Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

В его венах полыхал ад, жестокий и мучительный, блаженный и волнующий, ни с чем не сравнимый. Пламя разгоралось все сильнее с каждым движением, которое они с Кинсли разделяли. Векс приветствовал этот жар, принимал его, жаждал его.

Тот же огонь горел и в ее сине-фиалковых глазах, не просто отражение, а точная копия, родственное пламя, такое же яростное, такое же всепоглощающее.

Как долго он, сам того не ведая, ждал ее? Сколько веков он терпел пустоту, которую не осознавал, потому что она была единственным, кого ему не хватало, в ком он нуждался, кому был предназначен судьбой?

Он не знал, как его жизнь, полная трагедий и боли, дошла до этого момента, но он знал, что этот момент всегда был предопределен. И он ни на что бы не променял его.

Это было не просто слияние их тел, движимых одиночеством и отчаянием. Он чувствовал ее душу, ее жизненную силу, уже приправленную его собственной, танцующую с его душой, безвозвратно сплетающуюся воедино. Он чувствовал, как эта связь — связь, которая превосходила любую данную ими клятву, любую перенесенную ими боль, любое проклятие, которое их преследовало, — соединяется во что-то нерушимое.

— Моя Кинсли, — прохрипел он, его ритм становился все более настойчивым. — Моя пара, мой лунный свет.

Она шире раздвинула бедра и встречала его, толчок за толчком, приглашая его все глубже. Нахмурив брови, она крепче сжала его руку. Ее голос был напряженным, болезненным и грубым, когда она сказала:

— Векс, ты мне нужен.

— Я здесь.

Он опустил голову и накрыл ее рот своим, когда Кинсли напряглась вокруг него. Она вскрикнула, и он жадно вобрал этот крик в себя. Ее ногти царапнули кожу его головы, а лоно сжалось вокруг члена, засасывая и втягивая, опаляя исходящим от нее жар.

Удовольствие Кинсли стало его погибелью.

Мышцы напряглись, из-за чего ритм сбился, а дыхание застряло в горле. Давление внутри него усилилось, внезапно став слишком сильным, чтобы он мог его выдержать, и каждое крошечное движение тела Кинсли только усиливало это ощущение.

Мысли Векса путались. Все, чего он хотел, все, что он видел и делал, все, что он испытал и выстрадал, все это разбилось на бессмысленные осколки, за исключением одного — его пары.

Рычание вырвалось из его горла, а крылья раскрылись, когда из него изверглось семя. Свободная рука метнулась к ее бедру, удерживая Кинсли на месте. Он продолжал энергично и беспорядочно двигать бедрами, сопротивляясь обещанному оргазмом забвению как можно дольше.

Обняв Векса за шею, Кинсли крепко прижала его к себе, пока ее тело дрожало. Она зажмурилась и прижалась лбом к его лбу. Их дыхание прерывалось, смешиваясь с его низкими и ее тихими стонами.

Нависнув над ней всем телом, укрывая ее, защищая, Векс вонзился в Кинсли в последний раз, глубоко погрузив член, и удерживая внутри, пока приятная пульсация эхом отдавались в них.

Наслаждаясь последствиями своего единения, они медленно расслабились. Крылья Векса опустились вокруг, как саван, отгораживая от остального мира. Остались только он и Кинсли — их мягкое дыхание, их жар, ароматы их совокупления. Их сердца, бьющиеся в унисон.

Векс поднял голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Даже когда ничто, кроме багрового сияния его глаз, не освещало ее лицо, Кинсли сияла.

Он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке, и она посмотрела на него с довольной улыбкой. Его сердце сжалось.

— Я был затерян в тени, одинокий и осиротевший, пока ты не принесла свет в мой мир, Кинсли.

Ее глаза заблестели от слез, когда она посмотрела на его лицо. Кинсли убрала руку с его шеи, чтобы заправить волосы за ухо, задержавшись там пальцами.

— Я больше не оставлю тебя одного в этой темноте.

Обхватив ладонью ее щеку, он большим пальцем вытер одну из ее бежавших слез, а затем нежно прижался губами к ее лбу, позволяя своим векам закрыться, позволяя себе наслаждаться их близостью, их теплом, их связью.

Это было больше, чем он когда-либо смел надеяться. Она была больше, чем он когда-либо смел мечтать.

