Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К.

Когда я вернулся в тело, Кира улыбалась, ярче заходящего солнца за её спиной. Я откинул с её висков прилипшие тёмные пряди. Она прижалась щекой к ладони и тихо рассмеялась; от его вздрага у меня прошли остаточные судороги.

— Что? — спросил я.

— Похоже, нам нужна ещё одна баня.

Глава 34

КИРА

Я спала лучше, чем ожидала бы после такого дня, — вымотанная и насыщенная нашими с Эриксом исследованиями друг друга. И всё же, засыпая под знакомые силуэты финиковых пальм и скальные выступы, что слишком долго были моей единственной компанией, я дёргалась от каждого шороха. Просыпалась много раз за ночь, сжимая руку Эрикса, переплетённую с моей, — проверяла, что он настоящий, боялась очнуться и понять, что всё было галлюцинацией от обезвоживания. Я не выдержала бы снова остаться одна — не теперь, когда была с Эриксом, связанная узом, которое лечило мою пустоту лучше, чем целый город людей вокруг.

Когда утром мы уехали, я с облегчением оставила оазис позади, по хвост Дайти. На выезде я обернулась ещё раз — на место, что слишком долго было моим целым миром. Границы моего существования продолжали расширяться, но девочка, застрявшая здесь, брошенная собственными родителями, жила во мне. Ей всё ещё хотелось кричать и рвать глотку от несправедливости, даже если она боялась силы, что скручивалась в ней, била наружу — а потом надолго затихала.

Эрикс остановил Алзу рядом.

— Тебе больше никогда не придётся возвращаться.

Я покачала головой. Этого мало. Ничто уже не сможет отменить случившееся.

— Отъедь, — велел он. Я взглянула вопросительно, но послушалась, увела Дайти с линии, где он стоял на Алзе.

Эрикс протянул руку к оазису и закрыл глаза. Толчок в животе заставил меня вздрогнуть; Дайти переступил, когда сила пустыни собралась вокруг Эрикса. Рёв наполнил уши — отовсюду и будто изнутри головы.

Земля под копытами дрогнула и поплыла, и облако пыли — как маленькая песчаная буря — прокатилось по оазису, заслонив его. Потом, так же внезапно как началось, рычание стихло, а магия сползла с Эрикса — как песок сквозь пальцы.

Вихри пыли осели. Перед нами лежал гладкий песок. Пальмы и зеркало воды смыло, и даже те камни, к которым я прислоняла шалаш, исчезли силой Эрикса — будто их никогда не было. Он перерисовал пустыню для меня.

Я кивнула, не зная, как отблагодарить — и будучи уверенной, что Эрикс и так чувствует мою благодарность. Да, разрушить место, в котором я столько лет была в плену, ничего не меняло по сути, но какой-то тугой узел во мне развязался от того, что его больше нет.

Я пришпорила Дайти и уехала — оставив всё это позади, с Эриксом у плеча.

След лавового вирма снова подхватили легко: чёрные пятна остывшей лавы резали землю как шрамы. Чудовище имело большой гандикап и двигалось быстро — мы шли по его дороге почти всю неделю, хотя гнали каждый день.

Каждое утро мы с Эриксом начинали с форм, бок о бок; наша связь крепла, и магия текла вместе. Каждую ночь наша связь распахивалась настежь, когда мы лежали в объятиях друг у друга. Даже идя навстречу самой опасной твари за столетия, мы были лёгкими — как в те первые ночи.

Мне было мало Эрикса — я исследовала каждый дюйм его тела пальцами и губами при любой возможности. Эрикс, всё ещё выглядывая ошарашенным каждый раз, когда я тянулась к нему, таял от внимания — и чем щедрее я была, тем послушнее таял. Это распалялось во мне — хотелось впитать его соль и сандал в собственную кожу.

На вторую ночь я взяла его в рот — хотелось и его вкуса. Эрикс вздрогнул, намотал мои волосы на кулак, и мне нравилось, как это приковывает его ко мне не меньше, чем меня к нему. Долго это не длилось: он отстранил меня, поднял мои бёдра и вошёл — жёстко, сзади.

Но с каждым днём становилось яснее — мы нагоняем добычу, — и настроение сдержалось. Пятна лавы поблёскивали жарко, а запах дыма в нашем следе переменился — явная вонь разложения, гниющей плоти.

