Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К.

— Мы приготовимся к выступлению и дадим вам место на отдых, — согласилась Дхара. — Выйдем утром.

Как только стало ясно, что сегодня не выступаем, мы слезли с коней. Кланыш двинулся было к нашим тюкам и поводам — помочь, — но я мотнула головой. Дайти чужих не терпит, и я не позволю кому-то заработать копытом по ребрам из-за доброты.

Эрикс тоже отстранил желающих:

— За своей лошадью я ухаживаю сам.

Нас провели к загону — оставить Дайти и Алзу рядом с остальными. Это почти казалось неправильным: блестящие шкуры и гордый ход наших рядом с облезлыми и измождёнными — резало глаз, как ножом. Так ясно было видно, как тяжело им живётся.

— Мы поставим для вас свободный шатёр на ночь, — пояснил провожатый.

Мы остались ни с чем на весь остаток дня — непривычное чувство после скачки напролом. Сидеть без дела я не умела: работы хватало — собирать рваные концы клана к исходу.

Я повернулась к Эриксу — уже открыв рот предложить помощь, — и обнаружила, что он исчез. Огляделась — он уже тянется к дальнему краю загона. Там мужчина и женщина метались вокруг кобылы — та явно мучилась.

Я пошла следом, любопытство тянуло.

Эрикс остановился в нескольких шагах — весь в вытянутой пружине, будто хотел подойти, но не знал как. Я встала рядом, краем глаза отмечая, как сжимаются и разжимаются его кулаки.

Кобыла мерила шагами загон, раздражённо била хвостом. Поднимала верхнюю губу, пятясь, и лягалась, пока пара пыталась её унять.

— Что случилось? — спросила я, подступив ближе. Эрикс завис у меня за плечом.

Женщина подняла глаза, моргнула — два, три раза — и вдруг вгляделась:

— Кира, верно?

Тут растерялась уже я — пока не сообразила, где её видела. Потом вспомнила, как она хлопнула меня по плечу — поздравляя — после нашего поединка на Испытаниях. Имени, правда, не помнила.

— Да…

— Бадха, — подсказала она без тени укора. — Уверена, в тот день ты уложила слишком многих, чтобы помнить всех по именам.

— Но стоит запоминать тех, кто так держит клинок, как ты, — ответила я.

Она протянула мне руку. Мы сцепили предплечья.

— Что с кобылой? — повторила я.

Улыбка Бадхи сползла.

— Это лошадь моего брата, Коо. Срок вот-вот. Он клянётся, что что-то не так, а наш конюший… лавовый вирм унес у клана слишком много жизней.

Я присмотрелась: округлившийся живот, натянутые соски — жеребёнок на подходе. Кобыла ходила по кругу, мотая головой, и снова разворачивалась к нам.

— Я помогу, — вставил Эрикс.

Я оглянулась; он шагнул вперёд, протянул ладонь к кобыле. Та сперва шумно выдохнула ему в пальцы, а потом дотронулась мордой и позволила погладить себя по носу. Я вспомнила: Эрикс — сын не только Гиневры, но и Каюса.

— Вы уверены? — спросил мужчина, теребя руки; я решила, что это и есть брат Бадхи, Коо. — Это же не боевой конь, тут…

Эрикс кивнул, всё так же гладя кобылу и бормоча ей что-то успокаивающее, прежде чем ответить:

— Я… работал рядом с лучшим конюшим, какой есть. Помогал при многих трудных жереблениях.

Коо взглянул на сестру, та — на меня, словно ожидая моего разрешения. Странно было ловить её взгляд как меру, но я ободряюще кивнула:

— Эрикс хорош с лошадьми.

Если он усвоил хотя бы половину того, что знает Каюс, я за него спокойна. За короткие месяцы в Келвадане я видела, как к конюшням шли все — с любой конской бедой, — и он разбирался терпеливо, без суеты. А по тому, как бережно Эрикс обращается с Алзой, чувствовалось: учение отца не пропало даром.

— Тогда буду благодарен за любую помощь, — сказал Коо. — Просто… что-то не так. Я это чувствую.

— Твоя магия тебе служит, — отозвался Эрикс.

Я моргнула. Тонкой ниткой пустила силу вперёд — мимо маяка, которым светит в пустыне Эрикс, заглушая всех — и нащупала деликатную связку между Коо и его лошадью.

Коо фыркнул:

— Толку немного, только и делает, что портит меня — и я избаловал её до безобразия.

— Видно, — вставила я. — Она прекрасная.

