Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел

— Ты решил разбудить всю общагу, швыряя вещи о стены? — продолжает она. — Честно, я бы предпочла твои обычные три песни на репите.

Любопытство побеждает. Я тянусь к ручке и приоткрываю дверь. Поднимаю голову и встречаю карий глаз и половину губ. Даже не видя её целиком, сразу считываю злость.

Держу пари, это та самая, что клеит мне жвачкой злые записки на дверь.

— Я не в настроении, — говорю безжизненно. — Приходи завтра, продолжим обмениваться агрессивными бумажками.

Видимая мне бровь взлетает вверх. И пока я отворачиваюсь, чтобы её отшить, она опускается на колени прямо перед дверной щелью. Теперь мы почти на одном уровне.

— Не в настроении портить всем жизнь? Странно.

— Серьёзно, — бурчу. — День полный дерьма, и я из последних сил держусь, чтобы не разреветься, как избитый щенок. Уходи.

Она не отвечает сразу. Наверное, решает, уйти или остаться. Я молю, чтобы ушла. Я уже на пределе.

— Тебе сердце разбили?

Я фыркаю и отворачиваюсь.

— Потому что, если продолжишь всё крушить, я сломаю тебе руки.

Такого ответа я не ожидал. На губах расползается усмешка, и я совершаю ошибку — встречаюсь с ней взглядом. Она замирает, поражённая моей реакцией.

— Я уже закончил ломать, — говорю, уставившись в стену. — Можешь идти спать. Пока.

Я чувствую её взгляд. Прежде чем я успеваю нагрубить, она садится на пол, прислоняясь к стене. Поворачивает голову ко мне, и теперь я вижу больше. Кожа оливковая, большие ореховые глаза, полные губы. Волосы короткие, тёмные, растрёпанные, но ей идут. В ней есть детская мягкость и женская красота одновременно.

— Женский взгляд со стороны может пригодиться, — говорит она.

Я улыбаюсь без тени веселья.

— Да ну? Есть совет для парня, который по уши втюрился в подругу, счастливо влюбленную со своим парнем?

Моя соседка округляет рот в «О», потом хмурится.

— На самом деле, да.

— Ну, удиви. — Я не жду ничего. Но если заговорит, может, быстрее уйдёт.

— Найди другую.

Я застываю.

— Ни за что. Если любишь, надо бороться.

— Если любишь, ты хочешь её счастья, — парирует она. — Она счастлива со своим парнем?

Я кривлюсь. У тех двоих глаза прямо сердечками светятся.

— Наверное, да, — признаю. — Но я мог бы сделать её счастливее. То есть… не уверен, но я бы хотя бы попытался. В постели я держусь долго и…

К моему удивлению, она тихо смеётся.

— Любовь так не работает, сосед-идиот.

Я решаю проигнорировать это прозвище.

— Да? А ты-то откуда знаешь?

Сначала думаю, что она промолчит. Вопрос слишком личный, и я не жду, что она влезет в подробности. Но она вздыхает и запрокидывает голову к потолку. Я провожу взглядом по её тонкому профилю, пристально разглядываю.

— Парень, с которым я встречалась, влюбился в мою лучшую подругу. И они стали парой. Я сбежала на другой конец Штатов, в колледж, лишь бы больше их не видеть.

— Вот же ублюдки. Я бы ему врезал, а потом…

Два карих глаза впиваются в меня так, что я чуть не дёргаюсь. Не ожидал, что она резко обернётся. И не ожидал, что она окажется такой красивой.

— С ней он был счастливее, чем со мной, — говорит она спокойно. — Честно, они куда более гармоничная пара. Конечно, мне от этого хреново, но что я могу поделать? — делает паузу. — Любить — значит бороться. Но иногда — значит и отойти в сторону. Люди ошибаются, думая, что любовь — это только счастье, где двое любят друг друга без условий. Чаще всего любовь односторонняя. Чувствуешь её только ты.

Боже, какая депрессия.

Она указывает на волосы:

— У меня они были длинные до сегодняшнего утра. Потом я увидела их фото и отрезала сама. Не хватало ещё покраситься.

Она напоминает мне кое-кого. Но я ей этого не скажу.

Я вздыхаю и начинаю барабанить пальцами по полу, между нами.

— Хочешь переспать, чтобы отвлечься?

Девушка просовывает руку в дверную щель и толкает меня. Я, конечно, не шелохнулся, но улыбаюсь.

