Коллектор - Ульяна Соболева

Я усмехаюсь. Меня толкают вперёд, разворачивают к лестнице. Я бросаю последний взгляд на Веру. Она стоит, прижимая руку к губам. Вижу, как она бросается вниз.

И понимаю, куда. Она бежит к носилкам. К этому ублюдку, который всё ещё дышит.

Которому я оставил слишком много шансов. Которого надо было добить.

Она падает на колени рядом, хватается за его окровавленную руку. Что-то говорит, я не слышу что, но я вижу её лицо.

Я чувствую, как внутри меня рвётся что-то чёрное, жгучее.

Сжимаю кулаки.

Рывок.

Менты дёргают меня вперёд, ведут к машине.

Вера не смотрит мне вслед.

И это ее последняя ошибка.

Меня заводят в отделение, и я чувствую, как внутри всё кипит. Не от страха. Не от того, что меня задержали. От того, что она бросилась к нему. К этому сраному ублюдку, который даже не заслуживает её взгляда. Я сжимаю зубы, дыхание ровное, но пальцы сведены судорогой.

Коридоры знакомые. Всё здесь — слишком знакомое. И лица тоже. Те, с кем я работал, кто раньше называл меня братом, теперь смотрят со скучающим выражением, кто-то с усмешкой, кто-то с сожалением.

— Ты заебал, Багратов, — лениво бросает один из них. — Опять влез в дерьмо?

Я молчу. Прохожу мимо. Они не понимают.

Меня заводят в кабинет. Следователь сидит за столом, откинутый на спинку кресла, скрестив руки на груди. Я замолкаю на секунду.

— Какого хера, Аслан?

Я улыбаюсь, медленно опускаюсь на стул напротив.

— Работаю.

— Работаешь? — он качает головой, отбрасывая на стол ручку. — Ты, блядь, по парням ногами работаешь. Половина костей переломана.

Я усмехаюсь.

— Я бы сказал, он сам виноват.

Следак вздыхает.

— Ты когда-нибудь любил до безумия? — спрашиваю я, подаваясь вперёд. — До адских чертей? До того, что это сжигает тебя изнутри и ты не можешь дышать, пока её нет рядом?

Он смотрит на меня долго. Я вижу, как по его лицу пробегает тень чего-то. Он помнит. Он знает. Но только усмехается и качает головой.

— Ты в жопе, брат. Но тебе повезло…Я знаю его отца.

— Мне всегда везет.

— А брат как? Сестра? — его голос смягчается.

Я отвожу взгляд.

— С ними всё хорошо. Я слежу за ними. Деньги шлю.

— Ты какого хрена лезешь в пекло?

Я не отвечаю. Следак какое-то время молчит, потом выдыхает и встаёт.

— Иди нахер отсюда.

Я ухмыляюсь, достаю телефон.

— На карту, как обычно?

Он закатывает глаза.

— Да, Багратов. На карту.

Я перевожу деньги. Он смотрит, кивает, пожимает мне руку.

Я выхожу из участка, сажусь в машину. Я всё ещё злой. Я всё ещё чувствую внутри это поганое чувство.

Но сегодня всё изменится. Я жму на газ. Сегодня она больше не убежит.

Я еду быстро, слишком быстро, но мне плевать. Ночной город размыт за окнами, огни мелькают, а внутри меня бушует пожар. Она бросилась к нему. Схватила за руку. Склонилась над ним, словно он что-то значит. Её пальцы на его коже. Этот момент крутится в голове, как заевшая пластинка, и я ничего не могу с этим сделать.

Руль скрипит под моими пальцами. Мне хочется разбить что-то. Ударить. Ощутить, как под кулаками ломается чужое тело, как ребра хрустят под тяжестью моего веса. Но этот ублюдок уже наказан. Лежит в больнице, ничего не помнит, и даже если вспомнит — ему никто не поверит. Это меня не успокаивает. Это не решает проблему.

Я резко жму на тормоз. Машина замирает у её дома.

Окна тёмные. Поздно. Значит, она уже дома. Одна?

Я выхожу, хлопая дверью, задираю капюшон. Краем глаза вижу парочку у соседнего подъезда, но мне плевать. Поднимаюсь по лестнице, не сбавляя шаг.

Она не сразу открывает.

Я знаю, что она стоит по ту сторону двери. Дышит часто, решает, открывать или нет. Как будто у неё есть выбор.

Я стучу снова, сильнее.

— Открывай, Вера.

Тишина.

Я ударяю ладонью по двери.

— Последний раз говорю.

Щелчок замка.

Она стоит босиком, в длинной футболке, волосы растрёпаны. Глаза красные.

Она плакала.

Меня это добивает.

— Ты оборзел?! Убирайся! — шипит она, но голос дрожит.

Я впечатываюсь в неё взглядом. Секунду молчу, просто смотрю, как она тяжело дышит, как сжимает пальцы в кулаки.

А потом шагаю вперёд, заставляя её отступить.

Она пятится.

— Я тебя не звала, — пытается сказать твёрдо, но губы дрожат.

— А я и не спрашивал.

Я захлопываю дверь, не давая ей убежать.

— Ты что, теперь всех подряд к себе подпускаешь? — мой голос низкий, опасный.

Она моргает, не понимая.

— О чём ты?

— Ты бросилась к нему.

Она вздрагивает.

— Это… это не твоё дело!

— Всё, что касается тебя, Вера, — моё дело.

Она мотает головой, делает ещё шаг назад.

— Ты не имеешь права…

Я резко хватаю её за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.

— Не имею? — мои пальцы впиваются в её кожу. — Ты до сих пор не поняла? У тебя никогда не было выбора.

Её дыхание сбивается.

Я медленно наклоняюсь ближе.

Она не шевелится.

Я чувствую, как её сердце бьётся под моими пальцами.

— Ты моя, Вера.

Она захлёбывается воздухом.

Я знаю, что она боится. Знаю, что ненавидит меня. Но я также знаю, что её взгляд сейчас — это не только страх. Я чувствую, как дрожит её тело, но она не отстраняется.

Тишина.

Мгновение.

Я целую её.

Грубо, властно, с силой, будто в этот момент я ставлю точку.

Сейчас всё изменится.

Глава 20

Я знала, что он ревнует. Чувствовала это по тому, как его голос срывался на низкий рык, по тому, как его руки сжались в кулаки. Но мне не было страшно.

Мне было жарко.

Он подошёл вплотную, и прежде чем я успела что-то сказать, его губы накрыли мои в диком, жадном поцелуе.

Грубые, требовательные. Он брал меня, завоёвывал, наказывал своим языком, проникая глубже, обвивая мой, заглушая мои попытки сопротивляться.

Мои руки скользнули вверх, но он не дал мне возможности его оттолкнуть. Он разодрал на мне легкий домашний халатик. Взревел, увидев мою голую грудь. Тут же накрыл ее обеими руками жадно сжимая. Он целовал меня завладевая моим ртом, мял мою грудь, сжимал и оттягивал соски отчего у меня тянуло низ живота и пульсировал клитор. Меня разрывало от страсти. Я никогда еще не была так возбуждена.

Воздух обжёг обнажённую кожу, но жар от его тела был сильнее.

Аслан отстранился лишь на секунду. Я слышала, как звякнул металлический ремень,