И правда: хоть кони клана Оту́ш, как и люди, видали лучшие времена, у неё под пыльной шерстью плотные мышцы — годы заботы не прошли даром.

— Нужны бинты, чтобы убрать хвост, и свежая вода.

— Я сбегаю, — вызвалась Бадха.

Я пошла с ней — помочь нести воду и тряпьё. У колодца в центре стойбища я взялась за ворот, поднимая вёдро. Чувствовала на себе её взгляд и зудела от непривычного внимания — хотелось сжаться, стать меньше.

Наконец она нарушила молчание:

— Не ожидала увидеть тебя в такой компании.

Я покосилась — лицо открытое, без той оценки, которой я боялась.

— Если честно, я тоже. Но Эрикс…

— Ты зовёшь Вайпера по имени? Я думала, его никто не знает. И что у него вообще его нет.

Я прикусила губу — не желая выдать лишнего из чужих тайн. Это казалось нарушением доверия, хоть я ему ничего и не обещала.

Бадха покачала головой на мой молчаливый ответ:

— Никому не скажу, если ты не хочешь. Да и важно ли имя. Просто удивилась, что ты к нему примкнула после того, как закончились Испытания.

Я поморщилась при воспоминании о своей потере контроля:

— Хотелось бы, чтобы ты этого не видела.

— Признаюсь, в том бою я болела за тебя. Понимала, что клан Оту́ш придётся идти под Катал, а, как и нашей госпоже, мне не по нутру кланяться. Я прямо тогда и выехала к лорду с вестью. Но я видела твою силу, и ты была страшна в бою… Наверное, я понимаю, почему вы с ним можете найти общее.

— Эрикс… сложный, — сказала я.

Бадха пожала плечами; я вытянула вёдро — тяжёлое, следила, чтобы не расплескать.

— Если он поможет лошади Коо и спасёт нас от лавового вирма, я не против и пойти за ним.

Я кивнула. Это было похоже и на моё чувство. Здесь, в пустыне, где закон — выживание, стены между кланами и Келваданом казались и менее значимыми, и в то же время выше прежнего. В конце концов, кланы винят Келвадан в своих бедах.

— Понесём к Эриксу и Коо, — сказала я.

Я потащила тяжёлое ведро к загону, Бадха — за тряпьём к шатрам. Вернувшись, Эрикс взял бинты и аккуратно перехватил хвост кобылы, убрав его от крупа. Затем стянул перчатки, засучил рукава и вымыл руки до локтя.

— Держите её ровно, — велел он уже голосом холодной, притихшей серьёзности бывалого воина. — Надо понять, как стоит жеребёнок.

Мы вздрогнули — и послушались без вопросов. Теперь я понимала, почему лорд Аласдар отдаёт ему командование объединёнными всадниками.

Коо встал к голове, шептал, успокаивая; мы с Бадхой — по бокам, удерживая, пока Эрикс встал сзади. Кобыла потела — я хмурилась, глядя на блеск влаги по бокам.

— Хорошая новость: жеребёнок идёт передними ногами, значит, не задохнётся, прежде чем выйдет морда. Плохая: он перевёрнут — ноги смотрят к её спине, — сказал Эрикс, отступая.

Морщины тревоги на лбу Коо углубились; он гладил морду, пока та, тяжело дыша, терпела.

— Что делать?

— Если мы уложим её и поднимем несколько раз, он должен сам провернуться. Если нет… будем принимать как есть — и поможем, чем сможем.

Лицо Коо стало упрямым:

— Говори, что делать.

Полчаса Коо с Эриксом мягко водили кобылу по загону, то уговаривали лечь, то поднимали. Мы с Бадхой бегали по просьбам Эрикса — подать, принести, поддержать.

Когда кобыла легла на бок и больше не захотела вставать — бока ходили от схваток, — у загона уже собралась толпа. Люди спешили — сбор на рассвет, — но, проходя мимо, останавливались. Как и я, они не могли оторвать взгляд от маскированного «страшного Вайпера» с закатанными рукавами, который спокойно и бережно вытягивает новую жизнь в этом побитом стойбище.

Мы с Бадхой присоединились к Эриксу и Коо, когда кобыла начала тужиться. Осторожно, Эрикс вошёл рукой, проверяя жеребёнка. Мы задержали дыхание; даже суета за оградой стихла — ждали вердикта.

— Повернулся. Дальше должна справиться сама.

Коо шумно выдохнул; я — вместе с ним.

Минуты — и показались тонкие копытца, следом — розовая мордочка. Эрикс прочистил ноздри — чтобы дышал, — а кобыла тужилась дальше, Коо всё шептал ей, гладил.