Руку она оставляет — протянутую, словно ждёт, что я её пожму.

— Я Хейзел. Для друзей — Хел.

— Арес Лайвли, — отвечаю, пожимая её ладонь неуверенно. И не упускаю лёгкий дрожь в её пальцах, когда наша кожа соприкасается. Не упускаю — потому что чувствую то же самое. — Я бы звал тебя Хелл, потому что соседство с тобой — чистый Ад.

Хел отдёргивает руку и закатывает глаза. Я уже знаю, что она сейчас встанет и уйдёт.

— Придурок, — бурчит она.

Я улыбаюсь, но так, чтобы она не увидела. Несколько секунд думаю, стоит ли задать ещё один вопрос, и, когда она почти поднимается, останавливаю:

— А если бы ты знала что-то, из-за чего потеряешь последний шанс с тем, кто тебе нравится, потому что это ещё сильнее привяжет еt к его парню… что бы ты сделала?

Мы смотрим друг другу прямо в глаза. Я знаю, ей хочется влезть в детали, но её выдаёт зевок. Она проводит рукой по коротким растрёпанным волосам и прикусывает губу.

— Сделала бы правильно. Рассказала бы.

Не говоря больше ни слова, она кивает и уходит.

Я наваливаюсь на дверь, чтобы захлопнуть её, и начинаю стучать головой в дерево снова и снова.

Боже, почему быть нормальным человеком так сложно? Это не моё. Я бы с удовольствием переспал с Коэн и запустил презерватив прямо в лицо Хайдесу.

Резко трясу головой. Нет. Арес. Хватит. Остановись.

Я могу быть лучше.

А что, если рассказать Коэн, что именно она была той девочкой, которую Хайдес ждал в приюте, приведёт не к тому, чего я боюсь? А наоборот — подтянет её ближе ко мне. Сделает меня в её глазах правильным парнем. Добрым. Не эгоистом. Честным.

Может, это и есть выход.

Надо вернуться на Олимп, в Грецию, и украсть копию той записи. Недостаточно просто рассказать — надо показать. Поставить точку в этой истории и стать «хорошим парнем».

Я никогда не стану героем, как Хайдес, но могу к этому приблизиться. Хотя часть меня уверена: Принц на белом коне точно шлёпал Золушку в постели.

Надо вернуться к этому старому Саркофагу Кроносу. Сегодня же. И украсть видео.

Глава 37. СТРАХИ ЗЕВСА

Кроме того, что он верховный бог, Зевс был небесным владыкой, дарующим свет и тепло. Через бури и грозы, гром и молнии он являл свою волю и благоволение.

Посейдон, Зевс и Гера появляются в моей комнате меньше, чем через две минуты. Все трое с одинаково тревожными, серьёзными лицами. Их взгляды скользят от меня к Хайдесу, которого я успела вызвать раньше них, и потом по всей комнате — словно Арес может выскочить из какого-то тайного укрытия.

— Что значит «ушёл»? — первым спрашивает Зевс.

Я протягиваю им записку, которую перечитала уже раз двадцать. Трое братьев склоняются над ней, будто одной прочтённой строки им недостаточно.

Я ушёл по одному… «делу».

Скоро вернусь. Надеюсь.

Не скучай слишком сильно, Куколка.

Твой Коэнсосед.

— Ну, прозвище «Куколка» звучит мило, — соглашается Посейдон, впиваясь в меня своими лазурными глазами.

Прядь синеватых волос падает ему на лоб и щекочет нос, из-за чего он смешно шевелит им, пытаясь стряхнуть.

Хайдес глухо рычит.

Посейдон отшатывается так резко, что налетает на Геру.

— Хотя, если подумать, прозвище отвратительное.

Зевс не слушает постороннюю болтовню. Он вырывает у меня бумажку и сжатой челюстью сминает её в кулаке. Похоже, даже неосознанно.

— «Ушёл». Думаю, он имел в виду буквально. Что-то мне подсказывает: Арес действительно уехал. На самолёте или ещё как, но в Нью-Хейвене его уже нет.

Теперь, когда он произносит это вслух, голос моей же тревожной мысли, твердившей то же самое, становится ещё громче.

— Я тоже так подумала… но надеялась, что ошибаюсь.

— Может, ничего серьёзного, — вмешивается Посейдон.

Гера и Зевс одновременно оборачиваются к нему и сверлят осуждающим взглядом.