Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

— Кинсли…

— Нет. Ты… Ты мне ничего не должен. Это был просто секс. Между нами ничего нет, верно? Ничего, кроме договора, который мы заключили, — она сжала в кулаках ткань своей ночной рубашки. Каждое слово было произносить больнее предыдущего, но она продолжала. — Ты ясно дал понять, что это я у тебя в долгу, и теперь ты знаешь, что я не могу заплатить твою цену. Ты застрял здесь. Так что тебе… тебе просто придется ждать, когда следующая женщина ворвется в твой лес, и надеяться, что она сможет родить тебе ребенка, в котором ты нуждаешься.

— Нет, — проскрежетал он.

Кинсли перевела заплаканные глаза на Векса.

— Что?

Удерживая ее взгляд, он опустился на колени и расправил крылья, обвивая ими ее. Его большие руки легли поверх ее рук.

— Я не хочу никого другого. Ты — все, чего я желаю, Кинсли Уинтер Делани.

Сердце Кинсли забилось быстрее.

— Я… я не понимаю. Ты… ты выбираешь меня?

Он сжал ее руки.

— Да. Всем сердцем и душой.

— А как же проклятие? Ты и огоньки окажетесь здесь в ловушке, потому что я не могу… — она сжала губы и поджала их, прикусив.

Потому что я не могу дать тебе ребенка, который тебе нужен для твоей свободы.

Векс поднял руку к ее лицу, взял за подбородок и нежно прижал большой палец к ее рту, пока она не разжала губы.

— Лучше один день здесь, с тобой, чем вечность там, в свободном блуждании без тебя.

У Кинсли закружилась голова, а действие вина размыло границы между противоречивыми эмоциями. Ее нижняя губа задрожала.

— Векс, пожалуйста, не поступай так со мной. Не лги мне. Не говори ласковых слов, которых ты не имеешь в виду. Я ничего не могу тебе дать.

— Ты можешь дать мне все, что я пожелаю. Тебя, — он нежно погладил ее губы большим пальцем. — Люби меня, бойся меня, приказывай мне, повинуйся мне. Я буду твоим господином и твоим рабом, твоим поклонником, равным тебе. Я буду для тебя всем, так же как ты будешь всем для меня.

Кинсли хотела верить его словам, всем своим существом хотела, чтобы они были правдой. Она поискала в его глазах обман, иллюзию, но вместо этого нашла искренность, страстное желание и что-то гораздо более обширное и глубокое. Что-то, что заставляло ее сердце биться все быстрее и сильнее, даже когда ее окутывало восхитительное тепло.

Чего бы он добился, солгав?

Ничего.

Векс переместил руку, чтобы погладить ее сзади по шее, его твердое, но нежное прикосновение удерживало ее лицо от отворачивания.

— Что-то толкнуло меня в лес той ночью, прежде чем огоньки рассказали мне, что они нашли. Это притяжение усилилось, когда я приблизился к странному экипажу, и в тот момент, когда мой взгляд упал на смертную внутри, я понял. Я знал, что она моя. Женщина, которая сидела там, напуганная, умирающая, отчаявшаяся, чей свет погаснет прежде, чем у меня появится шанс узнать ее, принадлежала мне.

— Ты согласилась быть связанной со мной. Быть моей парой. И все же ты была моей парой до этого момента, и будешь всегда после. — Выражение его лица потемнело, в глазах появились тени. — И я бы сделал все, что в моих силах, чтобы спасти тебя, даже если бы ты отказалась.

Глаза Кинсли вспыхнули.

— Что?

— Ты моя пара, Кинсли. Моя избранница.

Она попыталась отрицательно покачать головой, попыталась отстраниться, но его хватка оставалась надежной.

— Т-ты говоришь о… о родственных душах. Это не…

Реально.

Но почему это не должно было быть реальным, когда вокруг нее были доказательства магии? Она жила в другом царстве, где существовали блуждающие огоньки, гоблины и фейри, где иллюзии искажали реальность, где магический туман действовал как непреодолимый барьер. Если все это было реально — если Векс был настоящим — почему родственные души тоже не могли быть реальными?

Потому что твое сердце уже однажды было разбито, и ты в ужасе от того, что это случится снова.

Кинсли сморгнула еще больше слез.

— То, как ты обращался со мной… Ты был жесток. Ты почти изнасиловал меня, Векс!