Когда он снова поднял голову, то сказал единственное слово, которые смог произнести его надтреснутый голос.

— Спасибо.

Не желая отстраняться от нее и терять упоительное тепло ее тела, не желая разрывать их связь, Векс просунул руку ей за плечи и перекатился на спину, притягивая Кинсли к себе. Он обхватил ее руками и крыльями, заключая в кокон своих объятий.

Я никогда не отпущу тебя, мой лунный свет.

Я не смогу этого вынести.

ГЛАВА 28

Кинсли не смела пошевелиться, не смела даже вздохнуть, чтобы не разбудить Векса. Они лежали на боку, переплетя ноги, лицом друг к другу. Одно из его крыльев было подоткнуто под нее, в то время как другое, вместе с его рукой, было накинуто на нее в теплом, свободном объятии.

Мягкий дневной свет проникал через окно над ними, разгоняя тени. Он упал на кожу Векса, не причинив ему никаких видимых повреждений или дискомфорта, в отличие от того случая, когда он попал под прямые солнечные лучи во время битвы с баргестом.

Его тихий покой был так далек от прерывистого сна, свидетелем которого она была во время его исцеления. Кинсли никогда не видела его таким расслабленным и безмятежным. Она знала, что он еще не полностью выздоровел. Даже маг-гоблин не смог бы восемь дней бороться с лихорадкой после того, как его чуть не выпотрошили, а затем вскочить с постели, как ни в чем не бывало.

Но когда он пришел к ней прошлой ночью, он был таким энергичным, страстным и живым. Таким настоящим.

Кинсли улыбнулась. Ее тело все еще трепетало, а лоно болело от их занятий любовью. Но это была такая приятная боль.

Прошло так много времени с тех пор, как у нее с кем-то была близость, так много времени с тех пор, как к ней прикасались, с тех пор, как она чувствовала себя любимой… И ее связь с Вексом превзошла все, что она когда-либо испытывала. То, что они разделили, было намного больше, чем физическое влечение. Это было похоже на то, что их души слились в чувственном, завораживающем танце и теперь были блаженно, навеки соединены.

Подобные мысли, подобные чувства случаются только в любовных романах. Только фантазии.

Но посмотри на меня. Посмотри, где я, посмотри, кто спит рядом со мной.

Ее собственный задумчивый, красивый маг-король гоблинов.

В этом мире есть магия.

Не в силах больше сопротивляться, Кинсли протянула руку и легко провела пальцем по извилистым шрамам рядом с глазом Векса.

Из его груди вырвался низкий стон, и он притянул ее немного ближе.

Она задрожала, когда нежные соски коснулись его груди, а твердый член прижался к ее животу. Кинсли вспомнила ощущение каждого из его бугорков, когда они стимулировали ее изнутри. В лоне расцвело возбуждение, такое сильное, что она чуть не застонала, сжав бедра вместе.

Жар его тела все еще оставался внутри нее, и ей захотелось большего.

Она хотела почувствовать его вес, его силу, его твердость, хотела ощутить крепкую хватку его рук, уколы его когтей, толчки его члена.

И я могу сказать ему все это одним простым жестом.

Кинсли просунула руку между их телами, обхватила пальцами член и погладила его. Эти бугорки отчетливо ощущались на ее ладони.

Он втянул в себя воздух, открыл глаза и схватил ее за бедро, прижав кончики когтей к коже. Дьявольская усмешка растянулась на его губах, когда он встретился с ней взглядом.

— Какой восхитительный способ проснуться.

От звука его глубокого, грубого голоса у нее подогнулись пальцы на ногах.

Кинсли улыбнулась.

— Я могу сделать его еще лучше.

В его глазах вспыхнул огонь.

— Да?

Выпустив его член, она прижала руку к его груди и мягко надавила.

— Ляг на спину.

— Как прикажешь, — он убрал крыло и руку, позволив прохладному воздуху ласкать обнаженную кожу Кинсли, и перекатился на спину.

Помня о крыле под собой, Кинсли встала на четвереньки и посмотрела на него. У нее перехватило дыхание. Он был прекрасен, он был… великолепен. Его длинные, густые волосы, растрепавшиеся после сна, разметались вокруг, а темно-красные глаза завораживали ее. Он был длинноногим и худощаво-мускулистым, но все равно излучал силу и доминантность. Кожистые крылья простирались за края кровати, отчего он казался крупнее, чем был на самом деле.