Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби
Когда мы с Лали вешали ленточки на елку, кто-то окликнул нас.
– Какой чудесный вечер!
Белая борода, тонкие круглые очки, большие сапоги и ремень – перед нами стоял Николя. Стоит помянуть Санту, и вот он тут как тут.
– Папа! – воскликнула Лали, обнимая его. – Ты в этом году будешь зажигать елку?
– Мэр оказал мне эту честь, клянусь санями и полозьями!
Я внимательно смотрел на них. Отец и дочь. Тайный писатель и депрессивная лесорубка. Кто бы мог подумать, что каждый из них скрывает столько тайн? Они явно любят друг друга, но в то же время сдержанны в выражении своих чувств, и Лали, как и полагается дочери, относится к отцу с почтением. Теперь я понимал, почему Николя выбрал незнакомца для своей рождественской миссии.
Словно профессиональный шпион, я обдумывал ситуацию: как мне держаться с ним в присутствии Лали?
Сказать ли ей, что мы с ее отцом уже знакомы?
Известно ли ей, что ее отец – автор лучшего романа XXI века?
Я почувствовал слабость, холодный пот струился по моей спине, лицо, наверное, приобрело неестественный оттенок. Красные щеки и желтый пуховик – я сам стал похож на украшение для елки.
Отец и дочь продолжали болтать, а моя спина превращалась в бассейн олимпийского размера. В пуховике было так жарко!
Я задыхался. Ложь буквально не давала мне дышать. Что, если я сейчас скажу Лали правду? Что тогда будет с «Примирением»? Что станет с самой Лали? В коляске между нами произошло нечто особенное. Она доверилась мне, и я чувствовал, что моя рождественская миссия может принести ей много добра. Нет, я не могу рисковать всем этим из-за своей клинической неспособности врать…
Не замечая моего отчаяния, отец и дочь повернулись ко мне.
– Бен, это мой отец.
Я с профессиональной уверенностью протянул ему руку и сказал, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее:
– Рад снова видеть вас.
Черт возьми! Главное качество секретного агента – умение молчать.
Лали удивленно приподняла брови.
– Снова?.. Вы уже встречались?
Мое тело превратилось в огромный кусок зефира. Красно-желтого зефира. К счастью, Николя моментально нашел выход из ситуации.
– Кто не знает Санта-Клауса?!
Я истерически рассмеялся и, как чирлидерша, вскинул руки вверх:
– Санта-Клаус!
Николя бросил на меня суровый взгляд. Я подумал, что мне стоит купить лопату, вырыть яму, лечь в нее и засыпать себя снегом.
– Что ж, дети, я вас оставлю. Эльфы меня заждались.
Николя ушел, и я снова мог вздохнуть. Лали на мгновение куда-то отошла, и я перевел дыхание. Я успокаивал себя: кажется, она ничего не заметила. Возможно, я не так уж плохо справлялся.
Лали вернулась с картонными стаканчиками в руках. И я тут же схватил один.
– Осторожно…
И залпом выпил содержимое.
– Горячее…
Я получил ожог минимум третьей степени, но постарался не терять достоинства.
– Я думал, это шоколад.
Лили медленно потягивала свой напиток, а я старался не заплакать.
– Мне показалось, что глинтвейн будет более уместен.
Боль начала стихать, и я почувствовал ароматы корицы и апельсина. С момента прибытия в Почтограбск я уже значительно превысил свою норму алкоголя. Сначала гоголь-моголь у Николя, теперь глинтвейн – я вплотную приближался к алкоголизму.
– Почтограбцы и почтограбки! Дорогие друзья…
Хм, значит, жителей Почтограбска называют не почтограбителями…
Мэр говорил в микрофон, стоя на сцене, установленной рядом с елкой. Он был в темном костюме с красным галстуком, украшенным снеговиками. Пока мэр произносил речь о том, как восхитительны праздники, завершающие год, я огляделся. Люди обступили елку, развешивая последние украшения и ленточки с пожеланиями. Дети со смехом катались на коляске, в которую был впряжен Рудольф. На лица падали янтарные отблески огней. И все были счастливы…
На мгновение мне показалось, что я тоже почувствовал тепло Рождества. Но наверное, дело было в моем синтетическом пуховике.
– А теперь слово Санта-Клаусу!
Взрыв аплодисментов. Николя был настоящей суперзвездой Почтограбска. Если бы местные жители только знали, на что еще способен их Санта-писатель…
– Спасибо всем, кто пришел сюда сегодня вечером на церемонию зажжения огней на нашей елке. Рад видеть столько людей, воздающих должное духу Рождества…
Он бросил взгляд на свою дочь, но та сделала вид, что не понимает его.
– Я вижу здесь и новые лица.
Он искоса глянул на меня. И мне снова захотелось купить лопату.
Все взгляды обратились к нам. Мы с Лали, словно застигнутые врасплох, отодвинулись подальше друг от друга. Худшую реакцию толпы было трудно представить – люди начали понимающе улыбаться. Я попытался объяснить, что происходит. Ситуация явно выходила из-под контроля.
– Я приехал на рождественский фестиваль! – сказал я, обращаясь к толпе.
Лали тоже решила высказаться:
– Мы просто спим вместе… В смысле, в одном месте.
Я возмущенно пихнул ее в плечо и начал смущенно переминаться с ноги на ногу.
– Я остановился в гостевом доме, вот и все.
Новые улыбки. Доброта – самое страшное оружие. Николя сжалился и снова заговорил со сцены:
– Мы так долго ждали этого момента…
Все захлопали в ладоши, волнение достигло пика.
– И в этот особенный год я хотел бы пригласить на сцену нашего гостя.
Все снова повернулись ко мне. Неприятно быть единственным туристом в городке с девятью сотнями жителей.
– Бен, окажите нам любезность, подойдите сюда и нажмите на кнопку.
По мой спине снова заструился водопад. С этим пуховиком явно что-то не в порядке.
Собравшиеся начали скандировать мое имя:
– Бен! Бен!..
Ненавижу быть в центре внимания, один из худших моментов в моей жизни – большой прожектор светил прямо на меня. Я бросил отчаянный взгляд на Лали.
Она прошептала мне на ухо:
– Очень особенное Рождество…
И уперевшись мне в спину обеими руками, подтолкнула меня к сцене. Дрожа от волнения, я кое-как поднялся по трем ступенькам, которые показались мне Эверестом. В голове пронеслась мысль, что если Николя попросит меня произнести речь, то я тут же упаду в обморок. Но к счастью, этого не произошло: меня подвели к огромной красной кнопке. Собравшиеся начали обратный отсчет:
– Пять, четыре, три, два, один…
Я нажал на кнопку, и елка вспыхнула – тысячи лампочек зажглись одновременно, согревая сердца и тела. Иллюминация была встречена радостными возгласами, и я почувствовал себя сотрудником NASA, запускающим ракету.
Люди запели хором, на их лицах сияли
