Ты под запретом - Лена Бонд

Лена Бонд

Ты под запретом

Глава 1

Я уже сбилась со счёта, сколько бесконечных часов мы едем в машине, но каждая минута теперь ощущается, как персональная пытка. Единственное развлечение — это смотреть в окно на проносящиеся мимо поля и редкие деревушки, которые становятся всё более убогими с каждым новым километром. Куда мы едем? Зачем? Почему я вообще должна тратить своё драгоценное время на эту бессмысленную поездку?

Асфальт под колёсами нашего внедорожника уже давно не такой гладкий, как на МКАДе, и машину периодически потряхивает. Прямо как мои нервы.

— Мам, — не выдерживаю я, проверяя время на телефоне, словно это может как-то ускорить наше прибытие, — мы ещё долго будем ехать? Уже почти шесть часов в пути!

Моё терпение иссякло ещё где-то на третьем часу этого бесконечного путешествия в никуда. А позади уже шесть! Шесть часов моей жизни, которые я никогда не верну.

Мама поворачивается с переднего сиденья, и я вижу на её лице эту невыносимую маску фальшивого спокойствия. Я терпеть не могу это выражение — оно всегда появляется, когда она пытается убедить меня (или себя?), что всё хорошо, хотя на самом деле это далеко не так.

— Полиночка, мы скоро приедем, — её голос звучит так приторно-оптимистично, что меня почти тошнит. — Воспринимай это как приятное путешествие с семьёй.

Приятное? ПРИЯТНОЕ?! Она серьёзно? Я демонстративно закатываю глаза, вкладывая в этот жест всё своё отчаяние и презрение к происходящему.

— Конечно, приятное путешествие с семьёй, — передразниваю я её интонацию. — Я вообще-то должна быть на дне рождения Камиллы! Она арендовала «Чайку»! А я застряла в этой чёртовой машине, которая везёт меня непонятно куда!

В моей голове проносятся яркие картинки того, что я теряю прямо сейчас. Вечеринка на яхте, музыка, смех, фотографии, которые потом заполнят соцсети моих друзей. А меня там не будет. Меня вычеркнут из их жизни, пока я буду гнить в какой-то богом забытой дыре.

— Полина, — голос Бориса, моего отчима, звучит предупреждающе, — веди себя нормально и не груби матери.

Я фыркаю и откидываюсь на сиденье, скрещивая руки на груди. Пальцы впиваются в предплечья так сильно, что наверняка останутся следы. Но физическая боль сейчас кажется почти приятной по сравнению с душевными терзаниями.

Рядом со мной сидит восьмилетняя Ася, моя родная сестра по матери, и даже не отрывается от своего телефона, где увлечённо собирает какие-то разноцветные конфеты. Я смотрю на неё с завистью и раздражением. Вот кому хорошо — живёт в своём маленьком беззаботном мирке, где главная проблема — это набрать достаточно очков в дурацкой игре.

Мысленно перебираю, что сейчас делают мои друзья. Представляю, как они собираются, смеются, делают селфи, готовясь к лучшей ночи этого лета. Да по-любому уже все едут на Красную Пресню, чтобы до поздней ночи пить и танцевать в «Чайке». Камилла наверняка уже выложила сторис с подготовкой, и все лайкают, комментируют, предвкушают. А я... я еду в никуда с семьёй, которая решила, что две недели «единения с природой» — это именно то, что мне нужно после окончания первого курса.

Единение с природой. От одной этой фразы у меня сводит зубы. Что я, по их мнению, должна делать в этой глуши? Обниматься с деревьями? Разговаривать с коровами? Бегать по лугам и собирать цветочки в венок?

Внезапно машина притормаживает, сворачивая с трассы, и я вижу покосившуюся голубую табличку «Порошино 2.5».

— Что за... — начинаю я, но осекаюсь, когда асфальт под колёсами сменяется грунтовой дорогой, и машину начинает трясти ещё сильнее.

— Почти приехали, — бодро сообщает Борис, крепче сжимая руль.

Я опускаю взгляд на телефон, мой последний оплот связи с цивилизацией, и замираю. Вместо привычных полосок связи — пустота и надпись «Нет сети». Ужас накатывает волной, перехватывая дыхание. Я чувствую себя так, словно меня только что столкнули в пропасть.

— Эээээ, вы куда меня везёте?! — мой голос взлетает на октаву выше, и в нём слышится неприкрытая паника. — У меня пропала связь! Вы что, издеваетесь?!

Борис смотрит на меня через зеркало заднего вида, и я вижу в его глазах удовлетворение и насмешку. Это выражение я ненавижу больше всего — оно всегда появляется, когда он думает, что преподал мне «урок жизни».

— Значит, у нас будет детокс от гаджетов. Это очень полезно, между прочим.

— Полезно?! — я чувствую, как внутри закипает ярость. — Я не могу быть без связи! Я должна…

— Полина, хватит, — обрывает меня мама тоном, который не терпит возражений. — Мы уже всё решили.

Конечно, они всё решили. Они всегда всё решают, не спрашивая моего мнения.

— А мне даже нравится, что какое-то время мы будем в информационном вакууме, — неожиданно подаёт голос Ася, отрываясь от своего телефона.

Я смотрю на неё, как на предательницу.

— И это нам говорит человек, который не вылезает из телефона и планшета, — язвительно замечаю я.

Ася равнодушно пожимает плечами, и её круглое лицо с веснушками выглядит абсолютно безмятежным.

— Пффф, я спокойно могу прожить без гаджетов.

— Молодец, Асенька, — мама оборачивается и одобрительно улыбается. — Вот, бери пример с сестры, Полина.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь к окну, чувствуя, как к горлу подкатывает комок слёз. Бери пример с сестры. Конечно. Восьмилетний ребёнок — идеальный образец для подражания. Может мне ещё начать играть в куклы и верить в Деда Мороза?

За стеклом проплывают какие-то сараи, покосившиеся заборы и огороды. Это даже со скрипом не похоже на деревню из рекламных буклетов — никаких милых домиков с геранью на окнах, никаких живописных пейзажей. Только пыль, грязь и ощущение, что цивилизация осталась где-то в другой галактике.

Ася дотрагивается до моей руки, и я нехотя поворачиваюсь к ней, пытаясь скрыть слёзы, которые уже готовы хлынуть из глаз.

— Не переживай, сестрёнка, — говорит она с этой своей раздражающей детской мудростью, — это ведь всего лишь на две недели, правда, пап?

В машине повисает тишина. Я перевожу взгляд с Аси на маму, потом на Бориса. Никто не отвечает, и эта тишина пугает меня больше всего.

— На две недели, правда ведь? Почему вы молчите? — паникую я, чувствуя, как сердце начинает биться где-то в горле.

Мама поворачивается ко мне с виноватым выражением лица, и я уже знаю, что услышу что-то ужасное.

— Полиночка, понимаешь...

— До конца лета, — обрубает Борис, не отрывая взгляд от дороги.

Его слова обрушиваются на меня, как лезвие гильотины. До конца