрикса в узкую горловину — в защиту камня.

Мы стояли лицом к лицу, когда завыло уже снаружи, — так близко, что наши груди касались, сбивая дыхание. Его тёмная прежде одежда стала серо-рыжей коркой, и подлинный цвет почти не угадывался под слоем песка.

— Спасибо, — сказала я тихо — так, что, кабы он стоял дальше, ветер бы всё сожрал. Дыхание запотевало металл маски — впервые я почти радовалась её существованию: сейчас она берегла ему лицо от зверства стихии. Но стоило мне увидеть его глаза на солнце, как пальцы зудели сорвать преграду между нами.

Мы простояли так очень долго, пока ржание за спиной не разорвало оцепенение. Эрикс прошёл мимо меня — к лошадям. К счастью, они были по ту сторону уступа, когда нас накрыло, — всего лишь взъерошены.

Мы завели их глубже. Укрытие оказалось размером с мою комнату у Адерин и Невена — нам втроём тесно, но поместились.

Устроившись ждать, Эрикс попытался стряхнуть песок — тщетно. На пыльной корке остались лишь полосы от ладоней.

— Придётся переодеться. А эти — замачивать при первом оазисе.

Его руки замерли, а потом потянулись к длинной полосе ткани на голове и плечах. Он повернулся ко мне спиной, разматывая. Я должна была отвернуться, но не смогла. Увидев его лицо утром, я вдруг жадно захотела видеть больше — и касаться тоже.

Маска упала на камень. За ней — ненавистные перчатки. Пояс соскользнул с узкой талии, он снял жилет и кожаные накидки и взялся за нижний край туники. Когда ткань прошла плечи, любопытство и тепло в груди мигом обернулись ледяным ужасом.

Ряд за рядом, аккуратные шрамы — припухшие красные линии — тянулись по плечам. Вверху — уже побелевшие, внизу — свежие, воспалённые, самые последние ещё вздувались волдырями.

— Что… — сорвалось у меня. Вопрос был больше рык, чем слово. В глубине меня шевельнулась знакомая ярость, тяжёлая и густая, и пошла вверх.

— Помнишь, я говорил: боль — лучшая узда для магии?

— Ты сделал это себе?

— Сделал лорд Аласдар. Но да.

Мир побелел. В ушах — сплошной прибой. Я вернулась только от тёплой ладони у себя на груди. Ясность вернулась — он стоял передо мной, без маски, голый по пояс. К счастью, его спины я больше не видела.

— Зачем служить чудовищу, которое так с тобой поступает? — мой голос хрипел и резал низом.

— Лорд Аласдар меня спас, — упрямо.

— Искалечить — не значит спасти!

— Он нашёл меня в пустыне, когда я был один, потерянный! — сорвался Эрикс, резко убрав ладонь. Мне стало холодно — и пусто, но он уже говорил, словно порвалась последняя вожжа. — Собственные родители не хотели любить меня таким, какой я есть. Заставляли вдавливать силу вглубь, пока она не рванула бы; когда не выходило — травили. Им нужен был идеальный наследник Келвадана, новый Келвар — и по лицу, и по мощи. А я знал вторую половину наследства: от меня ждали, что я буду жить под этим грузом, пока однажды он не сведёт меня с ума.

— Я ушёл… в пустыню, где, по крайней мере, моя злость и всё то, что я притворялся не чувствовать, не ранили бы тех, кого я должен был защищать. Лорд Аласдар нашёл меня на дюнах — голодного, в бреду, готового умереть. Он показал, что силой можно владеть. Что если мне суждено разрушать, то и разрушение подчиняется.

— И больше: он раскрыл правду о наследии Келвара и дал цель. Я стал его клинком — и мы вернём пустыне равновесие. Это бремя моей крови, и он дал путь нести его.

В тусклом свету его глаза блестели. По шее, по плечам тянулось натяжение сухожилий. Он дышал рывками — как после длинного забега. И я ясно увидела, что под личиной Вайпера.

Передо мной — просто юноша, на чью спину навалили силу, способную шевельнуть сами основания пустыни, и кто тонет под тяжестью семейных грехов. Лорд Аласдар увидел это так же.

— Он использует тебя, — сказала я едва слышно, как успокаивают пугливую лошадь.

— Я знаю, — ответил Эрикс. — Но быть клинком легче, чем быть тем, кто им машет. Клинок не отвечает за кровь, отвечает рука.

Я сглотнула, сердце ныло.

— Но ты не клинок. Ты человек.

— Я не хотел им быть. До… — он споткнулся о слово, — до встречи с тобой.

Я шагнула ближе — остановиться не могла бы, захоти. Подняла руку к его щеке, как прежде. Теперь он сам потянулся навстречу.

Грудь к груди, я встала на носки и потянула его вниз — ладонь на лице стала привязью. Медленно подняла лицо — и лбом нашла его лоб. Судорога прошла по его телу, но он не отстранился. Время растянулось и сжалось: мы дышали одним воздухом. Так близко, я различала соль и сандал его кожи.