Коллектор - Ульяна Соболева

Она не выдержит тюрьму.

Я — выдержу. Мне не привыкать. Я и до того жил в клетке, просто без решеток. Мне плевать на замки, на стены, на камеры. Все, что мне нужно, у меня есть в голове. Вера? Она там сломается. И я не позволю.

— Багратов!

Я поднимаю голову, мне кивают на кабинет следователя.

Тяжелая дверь, в знакомом кресле — Грачев. Бывший напарник. Раньше мы даже друзьями были, но это было раньше. Теперь он смотрит на меня с еле скрытым удивлением и усталостью. Что такое старого уволили. Скорее перевели. Блядь, только Грачева мне теперь и не хватало. Мразь же ненавидит меня.

— Не верю своим глазам, — протягивает он, кивая на стул перед собой. — Багратов собственной персоной. Что, довыбивал долги?

— Он напал, — говорю я ровно. — Пьяный. С ножом.

Грачев вздыхает, качает головой.

— А ты что бы делал? — добавляю я, не сводя с него взгляда.

— Я? — он щурится. — Ну, я бы, наверное, не пробил ему все внутренности подряд.

Молчу.

— Ты всегда был больной, но это… это уже чересчур, — Грачев откидывается назад. — Тут превышение, дружище. Ты ж сядешь.

— Значит, сяду, — пожимаю плечами.

— А если надолго? — он опускает взгляд в бумаги.

Я медленно выдыхаю, смотрю в одну точку на стене, чтобы не вспыхнуть. Вспоминаю, как ее губы приоткрылись, когда она увидела, что я забираю нож. Как ее глаза метались между мной и телом на земле. Как она пыталась осознать, что сделала.

Я не позволю ей гореть в этом дерьме.

— Дай телефон. Адвокату позвоню.

Грачев хмыкает, качает головой.

— Какой же ты отмороженный, Багратов…

Адвокат взял трубку после второго гудка. Голос ровный, уставший, но без намека на эмоции. Мы работали с ним не первый год, и я знал, что он никогда не делает лишних движений.

— Аслан, — коротко бросил он. — Уже в курсе. Ситуация говно.

Я усмехнулся, медленно переворачивая в пальцах одноразовую пластиковую кружку с остывшим чаем.

— Спасибо, что обрисовал, а то я не понял.

— Не ерничай, — голос у него был такой же, каким он объявлял вердикты своим клиентам — сухой, деловой, режущий. — Ты понимаешь, на что нарвался?

— Просвети.

— Статья 108 УК РФ. Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой самообороны. Твой Сергей — труп. Экспертиза показала, что ножевые ранения были нанесены в момент, когда он уже не представлял угрозы.

— Это чушь, — процедил я.

— Это факты, Аслан. Ты нанес три удара. Один — еще ладно, но три? Следователь видит в этом явный выход за рамки самообороны. Если не получится доказать аффект, грозит от двух до пяти лет лишения свободы.

Я молчал.

— Плюс, — продолжил адвокат, перелистывая бумаги, — учитывая твою биографию и бывшую работу в полиции, это сыграет против тебя. Суд скажет: «Профессиональная подготовка, умение нейтрализовать противника без летального исхода».

— Если б я его не нейтрализовал, в морге лежал бы я.

— Это еще надо будет доказать.

Я откинулся назад, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

— Что по мерам пресечения?

— Пока статья 108 — это не особо тяжкое преступление, шанс на изменение меры пресечения на подписку есть. Но если кто-то сверху решит устроить показательный процесс, можешь хорошо загреметь.

Я сжал зубы.

— Дело ведет Грачев, — сообщил я, и в трубке воцарилась пауза.

— Старый друг?

— Бывший.

Адвокат тяжело выдохнул.

— Вижу, ты себе все усложнил, как обычно.

— Есть варианты?

— Буду давить на аффект. Плюс, попробую раскопать что-то на Ненашева. Если у него был криминал, это сыграет тебе в плюс. Но, Аслан, — голос стал чуть ниже, почти личным, — если до суда дело дойдет, все может пойти по-разному. Надейся, что следствие свернет его в твою пользу.

— Я не надеюсь, — ответил я. — Я доверяю и плачу за это тебе.

Я положил трубку, провел рукой по лицу, пытаясь удержаться от злого смешка. Надолго?

Я не мог позволить себе сидеть.

* * *

Грачев сидел за столом, перебирал бумаги, как будто лениво пролистывал меню в ресторане, и хмурился, щурясь на строчки.

— Все хуже, чем ты думаешь, Багратов, — протянул он, наконец, кладя ручку. — Тебе бы смириться. Привыкнуть к мысли, что ближайшие несколько лет ты проведешь в этом уютном заведении.

Я не отвечал. Просто смотрел.

— Убийство с превышением, — продолжил он, медленно, словно смакуя каждое слово. — Я бы дал тебе два года. Но ты знаешь, что я могу дать и пять.

Я усмехнулся.

— Ты, значит, уже и судья?

— Нет, но связи у меня есть, — Грачев уселся поудобнее, склонил голову набок, рассматривая меня, как подопытного. — А у тебя нет.

— Мне казалось, я сижу тут за труп какого-то отброса, а не за личную вендетту, — я лениво потянулся, сцепил пальцы. — Но ты давай, расскажи, что у тебя на душе. Все ведь именно в этом, верно?

— Да ты меня не беси, Багратов, — Грачев выдохнул, постучал ручкой по столу. — Ты вообще себя видел? Вся твоя жизнь — сплошная ошибка. Мусором был — вылетел с позором. Коллектором стал — да таким, что тебя даже свои шарахаются. Баба твоя…

Мои кулаки сжались прежде, чем я успел подумать.

— Осторожно, Грачев.

Он усмехнулся, но во взгляде мелькнула искра удовольствия.

— Что? Больно? Ты же привык бить первым, не так ли? — он наклонился ко мне. — Только тут все не по твоим правилам, Багратов. Здесь ты никто.

Я взорвался.

Вскочил, дернулся вперед, но не успел — сразу двое влетели в кабинет, скрутили, толкнули обратно на стул. Я дышал тяжело, прерывисто, в груди все пылало, а Грачев смотрел сверху вниз, как будто только этого и ждал.

— Я тебя сгною, Багратов, — он наклонился ниже, его голос был почти ласковым. — Я тебе пятерку впаяю как минимум.

Я выдохнул, усмехнулся сквозь зубы.

— Постараюсь не скучать, пока ты будешь дрочить на эту мысль.

Его брови дернулись, но он ничего не сказал.

Он уже выиграл этот раунд.

День. Ночь. Еще день. Вера не приходит.

Я жду.

Думаю, что, может, она боится. Может, не знает, что сказать. Может, в шоке.

Но потом приходит осознание — ей просто плевать.

Я звоню. Номер заблокирован.

Злюсь. Нет, бешусь.

* * *

В комнате для свиданий кидаю телефон на стол, глухо роняя голову назад. Адвокат сидит напротив, напряженно хмурит лоб, листает бумаги. Вижу, как он нехотя вздыхает, а потом поднимает на меня взгляд.

— Новости