Через неделю мы сидели у костра и обжигали на огне наконечники копий, что делали в пути. Этим вечером мне удалось развести огонь без кресала — искра моей магии легко прыгнула в трут. Теперь, когда я через нашу связь чувствовала, как он проводит сквозь себя эту колоссальную силу, учиться выходило проще. Оставалось надеяться, что этого будет достаточно, чтобы одолеть лавового вирма. Я гнала прочь мысли о том, сколько невинных клановых людей сгорит в его огне, если мы не справимся.

— Думаю, мы найдём его завтра. Или послезавтра, — сказал Эрикс, ровно ведя оселком по сабле. Скрежет металла стал для меня почти успокоительным — он занимался этим каждый вечер.

Я кивнула. Рядом с нами свежая лава пожёвывала пузыри, проступая красно-оранжевыми оконцами.

— Как думаешь, мы сможем его убить? — спросила я.

Этот вопрос давил нам обоим на затылок дни напролёт. Эрикс не озвучивал его — но я видела, как он смотрит на бойню на пути, как туго режется рот.

— У нас нет выбора, — пожал он плечами, спокойно — при всей мрачности слов.

Я поджала колени к груди и смотрела на его руки — чистые, точные движения. Перчатки он больше не носил; как и маска, они лежали в тюке.

— Предлагаю тот же приём, что в прошлый раз, — продолжил Эрикс. — Этот крупнее, но слабое место то же. Как ни толсты чешуя, глаза не защищены.

Я сглотнула, вспоминая, как детёныш едва не скинул меня, как жар от кожи был нестерпим, пока я лезла к черепу, чтобы вогнать саблю. Но если Эрикс вызвался отвлечь взрослого вирма, чтобы я нанесла удар, — я приму бой. Клан Оту́ш и так хлебнул от детёныша; страшно представить, что сделает взрослое чудовище, если выберет цель из шатров. И всё же я думала, нет ли другого пути.

— Ты не мог бы просто… уничтожить его магией, как оазис? — спросила я.

Эрикс уставился в огонь, приоткрывая и закрывая рот, будто пробуя ответ.

— Обычно так я не умею, — признался он. — Иногда… шёпот в голове велит попробовать то, что мне не по силам. Будто пустыня чего-то хочет… и позволяет делать невозможное, если это служит её цели.

Я смотрела — хотела возразить, что это не похоже на правду. Но это было не совсем так. Для одних — вроде королевы — пустыня просто стихия, мощная, но равнодушная. Для меня — никогда. Она друг и противник, и иногда я буквально чувствую её настроение — намерение — во вкусе ветра. Я думала, что одушевила пустыню от одиночества — лишь бы не быть одной, — но Эрикс чувствовал то же. И старый уклад кланов это принимал: Чемпиона выбирает пустыня, а не один навык в поединке.

— Я рада, что ты со мной, — тихо сказала я. Я отправилась валить зверя без него — да, скорее всего глупо, и плата была бы дымящейся могилой. Я шла, потому что если пустынные не примут меня — я хотя бы умру за них. Так, возможно, тоже будет. Но с силой, что живёт на кончиках пальцев Эрикса — силой, которую он учит меня держать день за днём, — у нас есть шанс.

— Я буду с тобой — в добре и в худе, — отозвался он.

— Может быть в худе.

— Я знал это с той секунды, как ты впервые плюнула мне в лицо. Но вот он я, — улыбка у него вышла маленькая, но она держала меня крепче любого ободряющего слова.

Мы выехали утром — сосредоточенные. Даже лошади ощущали натянутый воздух: Дайти промолчал, когда я крепила груз — ни тени обычного показного недовольства. Седлаялись, и мы оба проверили оружие под рукой: сабли за спинами, кинжалы на бёдрах, связки копий — к лукам седёл.

К полудню все лавовые струи вокруг были живыми — красные, плотные, местами тянулись предательскими ручьями. Лошади ступали осторожно — темп упал.

Магмы становилось всё больше, пока мы не упёрлись в озеро расплава — с оазисный пруд величиной. Поверхность кипела глухо; тишину пустыни рвали тяжелые хлопки лопающихся пузырей.

Эрикс сощурился, козырьком ладонь, вгляделся через огненный котёл. Я повторила движение — за лавой лежал просто песок, без следа.

— След просто… кончился.

Я нахмурилась, огляделась. По бокам — девственно-золотая гладь, ни следа сбитого песка, будто зверь растворился.