Его губы приоткрылись не от гнева, а от муки, и он прижался своим лбом к ее, сводя мир к своему сияющему взгляду.

— Ни слова, ни действия не сотрут страданий, которые я причинил. Из всех сожалений, которые я должен унести в вечность, — это самое тяжелое. Я был в отчаянии, в состоянии войны со своим инстинктом требовать тебя и своим стремлением к свободе. Весь гнев, который я так долго сдерживал, вся боль и горе, все это вырвалось на поверхность, потому что ты была ключом, тем, что она никогда не хотела, чтобы я получил.

— И все же ничто из этого не оправдывает моего поведения. Ничто из этого не оправдывает того, что я сделал с тобой. Ты моя пара. Ты Кинсли Уинтер Делани, ты мой лунный свет. Все остальное не имеет значения. И я проведу нашу вечность, искупая зло, которое причинил тебе.

Его голос был хриплым и грубым, таким полным эмоций. Он пронзил душу Кинсли. Она прижала руку к его груди, к сильному, колотящемуся сердцу.

— Я прощаю тебя, Векс.

— Я… — Векс посмотрел ей в глаза. — Я по-прежнему не заслуживаю твоего прощения, но я принимаю его с большей благодарностью, чем могу выразить. Спасибо, — он ненадолго задержался, словно потерялся в ее глазах, прежде чем, наконец, поднять голову. — Есть еще кое-что, что ты должна знать. Кое-что, о чем я должен был сказать тебе давным-давно.

Кинсли нахмурил брови.

— В чем дело?

— Ты не смертная, Кинсли. С той ночи, когда я нашел тебя.

Ее сердце никогда не билось так громко, как в тишине, последовавшей за его словами.

Не смертная? Не… смертная.

Одурманенный вином или нет, ее разум просто не мог переварить то, что Векс сказал. Она не чувствовала никакой разницы… не так ли?

— Я не понимаю, — сказала она. — Я человек. Как я могу не быть смертной?

Мышцы его челюсти напряглись, и он тяжело выдохнул через нос.

— У меня был только один способ спасти тебя. Одно средство избавить тебя от порога смерти, — он ослабил хватку на ее шее и переместил свою руку к ее, сильнее прижимая ее к своей груди. — Я использовал свою жизненную силу, свою душу, свое бессмертие и вплел их в твою. Мы связаны. Пока бьется мое сердце, будет биться и твое.

Кинсли прижала к нему кончики пальцев, не зная, что сказать, сделать, подумать.

Она была бессмертна. Она не состарится, не умрет. Она будет жить дальше, когда все люди, которых она любила, исчезнут. Ее семья, ее друзья. Все, кого она когда-либо знала.

И она оказалась здесь в ловушке. Она никогда больше не увидит своих близких, никогда не сможет попрощаться.

Она подавилась рыданием, когда слезы снова хлынули из ее глаз.

Ты бы все равно умерла, Кинсли. Смерть была единственной альтернативой.

Она знала это. Она знала. Векс сделал все необходимое, чтобы спасти ее, и она была благодарна за это, так благодарна. Но это не уменьшило воздействия этого откровения.

Векс смахнула текущие слезы.

— Если бы я мог забрать твою боль.

Кинсли шмыгнула носом и судорожно вздохнула.

— Я… я думаю, мне нужно это прочувствовать. Нужно скорбеть. Я не смогу снова увидеть своих друзей и семью, не смогу поговорить с ними, и… и я думаю, что так будет лучше. Они, наверное, уже думают, что я мертва.

Она подняла другую руку и убрала выбившиеся пряди волос с его лица, заправив их за ухо.

— Я ушла из дома, чтобы начать новую жизнь. Я могу сделать это здесь. С тобой, — она наморщила лоб. — Но ты уверен, что я та, кто тебе нужен? Я… я не могу даровать тебе свободу от этого места.

— Я выбираю тебя, мой лунный свет. Пока у меня есть ты, я никогда ни в чем другом не буду нуждаться, — он крепче сжал ее руку. — Ты принимаешь меня?

Я выбираю тебя, мой лунный свет.

Эти слова снова и снова прокручивались у нее в голове. Страх, сомнение и отвержение, которые она чувствовала так долго, рассеялись, как туман под лучами утреннего солнца, и ее душа воспарила.